Мирс снова глотнул воды из бутылки и свернул «Файненшл таймс».

– Ты сказал «и другое тоже». Что же еще?

Торино ухмыльнулся.

– Мы уже говорили о том, что зрителям не нравится, когда по телевизору заигрывают с кисками, к которым и после трех лет тюрьмы не захочется прикоснуться.

– Да, понимаю, – ответил Мирс и сунул газету и ноутбук в сумку. – Поэтому аукцион будет проходить, как торги на фондовой бирже.

– Именно, – бросил Торино. – Это выбор, который делают зрители сами для себя.

– Отсутствует только спрос.

– Правильно, – отметил Торино и наклонился вперед. – Или, лучше сказать, желание. – Он выпустил палочку из рук. – Том, ты часто видел на таком шоу женщину настолько классную, что готов был бы прыгнуть к ней прямо в телевизор?

– Ты же знаешь, я живу в счастливом браке, поэтому…

– Не неси чушь. У каждого так. И именно в этом проблема. Ты смотришь по телевизору на самых сексуальных девочек и заходишь на самые пикантные страницы каких-нибудь форумов, и пока ты – мистер 08/15, который приносит домой тысячу триста чистого дохода, неужели ты не хотел бы заполучить одну из них?

– Конечно, нет, – возразил Мирс. – Это же шоу, а не поход в бордель.

– Но почему? – с напускной наивностью спросил Торино.

– Потому что пялиться – это пялиться, а трахаться – это трахаться.

Торино негромко хлопнул в ладоши.

– Вот! Женщины или рынок акций, пялиться или трахаться – а у нас все вместе!

Мирс снова закусил нижнюю губу.

– Это значит, что у зрителей появится шанс переспать с девочкой?

– В яблочко! Каждый может выиграть ночь со своей фавориткой, и все равно, получила она титул Мисс «Shebay» или нет, – каждый может выиграть ночь с победительницей.

– И кто платит больше, у того и шансов больше?

– Да. Но все равно небольшой шанс выиграть остается для всех, даже для тех, у кого не так много бабла. – Торино ухмыльнулся. – У среднестатистического зрителя в зомбистане не так много денег. Было бы иначе, он не довольствовался бы просмотром, а старался бы рвать задницу, чтобы заработать еще больше. Но кто-то должен позаботиться о простых смертных, и это будем именно мы. Мы – настоящие марксисты. У нас даже малоимущий сможет заполучить суперзвезду. Равные права для всех.

Мирс отпил воды и захлопнул сумку.

– Ты такой же марксист, как Рональд Рейган. Девочки будут знать, что их ожидает в конце?

– А ты как думаешь? Все будет четко. Они подпишут общие условия трудового соглашения, а потом мы с ними еще инструктаж проведем. Юристы работают над последними формулировками.

– И если выиграет какой-нибудь сраный пролетарий, девочке все равно придется под него ложиться?

– Ну да, мы выдвинем минимальные требования по гигиене. Основной принцип – красота требует жертв. А слава требует жертв еще бóльших. – Уголки губ Торино, который внимательно наблюдал за Мирсом, дрогнули.

Мирс помолчал немного.

– Довольно странная идея, – наконец ответил он. – Но она подходит для нашего времени. Только следите, чтобы нас не прижали с юридической стороны. Или вы вышлете их потом в Голландию?

Торино пристально взглянул на собеседника.

– Сколько пользователей только из Германии посетили ваш сайт за прошлый месяц?

– Примерно десять миллионов.

– Тогда все совсем просто. – Торино допил капучино и бросил стаканчик на стол. – Мы сначала проведем трансляцию по ТВ. Если возникнут правовые проблемы, переключимся на вещание на сайте «Ксенотьюба».

– И вы хотите наши десять миллионов зрителей для своей мерзости?

Мирс поднялся и взглянул на часы. Но было видно, что отталкивающая на первый взгляд идея Торино его зацепила.

– Мерзость, которая произведет фурор, – ответил Торино, – и которая одним махом сделает из десяти миллионов двадцать.

Мирс повесил на плечо кожаную сумку.

– Я не знаю…

– Нет, ты знаешь, – возразил Торино. – И у тебя есть один час – время полета до Франкфурта, – чтобы решиться.

