Но по крайней мере один – все еще засекреченный – работал на диво хорошо. Шкуродер расставил восемь стай на временных платформах, отсек их друг от друга сланцевыми ширмами, затем установил связь между элементами одной стаи и аналогами их в трех соседних. В каком-то смысле он создал стаю восьми стай. Стальной продолжал этот эксперимент. Если коннекторы были достаточно хорошо совместимы (а именно тут и крылась загвоздка), получалось существо куда умнее кольцевого стражника. Во многих отношениях не лучше обычной стаи головами вместе, но бывало, что его озаряли потрясающие идеи. Перед отбытием в Длинноозерье Хозяин вынашивал планы перестроить главный зал Замка так, чтобы заседания Совета протекали в этой позе. Стальной воздержался от такого шага, сочтя его излишне рискованным. Власть Стального над другими была не так прочна, как у Шкуродера.

Не важно. Были и другие проекты, куда значимей. В комнатах впереди билось подлинное сердце Движения. Душа самого Стального родилась тут; все великие творения Шкуродера пришли в мир именно здесь. Последние пять лет Стальной соблюдал традицию… и улучшал ее.

Он спустился по коридору, соединявшему отдельные лаборатории. На каждой двери имелся инкрустированный золотом номер. У каждой двери он останавливался, отворял ее и частично проходил внутрь. Подчиненные оставляли там отчеты о проделанной за десятидневку работе. Стальной быстро пробегал глазами каждый из них и выставлял нос на балкон, посмотреть лично, как идет эксперимент. Балконы были хорошо мыслеизолированы и затенены, позволяя наблюдать из укрытия.

Единственная слабость Шкуродера, как считал Стальной, заключалась в навязчивом стремлении сотворить сверхстаю. Хозяин до того исполнился самоуверенности, что возмыслил применить к собственной душе любой успех такого рода. Стальной подобных иллюзий не питал. Общеизвестно, что ученики, дети стаераскола, приемыши, да кто угодно, превосходят своих учителей. Сам Стальной являл превосходное тому подтверждение, хотя Хозяину это пока не было известно.

Стальной решил создать существ, обладающих только одной определенной сверхспособностью, а в остальных аспектах – недоразвитых, слабых. В отсутствие Хозяина он начал серию экспериментов. Работал Стальной с чистого листа, определяя линии наследования независимо от элементного состава. Его агенты покупали или воровали щенят, обладавших нужным потенциалом. В отличие от Шкуродера, который предпочитал, подобно природе, вливать щенят в уже существующие стаи, Стальной работал с полностью новорожденными стаями – щенкостаями, лишенными памяти или фрагментов души. Стальной с самого начала обладал над ними полной властью.

Разумеется, смертность среди таких конструктов была очень высока. Щенят приходилось забирать от кормилиц, прежде чем они успели бы присоседиться к сознаниям взрослых. Получавшуюся стаю обучали исключительно на звуковом и письменном языках. Вся поступавшая в нее информация контролировалась.

Стальной остановился у двери с номером 33: эксперимент по имени Амдиранифани. Математическое совершенство. Не единственная, но, без сомнения, самая успешная его попытка в этой области. Агенты Стального обшаривали Движение в поисках стай, наделенных талантом к абстрактному мышлению. Они заходили и дальше: самый знаменитый математик мира обитал в Длинноозерной Республике. Стая готовилась к расколу; у нее были несколько щенков от себя и математически одаренного любовника. Стальной похитил этих щенят. Они так удачно сочетались с другими его находками, что он принял решение сконструировать восьмерку. Если все сработает, как задумано, интеллектом эта стая превзойдет все создания природы.

Стальной велел стражнику отвести факелы. Открыв тридцать третью дверь, он мягко скользнул одним элементом на край балкона. Посмотрел вниз, тщательно приглушая фон передней мембраны элемента. Солнечный свет угасал, но видны были сбившиеся вместе щенки. Они прижались к новому приятелю. То был богомол. Счастливая случайность – вот как бы это стоило назвать. Нежданная награда, выпавшая исследователю после кропотливых трудов. Он столкнулся с двумя проблемами. Первая нарастала уже год: Амдиранифани медленно угасал, его элементы впадали в обычный аутизм полностью новорожденных стай. Вторая: пленный чужак. Невероятная угроза, предельная тайна, колоссальная возможность. Как наладить общение с ним? Если этого не получится сделать, возможности манипулировать чужаком будут крайне ограниченны.

