Керморван пнул по булыжнику носком сапога.

— Я и не думал, что Лед так близко от нас. Это недобрый знак. Если у дьюргаров здесь есть дверь или ворота, ведущие в подземные туннели, то они должны были замаскировать их с великим умением — боюсь, недоступным для нас! Но мы все равно будем искать. — Он снова взглянул на небо, затянутое серыми облаками. — Надеюсь, наши поиски увенчаются успехом, ибо в горах даже в это время года такое небо обычно предвещает снег.

Темнота сгустилась вокруг, когда они добрались до вершины хребта, усталые, продрогшие и павшие духом. Двигаясь длинными зигзагами, они осмотрели весь склон, но не обнаружили ни одного подозрительного валуна, ни одной трещины в крутых каменных стенах или прохода в щебнистой осыпи — ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего вход в подгорное Царство. Оставалась только вершина хребта, голая и плоская, продуваемая всеми ветрами. Здесь невозможно было скрыть даже мышиную нору. Бледные ледяные отсветы на серых облаках за грядой сверкали, как предупреждение. Их дыхание облачками тумана клубилось в морозном воздухе. Так замерзали слишком многие…

Керморван, как обычно, шел немного впереди. Когда он достиг вершины, Элоф испугался за своего друга, ибо воин вдруг застыл на месте, четким силуэтом вырисовываясь на фоне бледного сияния, а затем очень медленно опустился на одно колено. Элоф ускорил шаг, чуть ли не бегом вышел к вершине… и сам замер, зачарованный картиной, раскинувшейся перед ним.

Они стояли на верхнем краю глубокой горной долины — вернее, скального ущелья, похожего на след от удара исполинского меча. Какой-то частью своего затуманенного разума Элоф осознавал, что это ущелье находится прямо напротив долины мастера-кузнеца и берет начало на противоположном склоне той же самой вершины. Но та сторона хребта была просто холодной и безжизненной. Эта сторона находилась в объятиях Льда.

Так Элоф впервые узрел Великого Врага и тоже невольно опустился на колени, охваченный благоговейным трепетом. То было дивное и страшное зрелище, но против всех его ожиданий оно оказалось прекрасным, настолько чистым и величественным, что сама кровь в его жилах на мгновение обратилась в лед. Далеко внизу простирался глетчер, уходивший между каменных стен постепенно расширявшейся долины в бесконечное пространство, наполненное белесовато-серым сиянием. Восточные склоны гор погружались в него, как в море; то тут, то там, словно в насмешку над их былым величием, из ледяного покрова выпирали отдельные пики, тупые и раскрошенные, словно снесенные крепости. Но за этими жалкими останками ледяные поля простирались в туманную даль, такую безбрежную и лишенную всяких черт, что, пытаясь сфокусироваться на ней, взор начинал мучительно блуждать, не находя ни одной зацепки или ориентира. Даже горизонт отсутствовал; возможно, потому, что серые облака сливались с ним. Каким бы ни было это значение, зрелище наполнило Элофа внезапной цепенящей уверенностью, что весь теплый и живой мир — растения, животные, мужчины и женщины — всего лишь тонкая корочка грязи на этой холодной, стерильной белизне, незначительное пятнышко на блистательной грани ледяного самоцвета, способное исчезнуть в любой момент по прихоти Великого Льда. Даже когда он перевел взгляд на высокие пики в долине, пытаясь найти утешение и опору в их величии, они показались ему чем-то преходящим, не более чем барьером на пути необоримой силы, подобно своим уже погребенным сородичам. Их участь зависела только от времени, а у Льда была в запасе целая вечность. Что же оставалось человеку?

Затем Элоф внезапно задержал взгляд, всматриваясь и вопрошая сумрачную дымку за бледным сиянием. Он вскочил, равнодушный к ветру, хлеставшему в лицо, и смотрел, прикрывая глаза рукой, пока не уверился в том, что видит. Повернувшись, он обнаружил Керморвана по-прежнему коленопреклоненным. Лицо воина было бледным и суровым, исполненным молчаливого изумления, но без малейших следов страха. Оно было как кремень, но в сиянии его глаз, созерцавших бескрайние ледяные пространства, угадывался принятый вызов.

