— Подробности ни к чему, ближе к делу.

— Ну вот, синьор, только старый Марко улегся поудобнее под нависшими утесами, как ему почудились шаги, и он, бедняга, конечно же, поднял голову, словно в этой темнотище что-нибудь можно было разглядеть; осталось только навострить уши — слышит, и правда кто-то идет; Марко, однако, голос подавать не собирался, пока те люди не подойдут поближе. И вдруг старик видит, что в его сторону движется огонек, вот он поравнялся с Марко, и тот разглядел на земле чью-то тень, а вслед за тем и самого человека, который шел вдоль берега с тусклым фонарем в руках.

— Ну-ну, ближе к делу.

— Храбростью старый Марко никогда не отличался — так говорит мой отец; вот старик и забрал себе в голову, что раз тот человек расхаживает с фонарем, то, значит, он разбойник, хотя, по правде сказать, он и сам бы от фонаря не отказался. Так вот, он схоронился, и вдруг произошло такое, от чего он затрясся как овечий хвост: тот человек поставил на скалу, в двух шагах от старика, груз, который нес за плечами; старый Марко видел, как он с себя сбросил тяжелый мешок, и услышал, как он тяжело дышит. В точности так, синьор, рассказывал мой отец.

— Что же было в мешке? — холодно осведомился Ске-дони.

— Не торопитесь, синьор; кто вам сказал, что Марко об этом проведал? Но погодите, и все станет ясно. Старик боялся даже пошевелиться, так как думал, что в мешке награбленное добро. Но неизвестный человек вдруг снова взвалил мешок на спину и потащился с ним дальше, и более уже Марко его не видел.

— И какое это имеет отношение к твоей истории? Что, этот человек был Спалатро?

— Всему свое время, синьор, не сбивайте меня. Когда гроза немного утихла, Марко выбрался из углубления в скале и пошел поискать поблизости деревушку или хотя бы хижину, ведь где ходят люди, там должно быть и жилье. Но лучше бы он этого не делал, потому как шел он вслепую и все без толку, но хуже всего, что буря разгулялась еще пуще, а спрятаться было уже негде. Старик не знал, куда ему и податься, и тут видит вдали огонек. Марко, недолго думая, зашагал ему навстречу, ведь, подумал он, если это окажется давешний фонарь, то можно и свернуть, а если нет, то, верно, вблизи отыщется местечко, где можно будет приютиться. И я бы так же поступил на его месте, синьор.

— Похоже, эта история никогда не кончится!

— Так вот, синьор, Марко сделал всего несколько шагов и понял, что это светится не фонарь, а окошко. Марко подошел к дому и потихоньку стукнул в дверь, но никто не отозвался.

— Что это был за дом? — резко спросил Скедони.

— Дождь барабанил вовсю, синьор, а бедняга Марко — могу поручиться — все ждал и ждал и только потом постучал опять, потому как терпения у старика хватало на двоих. Вот уж кто мог выслушать до конца любую историю, даже самую длиннющую!

— Мне бы его терпение! — процедил Скедони.

— Когда он постучался снова, дверь подалась; увидев, что она открыта, а на стук никто не выходит, Марко решил войти без позволения.

— Старый дурень! С какой стати его так разобрало любопытство? — воскликнул монах.

— Любопытство? Что вы, синьор, он искал пристанища, и больше ничего! Он долго пробирался в потемках, но так ни души и не встретил и наконец набрел на комнату, где в очаге дотлевал огонек. Марко устроился там, чтобы обсушиться и дождаться хозяина.

— Что же, дом был пуст?

— Услышите, синьор. Не пробыл он там и двух минут — за это он ручался, — как тут же в комнате раздался какой-то непонятный шум; но огонь едва мерцал, и, был там кто или нет, Марко не разглядел.

— Что это был за шум?

— Не сбивайте меня, синьор. Не больно этот шум понравился старому Марко, но что было делать! Марко пошевелил угли, думал — они вспыхнут, но нет, в комнате было все так же темно. И вдруг Марко услышал шаги, потом завидел огонек, а вслед за тем явился и человек, и Марко встал, чтобы попросить у него приюта.

— Кто был этот человек?

