–..хотел разорить тебя, сразу как только мы убежали. Да, Джордж. – Джульетта отодвинула руку, чтобы он не мог достать. – Но это было пять лет назад. Сейчас мой отец не станет вмешиваться. Я даже сомневаюсь, знает ли он, что мы живы. Что это вообще его беспокоит.

– Тогда кто это был, тот дьявол? Кто хотел меня разорить, Джулия?

– Я не знаю, – сказала Джульетта. – Совсем недавно, как выяснилось, я стала мишенью коварного заговора. За этим стоял лорд Эдвард Вейн.

– Он очень могущественный человек. – Джордж, казалось, испытывал какую-то неловкость. – Лучше не переходить ему дорогу.

– Но мы перешли. Пять лет назад.

– Чепуха! Он уже простил нас и предлагает мне партнерство в своем новом предприятии – кожевенно-меховой компании Московского государства. У нас есть шанс разбогатеть.

– Чтобы лорд Эдвард Вейн предлагал спасти нас от разорения?

– Почему нет, Джулия?

У Джульетты озноб пробежал по спине, но она почти обрадовалась этому. Все лучше, чем тупое бесчувствие, свинцовым грузом давившее на сердце.

– Наверняка на каких-то условиях за свою щедрость? – спросила она.

Джордж рассматривал что-то через оконце, избегая ее взгляда.

– Ну конечно, условия должны быть. Непременно.

Джульетта прикрыла глаза от внезапных, таинственным образом возникших слез, Что это? Страх? Огорчение? Но что бы это ни было, она не могла позволить себе ни того ни другого. Пять лет назад она вышла замуж, и теперь, что бы ни случилось, этого уже не изменишь. Она должна выбирать из двух зол меньшее.

– Ты была такая красавица, Джулия. – Голос Джорджа прозвучал почти жалобно. – Я действительно тебя любил.

– Не так сильно, как, мне казалось, я любила тебя, – сухо сказала она.

В мире было мало мест очаровательнее, чем Грейсчерч-Эбби, и мало мест, опустевших так же внезапно, как поместье в эти летние дни.

Коты за три дня заявили свои права на освоение новой обители. Непостоянные создания чувствуют себя хорошо везде, где находят пищу и кров. Пока они в дневные часы нежились на террасе, Олден занимался поместьем и Шерри. В конце концов, нужно было куда-то вложить выигранные у лорда Эдварда пять тысяч фунтов. Расставаясь с Шерри, он ежедневно ездил верхом до полного изнеможения. По возвращении домой он садился за фермерские отчеты и бухгалтерские книги. После этой работы к вечеру глаза начинало резать, как будто в них насыпали песок.

Но чтобы смягчить тоску, этого все равно было недостаточно. В длинные летние вечера, когда Шерри укладывали спать и коты, отираясь о ноги, просились на колени, тоска становилась особенно невыносимой. Как бы он ни изнурял себя в течение дня, его ждали бессонные ночи. Олден всегда считал себя преследуемым женщинами. Всеми теми, кого он оставил или в ком разочаровался. Всеми теми, кто когда-либо его обманул или ранил.

Почему он до сих пор не женился? Ведь для него и раньше было ясно, что его долг – произвести на свет законного наследника. Может, хотел получить от женитьбы больше, чем считал, возможным? Женщины, на которых, как ему казалось, он мог бы жениться, были либо уже помолвлены с кем-то, либо замужем. Или он умышленно выбирал замужних, чтобы избежать риска реальной ответственности? Даже с Джульеттой! Даже с ней!

Его любовницы и раньше возвращались от него к своим мужьям. Но его это никогда не волновало так, как теперь. Сейчас, когда он представлял Джульетту в постели Джорджа Хардкасла, он чувствовал себя физически больным. Влечение к любой другой женщине стерлось в пыль. Что еще, как не ярость и уязвленная гордость, могло вызвать это? Но он был бессилен изменить ситуацию. У него не оставалось даже надежды предложить Джульетте что-то в качестве компенсации. Кроме возвращения медальона, разумеется.

Олден вспомнил разговор с лордом Эдвардом. «Скажите, Грейсчерч, как вы умудрились проиграть эту партию в шахматы, тем более женщине? Я сам хотел бы как-нибудь помериться с вами силами».

«Мы сыграем прямо сейчас, лорд Эдвард».

Да, Джульетта была потеряна навсегда. Но его битва с лордом Эдвардом только начиналась. И ничего другого, кроме возмездия, для него не оставалось.