– Я подумаю.

Он пожал Торино руку. Тот кивнул.

– Только не слишком долго. Жизнь коротка. Время – деньги. А один год…

– Я знаю, – бросил Мирс. Было ясно, какие мысли проносятся у него в голове. – Один год нормальной жизни – пять лет в Интернете.

Профессор доктор Мартин Фридрих, начальник оперативного отдела криминальной аналитики УУП (Управление уголовной полиции), был асом в своем деле. Он изучал медицину и психиатрию в университетской клинике Шарите, а также в частном исследовательском университете Джона Хопкинса в Балтиморе, работал в университете Вирджинии и в учебном центре судебной медицины, читал лекции о преступном архетипе серийных убийц в Гарварде, Лондоне и Берлине. Фридрих слыл трудоголиком, для которого не существовало слова «отдых». После изучения медицины и получения диплома психиатра он занимался в ФБР профайлингом[13] – анализом личности серийного убийцы. Причем учил его, ни много ни мало, Роберт Ресслер – человек, который стал прообразом одного из героев «Молчания ягнят» Томаса Харриса. Ресслер не только довел профайлинг до совершенства, он еще и ввел термин «серийный убийца». Раньше таких называли «организаторами массовых убийств», но этот термин был не совсем корректным: у классического массового убийцы задача сводится к тому, чтобы за один раз убить как можно больше людей. В то время как серийный убийца повторяет процесс снова и снова.

Клара прочитала множество книг Ресслера, среди них – «Жизнь с монстрами» и «Против чудовищ». Она читала записи бесед, которые он проводил с известными серийными убийцами, среди них Джон Уэйн Гейси, который вплоть до смертной казни отрицал, что убил 33 человека, и доказывал, что при его восьмидесятичасовой рабочей неделе «просто не хватило бы на это времени». Но тогда возникал вопрос: откуда взялись двадцать девять полуразложившихся тел в подвале его дома?

Ресслер провел интервью с Джеффри Дамером, Каннибалом из Милуоки, который знакомился в барах с геями, приводил их к себе домой, накачивал наркотиками, насиловал, убивал и расчленял тела. Потом он варил эти куски и делал в своей комнате алтари. Некоторых он пытал: просверливал жертвам, находящимся в полном сознании, черепную коробку и заливал туда кислоту, чтобы таким образом сделать из них безвольных зомби. На допросе Дамер сообщил, что ощущал себя одиноким и чувствовал, что никогда не сможет встретить человека, с которым мог бы ужиться. По крайней мере живого человека. Поэтому он решил жить с мертвецами или еще лучше – с останками. Дамер был убит сокамерником, который вогнал ему в глаз черенок метлы.

Но Гейси и Дамер были исключениями. Большинство серийных убийц убивали в соответствии со своими сексуальными предпочтениями.

Поскольку бóльшая часть серийных убийц – мужчины, да к тому же гетеросексуальные, соответственно, типичными их жертвами становятся женщины!

«Ух, – подумала тогда Клара, – я выбрала правильную профессию!»

С Мартином Фридрихом Клара работала лишь опосредованно: Фридрих составил детальный профиль Оборотня для команды комиссара Винтерфельда, но тогда Клара и Винтерфельд еще не знали, что для них работает именно он. Белльману и начальнику городской полиции было важно, чтобы информация не просочилась в прессу, поэтому они возвели между отделами «китайскую стену». Мартин Фридрих работал в УУП Берлина уже четыре недели, но никто не знал, на месте ли «новенький», – все шло согласно плану руководства.

Фридрих, насколько было известно Кларе, восхищался Шотландией.

Зачастую именно там он проводил отпуск – как правило, один и с полным чемоданом книг. При нем постоянно находилось собрание сочинений Шекспира. В судебном заключении по Оборотню, которое Фридрих писал для следователей, он призывал всю команду читать Шекспира – «лучшего психолога в истории человечества». «Если вы будете читать Шекспира, – пояснял он, – то постигнете все глубины и высоты, присущие душе человеческой. Там не только смех и радость, комизм и абсурд, но и запретное, жестокое и неизъяснимое».