Элоф замечал все это, но в то же время он видел среди дьюргаров красивых мужчин и хорошеньких девушек — вернее, они могли бы выглядеть хорошенькими, если бы улыбались. Однако сейчас выражение их лиц было совсем не улыбчивым, и отнюдь не дружелюбное любопытство заставляло их тесниться вокруг пленников.

При звуках голоса зал наполнился сердитым гудением, и стражники выступили вперед, чтобы расчистить путь древками копий. Тогда Элоф увидел, что зал представляет собой низкий, пологий амфитеатр, в центре которого под огромным изображением стоял узкий помост. Высота помоста не превышала рост дьюргара. У его основания сидело несколько массивных фигур, чей облик выдавал высокое положение. Но говоривший выглядел еще более внушительно, хотя и не был облачен в темную мантию с богатой меховой отделкой, как остальные. Он сидел на вершине помоста, в кресле, вырезанном из цельного куска простого серого камня. Изогнутая спинка кресла, на которой сверкал один-единственный символ, нанесенный тонкими золотыми линиями, могла бы умалить самого высокого из людей. Повелитель дьюргаров был невысок; бессчетные годы согнули его спину и иссушили тело, но высокий трон лишь подчеркивал его достоинство. Камень вокруг них не мог быть тверже, чем его голос.

— Как видите, ваш приход не стал неожиданностью для нас, — продолжал он. — Вести приходят к нам с речными водами и пещерными ветрами, но в первую очередь — через камень.

Его пальцы медленным, почти нежным движением погладили шероховатую ручку каменного кресла.

— Наши северные аванпосты теперь малочисленны, но они постоянно начеку. Так и должно быть, ибо они следят за Льдом. Поэтому вас немедленно задержали… вас, людей ! — Последнее слово прозвучало как ругательство. — Людей! Да будет проклят тот день, когда мы впервые сжалились над вашим родом! Будь проклят тот день, когда мы, Старейшие, впервые замыслили поднять вас из животного состояния, как подняли нас самих из тьмы бессчетных веков! Каждый раз, когда мы помогали вам, горе и страдания были нашей наградой. Мы обошли полмира, дабы скрыться от вас, но вы по-прежнему не хотите оставить нас в покое! Благодаря удаче или злому умыслу вы оказались здесь, где нет места вашему роду, и пробудили великое беспокойство. Я хочу знать, почему это произошло.

Он сердито одернул рукава своего балахона.

— Я Андвар, верховный лорд и повелитель всех дьюргаров, обитающих под этими горами. По моему разумению, проще всего было бы казнить вас немедля и покончить с этим, но никому не позволено говорить, будто я опустился до вашего уровня. Итак, говорите!

Лицо Керморвана покраснело от гнева, но он сохранил самообладание и взглянул на Элофа. Тот выступил вперед.

— Благодарю тебя, высокий лорд дьюргаров, и думаю, ты не пожалеешь, выслушав наш рассказ. Мы просим прощения за то, что потревожили вас; к этому нас вынудила крайняя нужда и преследования злобных тварей, обитающих на Льду. Мы в самом деле искали обиталища дьюргаров, но нам нужна ваша помощь, а не ваши богатства.

Вокруг раздался язвительный смех, и даже темные губы Андвара изогнулись в улыбке.

— Помощь тоже можно украсть, как мы недавно узнали на себе. В чем заключается цель ваших поисков?

Элоф бестрепетно выдержал его взгляд.

— Наша цель жизненно важна для всех, кто противостоит наступлению Льда и его глашатаев — эквешских орд. Хотя я никогда не говорил с твоим народом, но по крайней мере однажды доказал свои дружеские намерения и в свою очередь получил помощь.

По огромному залу пробежал шепоток интереса. Элоф поднял руку:

— Я прошу тебя лишь выслушать мою историю, прежде чем судить нас!

Андвар убрал со лба упавший локон седых волос и откинулся на спинку своего трона.

— Да будет так. Все присутствующие достаточно хорошо понимают ваш язык, и надо сказать, ты неплохо владеешь им. Но обычно я знаю имена своих друзей.

— Разумеется, мой лорд, — скованно ответил Элоф. — Это Керморван, великий воин из Южных Земель, мой товарищ и спутник.

