— Вот дерьмо! — гаркнул он, почувствовав боль внизу живота, оттого что чересчур долго пробыл в возбуждении и не получил разрядки.

Но музыка ни на секунду не останавливалась, затягивая его в свой водоворот. И он снова танцевал, все вокруг снова танцевали. И — Мириам Блейлок, Уорд отыскал ее в толпе. Она поймала его взгляд, и глаза ее вспыхнули. Увидев, что он голый, она, бросив на него насмешливо-сердитый взгляд, погрозила пальчиком. Пусть наградит ее Господь за то, что она впустила его в это чудесное место, где он танцует с самыми красивыми юношами и девушками. Наверное, он ей понравился. Произвел, так сказать, впечатление. Если понадобится, он готов объявить себя директором ЦРУ, будь оно неладно. Он с удовольствием остался бы в этом клубе до конца своей жизни.

Затем наступила полная тишина; мигнув, погасли прожекторы. Уорд споткнулся и снова чуть не упал. Зажегся свет, и неожиданно волшебные создания вокруг него превратились в обычных людей. По большей части это были совсем юные мальчишки и девчонки. Среди них попадались знакомые лица, но не из тех знаменитостей, имена которых у всех на слуху, а просто мелькавшие в телепередачах или фильмах. Уорду до сих пор не доводилось оказываться в одной комнате с известными людьми.

На сцену поднялся парень — ди-джей, сопровождаемый легким звуком, словно листья зашелестели. Уорд присоединился к аплодисментам. За свою жизнь он наслушался немало громкого рока, но этот ди-джей переплюнул всех. Звучавшая недавно музыка унесла душу так далеко от тела, что сейчас Полу казалось, будто внутри его нажали кнопку перезагрузки, намереваясь полностью перепрограммировать.

Кое-кто из гостей одевался, некоторые продолжали наслаждаться наркотиками или заниматься любовью. Надо же, совсем еще дети... Ребятня оказалась в таком месте — пьет, колется и танцует голяком среди взрослых. Полное грехопадение!

— Черт, — сказал Уорд, обращаясь к ближайшей парочке, — здесь почти совсем как в Бангкоке!

В двух широких дверных проемах появились официанты с едой и вином. Они внесли огромные золотые подносы, уставленные золотыми и хрустальными блюдами, все приборы тоже были из золота.

— Эти горшки тянут, наверное, не меньше чем на миллион! — сказал он другой парочке.

Уорд единственный нарушал тишину, и один из гостей, встретившись с ним взглядом, приложил палец к губам.

— Что, помолчать?

Мальчишка кивнул.

Черт, а ему не хотелось молчать. Он жаждал обратиться с речью к одной из этих красоток — пусть она закончит делать минет. Но, черт с ними, он и так обойдется, раз они того желают.

— Мири, тот, о ком ты говорила, совершенно ужасен!

Мириам спокойно посмотрела на Лео:

— А еще он совершенно один.

Девчонка, видимо, не поняла, потому что гнула свое:

— В общем, убери его отсюда, прошу тебя. Он уже всех достал.

Тогда Сара решительно двинулась к ней:

— С Мириам нельзя говорить подобным тоном.

— Что? Из-за этого?.. Она сваляла дурака, что привела его сюда. Он ведь заявился с оружием!

Сара быстро вывела девчонку из зала. Яркое освещение кухни лучше подходило для подобной беседы.

— Послушай, Лео. Не смей  никогда предъявлять к ней претензии. То, что было проделано с тобой, не дает тебе никаких прав. Как раз наоборот. Раньше ты была ее подругой, сейчас — стала ее вещью.

— Знаешь, что я тебе скажу, Сара? Ты настоящая дрянь. — Лео с высокомерным видом направилась к двери.

Сара сама не ожидала, что так разозлится, ее охватил спокойный, бесстрастный и глубокий гнев. Только подумать, ей придется долгие-долгие годы терпеть Лео, которая вечно будет путаться между нею и Мири!

Разумеется, она вовсе не была достаточно предана своей хозяйке — Мириам украла ее душу. Доктор Робертс так и не сумела избавиться от угрызений совести. Однако тот факт, что она пошла на это не добровольно, но по принуждению, создавал между ними особую связь. Мириам несла за нее ответственность и тоже, в свою очередь, принадлежала Саре. В их взаимоотношениях у каждой были свои права, Сара занимала определенное место и не намеревалась его уступать.