Первый и самый надежный вариант Олден отмел сразу же. Сейчас, по прошествии достаточного времени, он мог бы легко принудить лорда Эдварда к дуэли под любым банальным предлогом, не затрагивая репутации Джульетты. Но если он погибнет от руки более искусного фехтовальщика, медальон никогда не вернется к ней и Грейсчерч-Эбби в конечном счете тоже будет потеряно. Его унаследует один из двоюродных братьев, жуткий тряпичник, совершенно не сведущий в хозяйстве. Он не сможет продолжить то, что достигнуто каторжным трудом, и спасти поместье со всеми его обитателями. К тому же очень не хотелось обнаруживать перед лордом Вейном, насколько его волнует то, что произошло в Мэрион-Холле. Таким образом, дуэль отпадала. Нужно было искать другой вариант.

В тот памятный вечер в загородном доме сэра Реджинальда Денби разыгрывался еще один гамбит. Сын герцога не устоял, чтобы не обронить с насмешкой: «Во-вторых, медальон содержит ключ к богатству».

Это свидетельствовало о слабости, свойственной большинству мужчин. Об алчности. Однако за немотивированной алчностью часто скрывается отчаяние. Возможно, лорд Эдвард в финансовом отношении был более уязвим, нежели себе представляли окружающие. Поэтому следующий ход в игре сделает он, Олден.

На следующий день он в своем экипаже отправился в Лондон.

* * *

Облаченный в желтовато-коричневую парчу с золотом, Олден занял шезлонг в своей любимой кофейне. В переполненном зале рекой лились разговоры. Джентльмены, разряженные как павлины, обсуждали что-то, смеялись и между делом пили кофе. Лорд Грейсчерч вписывался в их компанию, будто никогда не уезжал из Лондона.

Кроме него здесь находился один человек, также присутствовавший тогда в Мэрион-Холле. С ним-то и приехал повидаться Олден. Он оперся рукой на спинку кресла у столика, где сидел Роберт Давенби.

– Я полагаю, сэр, – сказал он, как бы случайно задержавшись на мгновение, – у нас с вами может быть общий интерес.

Дав поднял темную бровь.

– В самом деле? – В это время официант принес кофе – ароматный и горячий. Олден ничего не сказал, только ждал. Роберт Давенби отпил из чашки и откинулся назад, как бы оценивая собеседника. – Уж не связано ли это с нашим последним злосчастным собранием? Уверяю вас, я уже не помню никаких подробностей.

Олден рассмеялся. Он не знал Роберта Давенби, но интуитивно симпатизировал ему.

– Сэр, от меня не укрылся ваш отвлекающий маневр в тот вечер. Это было сделано в самый подходящий момент. Я как-то не представляю себе, что вам свойственна подобная неловкость.

– Вы о бронзовой богине на столике у стены? И о последовавшем пожаре?

– Благодаря вам леди получила весьма желанную минуту для уединения. Это было просто рыцарство или вы имели намерение воспрепятствовать определенным планам некоего лица?

– Разумеется, рыцарство. Я бы никогда не стал докучать нашему общему другу.

Олден внимательно изучал лицо Давенби. Хотя его выражение слегка утратило прежнюю мягкость, он все же решил сделать следующий шаг. Необходимо все разузнать, если он собирается видеть лорда Эдварда разоренным.

– Докучать? А что, если встанет вопрос о чем-нибудь более серьезном?

Давенби поставил пустую чашку на столик.

– Тогда, я полагаю, мы можем это обсудить.

– Встретимся позже, сэр? – Олден обвел глазами комнату. – Без этой суетной публики.

– Конечно, лорд Грейсчерч. Я предпочитаю решать подобные дела со всеми предосторожностями.

– Я тоже так думаю. – Олден наклонился достаточно близко, чтобы шепнуть это на ухо Даву и сунуть ему в карман записку с указанием места и времени.

В Лондоне было несколько мест, где два джентльмена могли встретиться вечером в обстановке полной секретности. Олден предложил снять комнату в городском доме лорда Брейсфорта, где хозяин устраивал вечеринку. Вечеринку без благородных дам – точнее, без своей супруги, которая уехала в деревню навестить родственников. Женщины, присутствовавшие на подобных сборищах, не претендовали называться леди. Олдена, конечно, не пригласили, но это не имело значения. К тому времени когда он приехал, все были пьяны, включая привратника.