Керморван поклонился, хотя на его губах играла странная улыбка, словно в представлении Элофа не хватало чего-то очень важного.

— Меня же зовут Элоф…

Зал огласился презрительным хохотом.

— Скромное имя, нечего сказать! — отрезал Андвар. — Это древний титул великого кузнеца, которым мы именуем лишь истинно Единого. — Он указал на величественный образ за своей спиной.

— Я сожалею, если невольно оскорбил вас, — смущенно выдохнул Элоф. — Мой выбор был сделан по неведению и от чистого сердца, ибо я был безымянным найденышем, но промышлял ремеслом кузнеца. Мальчиком я поступил подмастерьем к мастеру-кузнецу Майлио…

Он замолчал, ощутив, как в зале неожиданно повеяло ледяным холодом. Глаза Андвара сузились, пальцы постучали по ручке кресла.

— Это имя более не служит мостом к нашему расположению, — холодно произнес он.

— Тем лучше для меня! — воскликнул Элоф с решимостью, рожденной отчаянием. — Сдержишь ли ты свое слово и выслушаешь ли нас?

Андвар гневно выпрямился.

— Что ж, говори. Пусть все остальные молчат!

С этого момента слушатели как будто обратились в камень. Полная тишина царила до тех пор, пока Элоф не приступил к рассказу о создании меча для мастера-кузнеца. Затем атмосфера в огромном каменном чертоге изменилась; тишина стала напряженной, как перед грозой. Андвар первым нарушил собственный приказ:

— Ты выковал эту вещь, мальчик? Ты ? — Его изогнутый палец указал на Элофа. — Подойди сюда, кузнец среди людей. Дай мне получше рассмотреть тебя!

Элоф вышел вперед, к основанию помоста. Лорды дьюргаров встали, опираясь на высокие посохи, и приблизились к нему. Их широко расставленные глаза смотрели как будто сквозь него. Он неловко поднялся на помост, и морщинистое лицо Андвара склонилось над ним. Взгляд старческих глаз, пожелтевших, но ясных, встретился со взглядом кузнеца. Элоф не отвел глаз и поразился, увидев в огромных зрачках красноватое сияние, которое не было отражением света факелов. Прошло много времени, прежде чем Андвар со вздохом откинулся на спинку своего трона.

— Может быть… — задумчиво произнес он. — Может быть! Силы людей и дьюргаров во многом различны. В тебе пылает странный огонь, но достаточно сильный — о да, достаточно сильный!

Но затем гнев пересилил любопытство, и он выпрямился, скрестив руки на груди.

— И ты полагаешь, эта работа дает тебе право на нашу благодарность и снисходительность? Какова же будет наша награда тому, кто выпустил в мир столь великое зло? Теперь казнь не кажется мне несправедливостью, ибо следует отплатить за жизнь наших сородичей и одного из твоих собственных друзей, которого ты предал! Ты выказал себя способным учеником, достойным своего мастера! Поначалу он пользовался нашим доверием, оказывал нам определенные услуги и когда он попросил разрешения поселиться в нашей древней сторожевой башне, мы согласились, движимые жалостью к изгнаннику среди людей. Жалостью! Мы даже помогли ему построить кузницу и охотно делились с ним своей мудростью. Проведав, что он копается в наших шахтах и водит знакомство с нечистыми существами, мы повелели ему покинуть северные горы. Если бы он согласился уехать по своей воле, мы бы не стали чинить ему препятствий. Много месяцев он морочил нам голову бесконечными просьбами и обещаниями, а под конец и угрозами. Даже когда мы были вынуждены послать отряд, чтобы выгнать его из башни, он получил честное предупреждение… и знаешь ли ты, каков был его ответ?

— Знаю, — ответил Элоф. — Я был там, потому что бежал от него и от той… вещи, которую я сотворил. Я хотел предупредить ваших воинов и крикнул им с горного склона над дорогой. Сожалею, что мне не удалось сделать большего. Потом я сам обратился в бегство, охваченный паникой, хотя теперь понимаю, что должно быть, то было действие меча, ослабленное на расстоянии. Некоторые из ваших сородичей — думаю, те, кому удалось уцелеть — нашли меня и моего спутника и вывели нас на свободу подземными тропами. Они отнеслись ко мне по-дружески, и я поныне благодарен им за это. Отвергнешь ли ты их суждение?