Сара прошла в кабинет — оттуда через фальшивое зеркало можно 6ыло наблюдать за происходившим в танцзале. Гости занялись едой, с жадностью поедая воробьев в медовом соусе и другие экзотические блюда, приготовленные Винсентом по распоряжению Мириам Хозяйка клуба не интересовалась человеческой едой, но кое-что о ней знала. Воробьи в медовом соусе — любимейшее блюдо в Англии Елизаветинской эпохи.

А вот и тот мужчина, которого она попробовала на вкус! Его можно было даже назвать красивым: огромный, мускулистый, с невероятно умным взглядом. Как было бы здорово почувствовать внутри себя его мощный орган...

— Ну что, любуешься? — Мириам решительной походкой вошла в кабинет. — Пора бы тебе одеться. Ты одна здесь голая, если не считать того куска ветчины, из-за которого ты распустила слюни. Хочешь съесть его?

— Зачем он тебе нужен?

Мириам села за стол и, швырнув на него кейс, хлопнула в ладоши.

— Хоп-хоп!

— Что, уже считать? Ведь всего лишь два часа, Мири.

— Касса Руди уже не закрывается. Придется тебе сделать два подсчета за сегодняшнюю ночь.

— Я так и думала, что вечер выдастся удачный.

— Хочешь знать, зачем он мне нужен?

— Да. — Сара сортировала банкноты, готовя пачки к подсчету. Наверняка сумма перевалит за сто тысяч. Мириам притягивала деньги, как магнит металлическую стружку. Древняя магия Властителей, как полагала Сара. — Так что там у вас?

— Даже не знаю, стоит ли тебе говорить.

— Верь мне, Мири. Для меня пытка, когда ты мне не веришь.

— А для меня пытка, когда ты забываешь свое место, детка.

Сара разложила купюры на аккуратные стопки — полтинники, сотни и несколько двадцаток.

— Я все время думаю о том, что случилось в Париже, и хочу попросить у тебя прощения. Ты должна знать, что я предана тебе всей душой.

— Теперь, когда тебе грозит замена, действительно предана. Жаль, ты не пришла ко мне раньше, до того как я перелила ей кровь.

— И зачем только ты это сделала? Теперь нам придется терпеть ее всю жизнь! А она... Мири, девчонка такая назойливая, к тому же глупа как пробка.

Мириам пожала плечами.

— Хочешь попозже побаловаться трубочкой?

— Я думала, ты на меня сердишься.

— Теперь не сержусь. Наоборот, собираюсь отметить одно событие, выкурив трубку двухсотлетнего опиума.

— И по какому же поводу?

— Ты, я и Лео отведем этого мужчину вниз и пробудем там с ним о-о-очень долго. Скормим его Лео. Ее первая трапеза. Думаете, она справится, доктор?

«О-о-чень долго» — значит, бедняге предстояли адские муки.

— Мири, я ненавижу, когда они страдают.

— А если я скажу тебе, что он один из тех, кто устроил на меня охоту?

Сара перестала считать деньги — сбилась со счета.

— Ты утверждаешь... — Мири загадочно улыбнулась.

— Я заманила его, Сара, в свои сети. Я правильно рассчитала каждый его шаг. И сейчас он у нас в плену.

— Это тот, что был в Париже?

— Да.

Сара снова взглянула на него.

— И если мы убьем его, то все будет кончено? Тогда тебе ничего больше не угрожает?

— Преследователи отступят, потому что этот человек — их самое мощное оружие. Благодаря ему одержаны все победы.

— Чьи победы, Мири?

— Есть люди, Сара, которые убивают Властителей по всему миру. А этот человек у них главный. Сара опустилась на стул.

— И мы его скормим Лео?

— Ей ведь нужно чем-то питаться, дорогая, как и нам, у нее тоже есть право утолить голод.

Все остальные уже успели натянуть одежду Уорд разозлился — за кого его принимают?

— Прошу прощения, — мрачно произнес он, — мне кажется, это мое...

Но он ошибся. Здесь ему ничего не принадлежало.

— Эй, послушайте, у меня был бумажник... Вот уж совсем некстати лишиться сейчас шести сотен баксов. Остальное было спрятано в пружинах кровати отеля «Терминал», не считая трех сотен, потраченных на «магнум», тоже исчезнувший неизвестно куда.