— …попросить приюта. Марко рассказывал, что хозяин дома при виде его стал белее полотна; оно и понятно, я бы и сам перепугался, если бы в такой поздний час застал в доме незнакомого. Хозяин не очень хотел оставлять гостя на ночь, но спросил, что он здесь делает, и все такое. Буря разгулялась вовсю, и старый Марко решил, что лучше не обращать внимания на пустяки; он показал хозяину корзинку, полную отменной рыбы, и сказал, что поделится с ним, так что хозяин явно смягчился.

— Невероятно! Вот болван!

— Не такой уж болван, синьор; по словам Марко, на вид он был голодный-преголодный.

— Это что? Свидетельство его ума? — раздраженно сказал исповедник.

— Так я никогда не закончу, синьор. Ясное дело — го-лодный-преголодный, потому что он тут же подбросил в очаг дров, чтобы поскорее приготовить рыбу. А тем временем сердце старого Марко — он сам так говорил — подсказало ему беду: не этот ли человек встретился ему на берегу? Марко разглядывал хозяина так пристально, что тот сердито спросил, с чего это он так на него уставился, но Марко поостерегся сказать правду. Пока хозяин готовил рыбу, Марко сумел все же разглядеть его получше, а каждый раз, когда хозяин оглядывался — а так случалось частенько, — старику казалось, что он и есть тот самый человек с берега.

— А хотя бы и так, что с того? — вставил Скедони.

— Когда же старик углядел в углу мешок, то сомнений у него не осталось никаких. Сердце у него ушло в пятки; он желал только одного: убраться оттуда подобру-поздорову, и решил про себя улизнуть при первой же возможности, не дав хозяину угадать свои мысли. И Марко понял теперь, почему хозяин так часто оглядывался: не для того, чтобы проверить, не прокрался ли в дом вместе с Марко кто-нибудь еще, нет — хозяину нужно было знать, что его добро в безопасности.

— Похоже на то, — заметил Скедони.

— Да, попал-таки старый Марко из огня да в полымя. Пока жарилась рыба, старик места себе не находил, но что ему было делать?

— Просто встать да идти себе куда глаза глядят. Я вскоре и сам так сделаю, если твоя история не кончится.

— Да нет же, синьор, послушайте, в чем дело: так бы он и поступил, если бы думал, что тот даст ему уйти, но…

— Так вот, этот человек был Спалатро, а жилище его — тот самый дом на берегу, о котором ты говорил раньше.

— Ловко же вы угадали, синьор, хотя, сказать по правде, я уже с полчаса жду, что вы догадаетесь.

Многозначительный взгляд, который бросил на него крестьянин, не понравился Скедони, но он все же велел ему продолжать.

— Первое время, синьор, Спалатро все помалкивал, но постепенно приходил в себя и, пока жарилась рыба, стал весьма разговорчив.

Тут Скедони взволнованно встал и принялся шагать по комнате.

— Бедняга Марко подумал, что он, быть может, не так уж и опасен, а тем временем в окна барабанил дождь, и старику совсем расхотелось вставать с места. И вот Спалатро вышел из комнаты за тарелкой для рыбы…

— Вышел из комнаты? — Скедони встал как вкопанный.

— Да, синьор, но, не будь дурак, свет унес с собой. Однако же старик, которого разбирало любопытство…

— Чего-чего, а любопытства ему, вижу, не занимать! — бросил Скедони, вновь принимаясь расхаживать по комнате.

— Нет, синьор, об этом я еще ничего не сказал, до сих пор он это любопытство не обнаружил, — так вот, Марко так и подмывало доведаться, что же там в мешке и стоит ли здесь оставаться; меж тем случай выдался удобный, очаг горел ярко, вот старик и подумал, что теперь самое время посмотреть. Марко подошел к мешку и попытался его поднять, но не смог: он был чересчур тяжелый, хотя и не набит под завязку.

Скедони вновь остановился, на сей раз прямо против крестьянина.

— Но чуть-чуть Марко все же его приподнял, а потом поневоле выронил из рук, и так тяжело он свалился на пол, что стало ясно — тут не простая добыча. Тут Марко померещилось, что возвращается Спалатро, — испугался, стало быть, когда стукнул мешок, — и старик юркнул на свое место. Но нет, оказалось, все спокойно, и Марко снова подобрался к мешку… Но, мне сдается, вы не слушаете, синьор, а, как это с вами бывает, задумались о чем-то своем, и я…