- Кто же стариков и ребенка убил, там на дороге? - вдруг, вспомнил Семенов, что было важно для него и без чего он не смог бы простить и этого казака.

- Это подъесаул Назарьев, душегубец, ни как не может от крови и смертушки людской отстраниться...

- Ну ладно, пойдем в твой лагерь... Ты впереди, а я сзади, помогу вам разобраться с подъесаулом, раз не дает тебе и другим казакам уйти на Дон и вернуться к мирной жизни. Сейчас ты туда вернешься, да скажешь казакам, что отвоевались... Ну, а дальше как станется, я не промахнусь, ты уж знаешь..., - подтолкнул в спину он рослого и мощного в плечах казака, да обтерев финку спрятал ее снова за голенище в чехол. "Однако, сгодился мне нож, что подарил мне предок - красный командир Семенов. Баш на баш, сначала я его от смерти, а после...", - усмехнулся Григорий, идя стороной вслед за казаком.

Еще издали капитан заприметил костер и двух ночных смотровых, что охраняли временный лагерь белогвардейцев. Прощенный им казак, опустив голову пришел к своим казакам.

- Ну, что, Тимофей Петрович, поймал красного?

- Братишки, ребятишки, душегубец Назарьев то спит?

- Вот выпил самогону, да вроде успокоился... Прилетят к нему еще души убиенных, вот тогда не сдобровать ему, - сплюнул один из смотровых казаков.

- Настал, час станичники всем по домам нам разъехаться, хватит отвоевались, - снял с себя кубанскую папаху казак и утер лоб. - Надо б скрутить этого Назарьева...

Но видно чутко спал подъесаул и вовремя проснулся. Подойдя сзади к казаку, он выхватил шашку и уже замахнулся во весь размах, как грянул выстрел из ночного леса и схватился за руку Назарьев и присел на корточки подвывая от боли.

- Перевяжите, меня братки, - взмолился подъесаул.

- Волк коню не товарищ и не браток, опостыл ты нам Прохор, видать время тебе вышло покаяться перед миром...

- За, что же ты, прихвостень атамана Раковского, убил мальчонку на дороге? У самого-то дома сидят по полкам.

- Гаденыши, красным в ноги решили покланяться, так они вас первых к стенке поставят.

Тут из леса вышел Григорий Семенов в шинели и овчиной шапке, что взял у офицера, и прикрепил к ней красноармейскую кокарду. В его руках было два нагана. Кто-то схватился было за револьвер, да Тимофей остановил.

- Не стреляй, он меня отпустил и не убил... Уезжать нам надо по домам, хватит кровью заливать землю русскую, хлеб будем сажать опять.

- Была бы голова на плечах, а хлеб будет, - поддержал его казак. - С 18-го года как порох нюхаю, а не запах караваев. Пора и в дом вернуться, время сейчас дрова на зиму заготовлять, хлопцы дорогие.

- А что с душегубом делать будем? - навел на раненого подъесаула свой наган казак.

- Подождите, - вышел из-за спины Деникинский еще молодой поручик. - Я, господа, из "Царской сотни", окончил Оренбургское казачье юнкерское училище, и жалею, что присягал в прошлом году после окончания, и в полку получил офицерское звание и погоны.

Молодой поручик сорвал с себя погоны и подойдя к костру бросил их в уже меркнувший огонь.

- Позвольте мне , господа казаки, убить Назарьева. Не может такой душегубец и детоубийца оставаться более на этом свете! - сказал он и достал из кобуры на ремне револьвер. Грохнул выстрел, и казаки отвернулись в сторону, а кто перекрестился, так как будто такой конец заслужил каждый из них. Тишина этой ночи опустилась к стоящим и раскаявшимися военным. Понурив головы они не знали, что делать...

- Прощайте господа, я нынче к тетке в Воронеж, - нарушил тишину бывший поручик, он отстегнул ремень с кобурой и бросил на землю. - Там дело найдется для меня, у нее скобяная лавка, а вы?

- А мы на Дон, да вот как там сейчас, а то можа опять нарвемся на Деникинскую армию, опять поставят под ружье... или к стенке.

- Не нарветесь, - твердо сказал Григорий Семенов, потому что помнил страницы истории России. - 28 октября 1919 года 1-ый конный корпус Буденного переправился через Дон и нанес сильный удар коннице Шкуро и Мамонтова.

- А через два дня после кровопролитных боев красные возьмут станцию Касторную, - словно на экзамене докладывал студент Исторического факультета Воронежского Университета Григорий Семенов. - Будет порублено огромное количество офицеров и белых солдат, захвачено более 3 тысяч пленных, 3 бронепоезда, танки и большое количество орудий и пулеметов.

Казаки с уважением и робко смотрели на рыжего красноармейца Григория, которого запомнили еще несколько дней назад, когда он в драке побил урядника Забродова и Костылева.

- Товарищ, Григорий, - обратился к нему рослый и с длинными усами к низу казак Тимофей. - Какими дорогами нам добираться до Дону? Не поставят ли нас всех к стенке?

- Погляжу вы все неробкого десятка, раз воевали с красными, да кое-кто еще и в Императорском конвое Царя был, - оглядел Григорий понурых казаков. - Но, что бы не было между нами недосказа, бумагу я вам выпишу для красноармейских патрулей, что группа казаков в составе 11 человек со старшим станичником Тимофеем Петровичем сложила оружие и покинула Белую армию для работы на дому в станицах и помощи Советской России хлебом и продовольствием. Подпись. Уполномоченный красноармеец Григорий Семенов.

Капитан орловской милиции Григорий Семенов вдруг увидел как обрадовались и радостно переглянулись казаки, вдруг поверив в то, что вскорости увидят они своих родных и близких, и в то, что их не расстреляет без суда и следствия первый красный отряд.

- Спасибо тебе Григорий Семенов, пиши нам такую бумагу, мы уж отработаем и поможем Советской Власти. Моя фамилия Криулин Тимофей Петрович.

Пока Григорию отыскали карандаш, да покуда он писал эту странную, но в последствии полезную для этих казаков бумагу, они срывали с себя нашивки, погоны и все то, что хоть как, то могло напоминать их белогвардейское прошлое. Они сбрасывали оружие и шашки в снег, сразу становясь простыми крестьянскими мужиками, чьи руки истосковались по крестьянской работе.

- А ты куда, Григорий, может с нами? У нас в станице ух какие гарные девки, таких рыжих и боевых как ты на руках носить станут...

- Спасибо, мужики, да вроде я как на службе... Генерал Колокольцин меня ждет, да еще надо атамана Раковского найти и посчитаться с ним, по нашему, по военному.

- Господи, убей эту гадину, Григорий, враз мир чище станет! - сказал один из казаков и сплюнул на землю. - Поруби, эту змеюку подколодную, уж столько крови на его руках.

- Ну, бывайте мужики, идите с миром, да не забывайте, что грехов у вас так много, что еще их отмолить придется не раз, - махнул им на прощанье Семенов.

Григорий дал шпоры коню, и выехав обратно на дорогу, стал всматриваться в созвездие млечного пути, ориентируясь, как ему напрямки и быстрее добраться до Чертовой пустоши...