Первоначальное приятное впечатление от города при дальнейшем знакомстве с ним еще больше усилилось.

Повсюду встречались превосходные магазины, наполненные первоклассными товарами, так что эти магазины ничуть не уступали лучшим европейским торговым домам. Единственное различие состояло в том, что каждый магазин торговал самыми разнообразными товарами, что делало его похожим на базар. Зато покупатель мог за сравнительно умеренную цену приобрести вещи на все случаи жизни. Сноровистые приказчики всех цветов кожи, с неизменным карандашом за ухом, неутомимо раскладывали товары, на все лады расхваливая их. Как непохожи были они, такие расторопные и ловкие, на еле двигающихся, ленивых, апатичных мулатов из грязных лавок острова Мартиники, что встречают покупателя с сигарой в зубах и будто оказывают ему великую милость, снисходя до того, чтобы предложить залежалый, давно вышедший из моды товар.

Как ни горько для самолюбия француза было сознавать, но должен признать: сравнение будет не в нашу пользу. Процветание английских колоний очевидно, французские же владения приходят в полный упадок. Причины этого я постараюсь объяснить позже. И какой бы жестокой ни оказалась правда, я должен это сделать.

На улицах города, знакомство с которым мы продолжали, была заметна поразительная деловая активность. В лавках вовсю трудились кустари, несмотря на страшную, изнурительную жару. Время сиесты[37], состояние праздности, столь привычное для колоний, здесь было незнакомо. Какое спокойствие и какое изобилие!

Выехав из центра города, мы попали на широкую прекрасную дорогу, по обе стороны которой стояли аккуратные коттеджи. Широко открытые окна, казалось, радовались свету и голубому небу. Само собой разумеется, в оконных стеклах не было никакой необходимости. Вместо них на окнах висели простые подвижные жалюзи, сквозь которые и днем и ночью свежий воздух свободно проникал в помещение. Коттеджи буквально утопали в зелени аккуратно подстриженных роскошных тропических деревьев.

А вот и дворец губернатора, охраняемый солдатами в ярко-красных мундирах и белых шлемах. Мы вышли из экипажа и приблизились к этому красавцу, похожему, скорее, на королевскую резиденцию.

Дворец стоял посреди огромного ботанического сада, заботливо созданного на месте девственного тропического леса, где были сохранены самые лучшие породы деревьев и растений, а менее ценные — срублены и вместо них проложены широкие дорожки, посеяны травы на газонах, выращены цветы. Надо отдать должное тем, кто задумал и осуществил эти преобразования, кто перенес красоту и культуру садового искусства метрополии в отдаленную колонию. При этом лес не был превращен в ухоженный английский сад и сохранил свой дикий облик.

Трудно описать все великолепие тропической природы. Восхищенный окружающим, невольно останавливаешься… Словно греческие колонны, стоят прямые и негнущиеся кокосовые пальмы и пальмы памеропс, увенчанные огромными капителями яркой зелени; огромные софоры[38] склонились до земли, и под их сенью могла бы укрыться целая рота пехотинцев; дальше радуют глаз мандариновые и лимонные деревья с золотистыми плодами, «elois» с красными ягодами, из которых получают пальмовое масло, панданы, чьи длинные листья идут на производство текстильных волокон, сгибающиеся под тяжестью плодов бананы, молочаи, орхидеи, усыпанные огромными цветами с бархатистыми лепестками, китайские розовые кусты, коричные деревья, фикусы, мускатные деревья с плодами, содержащими коричневые ядра орехов, покрытые тонкой розоватой сеточкой, похожей на причудливый рисунок веточки коралла. Там и сям виднеются бамбуковые рощицы, где встречаются растения со стеблями толщиной в руку взрослого мужчины. Со всех сторон доносится неумолчный гомон пестрых птиц, что, словно огромные бабочки, перепархивают с ветки на ветку. В зарослях рододендронов копошатся и трещат как сороки огромные черные птицы, похожие на ворон. Их здесь называют «птицы-дьяволы».

