Обнимаю Вас!
Ваша Аля 106 105 107 108
5 Эльза Триоле (урожд. Каган, 1896-1970) - французская писательница, жена Луи Арагона, сестра Лили Брик, ею переведен ряд стихотворений М. Цветаевой.
6 В письме от 19.V.67 г. С.Н. Андроникова-Гальперн пишет: «Когда Анна Ахматова была здесь, летом 1965 г., мы с ней беседовали о Марине (кстати, говорила Исайе Берлину, что Марина “больше поэт, чем она"). Она мне рассказала, что из прозы Марины она любит больше всего то, что она писала о музыке: “Это превосходно”, - сказала она». «Мать и музыка» была впервые опубликована в еженедельной газете «Литературная Россия», 1966. № 46.
С.Н. Андрониковой-Гальперн
27 мая 1967
Дорогая Саломея, заранее прошу прощения за то, что письмо это будет из ряда вон дурацким: завтра выбираюсь (выдираюсь) на дачу, и поэтому обстановочка не ахти; всё кверху дном, как после шестибалльного подземного толчка (Вы знаете, что землетрясениям ставят баллы, как школьникам?) — и я окончательно перестала ориентироваться в этой мешанине из кастрюль, чулок, рукописей, «продуктов питания», как у нас говорят, и всего прочего, к тому же пишу ночью.
Работу (комментарии к готовящемуся сборнику маминых пьес) закончила только вчера; очень трудно было комментировать «Фортуну» (о Лозэне1), т. к. пьеса сначала не должна была войти в книгу, потом вошла (неизвестно, не вылетит ли) и времени на настоящую подготовку материалов не оставалось. Не знаю, как получилось. Две пьесы о Казанове прокомментировала как только могла дотошно. Вступительную статью написал Антокольский, по-моему из ряда вон плохо; приеду в Тарусу — тотчас же напишу ему обстоятельно и попрошу кое-что (хотя бы) исправить; хотя «исправления» - лишь заплаты (если вообще он на них согласится) когда с самого начала не так взято. Маминых дел — тысячи; я не успеваю со всем справляться — куда там «со всем»! И с немногим-то — еле-еле. Жизнь так быстро идёт и так раздробленно, и так мало успеваешь - так безнадёжно мало!
Спасибо Вам за чудесное письмо о Париже; да, всё так, как я и думала, - а жаль. Что же, у нас остаётся роскошь нашего Парижа -города нашей памяти - которого никто никогда уже больше не увидит. Милый был город - вольный, разный, поэтичный. Для всех и каждого - город; для всех и каждого — свой.
Спасибо заранее за скатерть и альбомы; что Ирина2 такая разборчивая, чем ей плох добрый старый Jardin des Modes?3 С меня бы хватило его; я вовсе не претендую на что-либо лучшее, с моими «утлыми» вязальными талантами и не ахти какой шерстью, да и вообще я не модница, раньше не успела, а сейчас начинать трудно. Спасибо за
заботу, милая Саломея; я сердечно рада буду Вашим подаркам. И я с Катей Старовой могла бы Вам что-нб. приятное послать, но у меня даже на это не было времени - что-то отыскать, что доставило бы Вам удовольствие; так сразу ведь не найдёшь, а Вас на мякине интуристских «сувениров» не проведёшь! Есть у меня для Вас только две деревяшечки, две милые фигурки грузина и грузинки - он сплошная бурка и папаха, а она - сплошная шаль; Бог даст, доберутся они до Вас и поживут вместе с Вами в вашем уюте.
Удивительно - пишу Вам, а всё, что хочется сказать, — решительно остаётся за пределами бумаги; слова сами по себе - а мысли — тоже. Даже не мысли, а скорее чувства, и цепь воспоминаний и молниеносных ассоциаций и образов...
