Я долго стоял неподвижно с газетой в руке, не веря своим глазам. Машинально задал себе вопрос: «Что делать?» Потом я пошел, почти не сознавая того, куда иду. Очутился у площади Лорето. Все улицы были перекрыты фашистами из бригад чернорубашечников, пытавшимися, угрожая автоматами, рассеять толпу. Но усилия их были тщетны — толпа непрерывно росла. Эти бандиты хвастались тем, что они участвовали в расстреле и каждый из них сделал по нескольку выстрелов. Меня со всех сторон окружали люди. Рядом со мной какая-то женщина рассказывала:

— Я видела, как подъехали грузовики. По приказу фашистов с них сошли арестованные. Фашисты, ругаясь, прикладами автоматов выстроили их в шеренгу. Тут я поняла, что они хотят делать. Вдруг один из осужденных, юноша — ему было не больше лет двадцати, — одним отчаянным прыжком отделился от группы и бросился бежать. Он пробежал метров триста, и тут его настигла очередь из автомата. Но он был еще жив, поднялся и побежал снова. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его скосила новая автоматная очередь. Больше он не встал.

Стоявшие вокруг люди молчали. У многих на глазах были слезы, некоторые слали в адрес фашистов гневные проклятия. Подошел солдат, чтобы разогнать толпу. Я постоял еще несколько минут, но оставаться здесь долго было опасно. Взглядом послав погибшим товарищам последний привет, я побрел с площади.

10 августа было, казалось, самым обычным днем, таким же, как все другие. Но он стал незабываемым днем и навсегда останется в сердцах миланцев, в сердцах всех честных итальянцев. В тот день 15 человек были варварски расстреляны фашистскими палачами. Вся их вина состояла в том, что они любили родину и боролись за ее свободу. Эти павшие патриоты внесли свой вклад в славное дело освобождения итальянского народа, их подвиг вдохновил на борьбу всех, кто с оружием в руках боролся за свободу. Память о них мы будем передавать из поколения в поколение.

Среди расстрелянных на площади Лорето были рабочие, служащие, представители интеллигенции, люди различного общественного положения, принадлежащие к разным социальным слоям населения. Среди них были коммунисты, социалисты, беспартийные, христианские демократы, но у всех у них была одна общая цель: бороться за счастье нашей страны, изгнать немецких захватчиков и свергнуть господство фашизма. А фашистские палачи, угнетатели осмеливались называть их бандитами.

Вот их имена: Андреа Эспозито, Доменико Фьорано, Умберто Фоганьоло, Джулио Казираги, Сальваторе Принчипато, Эральдо Панчини, Ренцо Дель Риччо, Либеро Темоло, Витале Вертемарки, Витторио Гаспарини, Андреа Раньи, Джованни Галимберти, Эджидио Мастродоменико, Антонио Бравин, Джованни Коллетти.

Весть о зверской расправе над патриотами всколыхнула рабочих. На многих заводах немедленно была остановлена работа. Рабочие принимали резолюции протеста против произвола фашистов и немецких оккупантов. На стихийно возникавших митингах ораторы рассказывали о павших героях. В течение всего дня и в последующие дни десятки жителей приходили на место казни и приносили цветы.

На следующий день я зашел к нашему технику и попросил приготовить срочно восемь бомб. Он и его помощница сразу же взялись за дело и работали всю ночь.

Я договорился с Пеллегрини нанести удар по немецкому штабу, находившемуся на углу улицы Гуэрнико и Виале Монтелло, в районе Порта Вольта. Техник должен принести бомбы в церковь на улице Копернико, где я буду ждать его, Сандру и Нарву.

В назначенный час я вошел в церковь, стал в уголок и жду. На скамейках сидят и молятся несколько женщин. Конечно, они просят бога защищать мужа или сына, молятся о том, чтобы скорее кончилась война. Церковь погружена в полумрак. По обе стороны алтаря зажжены, свечи. Они медленно горят и тают, бросая свет на алтарь.

Оглянувшись, я заметил, что техник и его жена уже в церкви. Вскоре пришли Сандра и Нарва. Девушки молча берут у техника две сумки, затем уходят — они отнесут их Джузеппе и Конти, которым их содержимое необходимо для проведения операции.

