Мысль о том, что однажды он покинет это место, помогала ему терпеть все это: все эти годы, когда ему приходилось пасти стадо, быть мальчиком на побегушках у своего отца и старших братьев, и человеком, которого недолюбливают, но взваливают на него всю работу. Однажды, когда придет Серебро, он поразит тех, кто недооценивал его, став избранным. Одним быстрым движением он поднимется на их повозку и попрощается со всем этим.

Отец Тора, разумеется, никогда всерьез не считал его кандидатом в Легион – на самом деле, он никогда не считал его годным на что-либо. Вместо этого его отец посвятил свою любовь и внимание трем старшим братьям Тора. Самому старшему было девятнадцать лет, все остальные были погодками. И только Тор был младше на три года. Возможно, потому что разница в возрасте у них была небольшой, или потому что они были похожи друг на друга, но никак не на Тора, все трое держались вместе, едва признавая его существование. И, что гораздо хуже, они были выше и шире него. Тор, который вовсе не был низким, тем не менее, чувствовал себя маленьким среди них. Его мускулистые ноги казались ему хилыми по сравнению с их ногами, подобными стволам дуба. Его отец не сделал ничего, чтобы это исправить – напротив, казалось, он наслаждался этим, оставляя Тора пасти овец и заостряя оружие, в то время как его братья тренировались. Об этом никогда не говорили, но всем было понятно – Тор предстоит провести жизнь в ожидании своего часа, вынужденным наблюдать за тем, как его братья достигают вершин. Ему суждено было остаться здесь, поглощенным этой деревней, и оказывать необходимую его семье поддержку, в то время как у его отца и братьев был свой путь.

Словно всего этого было недостаточно, Тор чувствовал, что, как это ни парадоксально, его братья боялись, а возможно, даже ненавидели его. Тор видел это в каждом их взгляде, в каждом жесте. Он не понимал, каким образом он породил в них нечто похожее на страх или даже зависть. Может быть, это было вызвано тем, что Тор очень от них отличался – он выглядел иначе, говорил не так, как они. Он даже одевался по-другому. Его отец заказывал для них самое лучшее – пурпурные и алые одежды, позолоченное оружие, оставляя Тору носить грубое тряпье.

Тем не менее, Тор сделал все возможное, чтобы его одежда выглядела годной, подвязывая свой сюртук на талии поясом. Теперь, когда наступило лето, он обрезал рукава, позволяя бризу ласкать его тонированные мышцы рук. Его рубашка сочеталась с грубыми льняными штанами – единственными штанами, которые у него были, а сапоги, сделанные из плохой кожи, были зашнурованы на голени. Они едва ли бы были сделаны из той же кожи, что и сапоги его братьев, но он постарался на славу, чтоб они сослужили ему добрую службу. Это было обычное одеяние пастуха.

Но поведение Тора не было типичным. Он был высоким и худым, с гордой челюстью, благородным подбородком, высокими скулами и серыми глазами, которые казались глазами настоящего воина. Его прямые каштановые волосы ниспадали волной чуть ниже ушей, и за этими локонами его глаза блестели как пескари на свету.

Братьям Тора было бы позволено поспать этим утром. Их накормят обильным завтраком и отправят на Отбор с прекраснейшим оружием и отцовским благословением, в то время как Тору не разрешат даже присутствовать. Однажды он попытался поднять этот вопрос в присутствии отца. Ничего хорошего из этого не вышло. Его отец бесцеремонно прервал разговор, после чего Тор больше об этом не говорил. Это было так несправедливо.

Тор был полон решимости отвергнуть судьбу, намеченную для него отцом. Едва заметив королевский фургон, он помчался обратно домой, чтобы противостоять своему отцу и – нравится ему это или нет – представить себя людям Короля. Он предстанет перед отбором со всеми остальными. Отец не сможет остановить его. При одной только мысли об этом он почувствовал, как его желудок свернулся в узел.

Первое солнце взошло выше, а когда начало подниматься второе солнце – мятно-зеленое, добавляя свет пурпурному небу, Тор заметил их.