Что хотел сказать Булгаков своим «Мастером и Маргаритой»?4
Думаю: что Мастеру нет места в жизни; что он безмерно одинок в своём избранничестве; и что милой, живой, очень обыкновенной женщине, полюбившей его и его страдания, ничего не остаётся, как разделять их, ибо и она не может разделить его одиночества; оно - неразделимо; она может только сопутствовать ему, только любить. Так одинок Мастер, что - когда он умирает, нет ему рая, нет ему ада -ибо и то и другое — скопища', он одинок и там — но спокоен; огромный покой окружает его; и никому не мешает его одиночество. Бутафория же - чистейшее озорство: представить себе Мефистофеля - и прочие воплощения того, кто носит и это имя, - в Москве 20-х годов, среди литераторов, театральных деятелей и просто обывателей — лишь средство поиздеваться над ними; а почему бы и нет? Мастер', Мастер с большой буквы; с очень большой буквы. Что поразительно сделано в этой вещи - это все сцены с Понтием Пилатом; жаль, что Вы, верно, «пробежали» их, а их надо глубоко прочесть. Замечательный там Понтий...
Переводы триолетихи5 — ужасны. У нас за такие дают по шее и с работы гонят. Из слова «тяжеловес» сделать «саШои»!* Дура она по самую задницу, извините за выражение; не я его, к счастью, придумала. Нет, серьёзно: на редкость поверхностно, на редкость мимо. Жаль.
А мамины переводы на французский так и лежат. Когда настанет их час?6
Большое спасибо Ане Калин за письмо, я напишу ей уже из Тарусы. Как хорошо, если те стихи сохранились!
Обнимаю Вас - и ещё раз простите за эту missive** через пень-колоду.
_ Ваша Аля
* Камень (фр.).
** Письмо (фр.).
Мамины книги «Мой Пушкин» и «Просто сердце» (переводы) должны выйти этим летом. Если сама достану — пришлю непременно.
1 Арман-Луи граф Бирон-Гоню - персонаж пьесы в стихах М. Цветаевой «Фортуна» (1919).
2 Ирина Павловна Андреева (1912-1990) - дочь от первого брака С.Н. Андрониковой-Гальперн,
3 «Jardin des Modes» («Сад мод») - еженедельный иллюстрированный журнал в Париже, основанный в 20-х годах Люсьеном Вожелем и выходивший до конца 90-х годов прошлого века.
4 В письме от 18.V.67 г. С.Н. Андроникова-Гальперн делилась с А.С. своими впечатлениями о романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Никак не нашла это примечательным. Голые ведьмы, метлы, полеты в окна и из них, вся старая бутафория просто были мне скучны. Кто такие Мастер и Маргарита?»
5 С.Н. Андроникова-Гальперн прислала А.С. переведенные Э. Триоле стих. М. Цветаевой «За этот ад...» и «Превыше крестов и труб...».
6 Цветаевские переводы А.С. Пушкина были опубликованы в кн.: Пушкин А.С. Избранная поэзия в переводах на французский язык / Сост, Е.Г. Эт-кинд и др. М., 1999.
П.Г. Антокольскому
3 июня 1967
Дорогой мой Павлик, простите долгое моё молчание: зима была непосильно трудна (весна тоже), обязанности и обязательства сожрали всё время без остатка, обглодали и меня самоё. Дни и месяцы прошли — и сделанного нет — одни недоделки. Не сердитесь на меня; я очень часто и очень глубоко думаю о Вас, о тех временах, откуда наши общие корни - и наше родство; несмотря на не-встречи и не-писа-ние писем; поверх этого всего.
Я только сейчас тут, в Тарусе, добралась до Вашей статьи1 и ещё раз прошу простить меня и эту задержку; переезд на дачу у нас до сих пор на уровне каменного века, и тяжко ворочать эти камни во имя проблематического «отдыха» — вернее — во имя пока ещё свежего воздуха.
Что Вам сказать? Мамин театр Вы видите совершенно иначе, чем я, делаете, соответственно, совершенно иные выводы из её драматургии — и иные «вводы» в неё. Об этом, Бог даст, поговорим при встрече, которая должна же быть! Пока же позвольте мне несколько замечаний-уточнений, и делайте с ними, что хотите!
«Тяжба поэта с театром... всё первое 20-летие века...» Это надо бы чем-то подтвердить (примером) — читатель этого не знает и захочет узнать. Мне, напр<имер>, кроме блоковских строк, его отноше-