И вот прихоть слепого случая в лице бесталанного прислужника одним махом решила обе проблемы. Приспособившись к темноте, Стальной увидел под грудой щенячьих тел чужака. Впервые услышав, что существо поместили в эксперимент, Стальной пришел в дикую ярость и немедленно отправил нерадивого слугу на переработку. Но шли дни, а эксперимент Амдиранифани выказывал большую живость, чем за всю предыдущую жизнь. Быстро стало ясно, что богомолы не живут стаями: это поняли после вскрытия чужацких трупов и наблюдения за выжившим пленником. У Стального оказался полный чужак.

Чужак шевельнулся во сне, издав низкий горловой звук. Никаких иных звуков издавать он не умел. Щенкостая сместилась в новую позу. Щенки тоже спали, смутно о чем-то размышляя. Нижний их мыслеспектр представлял собой идеальную имитацию речи чужака… и в этом Стальному повезло больше всего. Эксперимент Амдиранифани освоил язык чужаков. Новорожденной стае этот язык представлялся всего лишь формой межстайного, а друг-богомол был щенкам явно интересней, чем слонявшиеся по балконам учителя. Фрагмент Шкуродера приписывал это телесному контакту, утверждая, что щенкостая подсознательно тянется к чужаку, словно к суррогатному родителю, пусть тот и безмыслен.

Впрочем, не важно. Стальной перегнулся через перила другим элементом. Он стоял тихо, не думая про себя напрямую. В воздухе чуть заметно пахло щенками и по́том богомола. Эти двое – величайшее сокровище Движения, ключ к выживанию и великим достижениям. К этому моменту Стальной уже понял, что корабль чужаков не был частью флота вторжения. Пришельцы скорей походили на беженцев, собиравшихся второпях. Ниоткуда не поступало вестей о высадке новых стай, хотя шпионы Движения много где рыскали.

Победа над чужаками тогда висела на волоске. Одним своим орудием богомолы уничтожили почти целый полк. В умелых челюстях такое оружие повергнет армии. Он не сомневался, что на корабле остались еще машины для убийства и некоторые из них работоспособны. «Жди и наблюдай, – посоветовал себе Стальной. – Позволь Амдиранифани обнаружить для тебя рычаги управления этим чужаком. Наградой станет весь мир».

О забавных вещах мама говорила, что «это смешнее полной бочки щенков». У Джефри Ольсндота никогда раньше не водилось более одного домашнего любимца, и лишь однажды это был песик. Но теперь он понимал, что́ мама имела в виду. С самого первого дня, даже будучи страшно уставшим и напуганным, он не уставал восхищаться восьмеркой щенят. А те – мальчиком. Они лезли на него, тянули за одежду, расстегивали обувь, сидели на коленях или просто носились кругом. Трое или четверо все время смотрели на него. Глаза у щенят были розовые или карие и для таких головенок казались очень крупными. С первого дня щенки имитировали его голос. Получалось у них лучше, чем у страумлианских певчих птичек: что бы он ни сказал, щенки подхватывали фразу эхом или воспроизводили позднее. Когда он плакал, некоторые песики тоже хныкали и ластились к нему.

Были тут и другие собаки, крупные: эти носили одежду и приходили через двери высоко в стенах. Потом спускали пищу, временами издавая странные шумные звуки. Еда на вкус была мерзкая, на плач Джефри собаки не реагировали, даже передразнивать не пытались.

Минуло два дня, затем неделя. Джефри успел обследовать всю комнату. В общем-то, темницей ее называть нельзя: слишком просторная. Да и не позволяют узникам заводить любимцев. Он сообразил, что мир этот совсем дикий, расположен не на Просторе и, наверное, даже к Сети не подключен. Если мамы, папы или Йоханны нет рядом, то, наверное, собак даже некому научить самношку! Придется, видимо, самому Джефри Ольсндоту взяться за это дело, если он хочет отыскать родных.