В 20 часов 50 минут 11 августа 1944 года действуют одновременно трое гапистов. Они заложили два мощных заряда взрывчатки на подоконнике в зале офицерского клуба и два заряда около зала, где собирались солдаты и унтер-офицеры. Оставшейся взрывчаткой был заминирован выход из казармы, чтобы нанести немцам урон, когда они после первых четырех взрывов кинутся на улицу в поисках виновников покушения.

Мины замедленного действия были установлены таким образом, чтобы взрывы следовали один за другим с интервалами. Все шло точно так, как и было задумано. Вначале взорвались первые четыре мины, потом две остальные. Пострадали все немцы, находившиеся в обоих залах. Около половины из них или были убиты на месте, или умерли потом от ран. Были убиты также двое часовых.

На следующий день в газетах появился приказ маршала Кессельринга, требующий принять решительные меры против повстанцев и саботажников, — всех уличенных в действиях против немцев приказывалось вешать на городских площадях.

Приказ кончался следующими словами: «В связи с происшедшими в последние дни беспорядками, нарушившими общественное спокойствие, комендантский час переносится на 20 часов».

Секретарь областной федерации фашистской партии Коста, чтобы не отстать от своего хозяина, в свою очередь издал приказ, повторявший приказ Кессельринга. Но ни приказы Кессельринга, ни тем более приказы его лакеев не в силах были остановить борьбу гапистов. И это не замедлили подтвердить факты. Один из немецких штабов расположился во Дворце Правосудия. Попасть в это здание было очень трудно. Всех входящих строго осматривали, да и чтобы войти туда, надо было иметь специальный пропуск. Немцы очень страдали от жары, и окна нижнего этажа, выходившие на улицу Лючано Манара и находившиеся почти на уровне земли, никогда не закрывались. Аццини и Джанни получили задание навестить «дорогих друзей».

Утром 14 августа в канцелярии, где происходило оформление итальянских рабочих на отправку в Германию, беседовали один старший и два младших офицера гестапо. Вот к окну подошел Аццини. Один сильный взмах — и граната достигла цели: старший офицер тяжело ранен, его собеседники убиты. Крики, смятение. Все, кто находился в здании, обезумев от страха, кинулись бежать по длинным коридорам дворца. Гапистам удалось благополучно скрыться.

В тот же день около половины одиннадцатого утра на автостраде Милан — Турин около Брузульо группа бойцов из отряда «Вальтер» совершила нападение на машину с немецкими офицерами. В этот момент подошли другие машины. Ехавшие в них немцы бросились на помощь своим и попытались окружить наших гапистов, открыв бешеный огонь из автоматов. Встреченные огнем гапистов, они побоялись подойти ближе. Гаписты бросили в гущу немцев гранату и начали отходить. Смелость и стойкость наших товарищей обескуражили врагов, хотя они и были намного лучше вооружены.

На следующий день Аццини и Джанни среди бела дня прикончили майора фашистской милиции, скуадриста, опасного шпиона, который арестовал многих партизан.

18 августа была брошена бомба в помещение районной организации фашистской партии в районе Порта Вольта. А назавтра был убит немецкий офицер войск СС.

Вечером того же дня группа гапистов разрушила участок железной дороги Милан — Новара. Таков был ответ гапистов на угрозы Кессельринга и фашистского главаря, бессильных в своей злобе перед лицом бесстрашия этих смельчаков, сумевших изменить соотношение сил в свою пользу.

Союзники в радиопередачах на итальянском языке требовали, чтобы итальянские патриоты мешали немцам подвозить к фронту боеприпасы и продовольствие. Много раз они обещали доставить необходимые для таких целей мины со взрывателями нажимного действия. Но мы так и не увидели этих мин. Поэтому нужно было как-то приспосабливаться, выходить из положения самим. Мы вынуждены были придумывать, как лучше сделать мины, чтобы взрывать и пускать под откос поезда. Выходить из положения своими силами означало идти на излишний риск, требовало много энергии.