Он встал прямо, волосы его поднялись дыбом, он весь был наэлектризован. Там, на горизонте, показалось слабое очертание конного экипажа, чьи колеса поднимали пыль до самого неба. Его сердце учащенного забилось, когда он заметил второй экипаж, а за ним и третий. Даже с такого расстояния они сверкали на солнце подобно выпрыгивающим из воды серебряным рыбкам.

К тому времени как Тор насчитал двенадцать экипажей, он больше не мог ждать. Сердце стучало о его грудную клетку. Впервые в жизни забыв про свое стадо, Тор обернулся и начал спускаться с холма, решив не останавливаться до тех пор, пока он не представит себя.

Тор не останавливался даже для того, чтобы восстановить дыхание, спускаясь с холма через деревья и не обращая внимания на то, что ветви царапали его. Он добежал до поляны, где перед ним раскинулась его деревня – сонное село, застроенное одноэтажными глиняными домами, крытыми соломой. Среди них было несколько дюжин семей. Из дымоходных труб клубился дым, поскольку в этот ранний утренний час большинство местных жителей готовили завтрак. Это было идиллическое место, расположенное достаточно далеко от королевского двора, чтобы сдержать прохожих – понадобился бы целый день езды верхом. Это была всего лишь очередная фермерская деревня на краю Кольца, очередной зубец в кольце Западного Королевства.

Тор преодолел последний отрезок пути и ворвался на сельскую площадь, разбрасывая грязь под ногами. При его появлении разбежались собаки и цыплята, а пожилая женщина, сидящая на корточках во дворе перед котлом с кипящей водой, зашипела на него.

«Помедленнее, мальчик!» – взвизгнула она, когда он промчался мимо, приведя в движение угли в ее костре.

Но Тор не собирался притормозить – ни для нее, ни для кого бы то ни было. Он повернул к одной боковой улице, затем ко второй, ловко сворачивая на путь, который он знал наизусть, пока не добрался до своего дома.

Это был маленький, непримечательный дом, похожий на все остальные, со стенами из белой глины и угловой соломенной крышей. Как и в большинстве домов, его единственная комната была разделена: отец спал с одной стороны, а три его брата – с другой. В отличие от других домов, позади него был маленький курятник – именно в нем и приходилось спать Тору. Сначала он спал со своими братьями, но, подрастая, они становились все более жадными, приобретая гораздо больше привилегий. Она дали почувствовать Тору, что для него не места. Это обидело Тора, но теперь он наслаждался своим собственным пространством, предпочитая быть подальше от них. Это только подтвердило его догадки о том, что в своей семье он был изгнанником.

Тор подбежал к входной двери и ворвался в дом, не останавливаясь.

«Отец!» – выкрикнул он, задыхаясь. – «Серебро! Они идут!»

Его отец и браться сидели, склонившись над завтраком, разодетые в свои лучшие одежды. Услышав его слова, они подскочили и метнулись мимо него, ударяясь плечами, когда выбегали из дома на дорогу.

Тор последовал за ними. Все братья стояли, глядя на горизонт.

«Я никого не вижу», – сказал глубоким голосом старший из них Дрейк. У него были самые широкие плечи, карие глаза, тонкие неободрительные губы, волосы подстрижены коротко, как и у остальных братьев. Дрейк, как обычно, сердито посмотрел на Тора.

«Я тоже», – вторил ему Дросс, на год младше Дрейка, который всегда принимал сторону старшего брата.

«Они идут!» – ответил Тор. – «Клянусь!»

К нему обернулся отец и крепко схватил его за плечи.

«А откуда ты знаешь?» – потребовал он ответа.

«Я видел их».

«Как? Откуда?»

Тор помедлил с ответом – отец и так знал его. Разумеется, он знал, что единственным местом, с которого Тор мог заметить их, была вершина того холма. Теперь Тор не был уверен в том, что ему ответить.

«Я… поднимался на вершину холма»

«Со стадом? Ты же знаешь, что они не должны уходить так далеко».

«Но сегодня особенный день. Я должен был увидеть».