— Ты что-то увидел?

— Кажется, да. Там, на другой стороне долины… среди высоких пиков у ее окончания… Смотри!

Керморван протер глаза, всмотрелся и покачал головой. Потом он отвернулся, поморгал и снова начал рассматривать горные вершины.

— Там… как будто слабое оранжевое сияние…

— Да! Ты тоже видишь!

Керморван с сомнением покосился на своего спутника.

— Это может быть чем угодно…

— Может, — согласился Элоф. — Но видишь ли ты более обнадеживающий признак?

Керморван мрачно покачал головой:

— Нет. Склон под нами выглядит таким же пустым, как и все остальное. Что ж, тогда пора в путь! Нам понадобится много времени и сил, чтобы обогнуть все эти горы.

Он забросил свой мешок на плечи и уже собрался двинуться вниз по склону, но Элоф удержал его:

— Не в ту сторону! Нам нельзя идти в обход: я слишком хорошо знаю эту часть гор. Так нам придется пересечь дорогу мастера-кузнеца, причем совсем рядом с его домом!

— Хорошо, тогда куда мы пойдем?

Элоф закусил губу, отвернулся и посмотрел на долину, расстилавшуюся под ними.

— Есть только один путь — через Лед.

— Что? — Рука Керморвана невольно потянулась к мечу. — Лучше я попытаю удачу с твоим проклятым мастером!

Элоф снова удержал его, на этот раз с большей силой:

— Глупец! Если он может принуждать эквешских вождей, то думаешь, он будет не в состоянии захватить тебя, даже не скрестив с тобой клинок? Он не просто убьет тебя, но подчинит своей воле и настроит против всего, что ты сейчас стремишься спасти! Это ли та удача, которую ты предпочитаешь?

Керморван застыл в гневе и нерешительности, глядя на тусклое сияние Льда. Было совершенно ясно, что ему больше по нраву, но он не мог противостоять логике кузнеца.

— Я сказал, что пойду с тобой, — пробормотал он. — Не сомневайся во мне. Но неужели на Льду нам не грозит такая же, если не худшая участь?

— Здесь, на его окраине, все может быть не так страшно, — настаивал Элоф. — Мы оба не заметили в этой долине никаких признаков жизни. Она узкая, и мы без труда можем пересечь ее за ночь, если поторопимся.

— За ночь… — начал воин, снова покосившись на долину. Затем он схватил Элофа за руку и указал вниз другой рукой. На самом краю ближайших к ним зарослей кустарника что-то двигалось — что-то большое и неуклюжее. Оно не выглядывало наружу, но ветки на его пути шевелились. Затем, в том месте, где кусты заканчивались у подножия скальных выходов, оно все же показалось на мгновение в свете звезд и отблесках льда и тут же исчезло в укрытии за высоким утесом. Существо имело человекообразную форму, но было гораздо крупнее и шире в плечах, с массивной круглой головой и длинными руками, болтавшимися сбоку, когда оно перепрыгивало с камня на камень.

— Керайс! — выдохнул мечник. — Как ты думаешь, это то самое существо, которое шло по нашему следу в лесах?

— Оно двигалось очень похоже… но слушай!

Немного дальше, за линией кустов, что-то еще с шорохом двигалось вперед, а из глубины зарослей доносилось тихое, утробное ворчание.

— Их там целая стая, — тихо произнес Элоф. — Ну что, Керморван, ты по-прежнему хочешь идти туда?

— Лед внезапно приобрел для меня определенную привлекательность, — сухо признал Керморван. — Но может быть, эти существа посланы для того, чтобы загнать нас на глетчер?

— Может быть. Но лишь доведенных до крайности, испуганных и упирающихся. Они не ожидают дерзкого, стремительного броска…

— Я бы не назвал двенадцатичасовой переход «стремительным броском», пусть даже дерзким. Но ты опять прав, кузнец. Веди нас!

Они перевалили через гребень и, стараясь производить как можно меньше шума, начали спускаться по дальнему склону.

— Это совсем нетрудно, — прошептал Элоф.

— Говорят, что путь к Реке тоже очень прост, — угрюмо отозвался Керморван. — В одну сторону.

— Слушай, побереги свое остроумие для Льда: оно там понадобится!