Нас особенно поразил вид флоры, произрастающей на стволах и ветвях гигантских деревьев. Я бы сказал, что это был еще один, дополнительный сад, растущий параллельно с первым, но на другом уровне. Огромные лианы, толщиной с якорную цепь мощного броненосца, гирляндами причудливой формы вьются по стволам снизу доверху, вновь спускаются вниз, пускают корни, обвивают соседние деревья. Цветы распускаются, живут и умирают, чтобы дать семена. Невозможно перечислить все названия цветов, которыми усыпан этот висячий сад. Кажется, все они, что когда-то в изобилии росли на земле, отцвели и умерли, теперь перебрались наверх. Можно только удивляться, как они существуют там. Не иначе, как с помощью доброй волшебницы, их лепестки сохраняют свой цвет и блеск.

Прекрасный губернаторский дворец из белого камня также был весь увит гирляндами вьющихся цветов.

Здесь легко дышалось: воздух был напоен ароматом цветов, растений и морскими испарениями, столь благотворными для здоровья.

Вдоволь налюбовавшись этим великолепием, мы направились к экипажу, следуя по узкой тропинке, то и дело натыкаясь на ящериц чуть ли не в метр длиной, в страхе убегавших от нас в лесную чащу.

Наш экипаж далее следовал по широкой дороге, по обе стороны которой возвышались горы, поросшие у подножий зарослями сахарного тростника. Потом мы проезжали мимо обширного, огороженного загона в несколько гектаров, где привольно паслись стада тучных коров и быков, которым предстояло в скором времени превратиться в отбивные и ростбифы. Затем мы пересекли полигон, где на холщовом полотнище рядом с мишенями прочли известное изречение: «Si vis pacem para bellum» («Хочешь мира — готовься к войне»).

В город мы возвращались по вымощенному щебнем шоссе, по одной стороне которого зеленели высокие заросли бамбука, по другой — сахарного тростника, а вдоль дороги тянулись два ряда телеграфных столбов.

На улицах нас удивило наличие множества кули-индусов, что, несомненно, являлось одной из причин процветания английской колонии. Внешне эти эмигранты казались довольными и счастливыми, о чем свидетельствовало их превосходное здоровье и высокая работоспособность. Женщины и мужчины были буквально увешаны крупными серебряными украшениями, что красовались у них на запястьях, на пальцах, на шеях, в ушах, на лодыжках, причем в ушах у многих были проколоты три, а то и четыре дырочки. Даже в ноздрях, как правило, в правой, блестели небольшие кольца. Их головы венчали огромные традиционные чалмы, тело и ноги прикрывали легкие белые ткани. Все, как на подбор, и мужчины, и женщины, отличались изысканной красотой: изящные руки и ноги, тонкие запястья, развитая мускулатура, бронзовая кожа, блестящие волосы… Черты лица — энергичные и вместе с тем приятные. Это только самые общие впечатления.

Индусы приветствовали нас с неподдельной радостью, учтивостью и достоинством. Прекрасная раса! Ничего общего с этими мерзкими типами — обладателями приплюснутых носов, что смотрят на нас, скалят зубы, гримасничают и сосут сладкий сок из стеблей сахарного тростника.

Негры презирают кули-индусов, тогда как последние по всем качествам превосходят их. И белые это хорошо знают.

В момент, когда мы возвращались в город, туча ястребов поднялась с деревьев, крыш и дымовых труб. Эти гадкие твари слетались в ров, куда здоровенный полицейский только что сбросил дохлую собаку. Мгновенно образовалась огромная черная куча. Птицы гомонили, дрались, клевались, оспаривая добычу. Скоро останки бедной собачки были растерзаны в клочья этими отталкивающими, но очень полезными хищниками.

Прогулка закончена. Мы возвратились в «Отель де Франс». Обед, предложенный нам мадам Жизен, несмотря на поразительную дешевизну, оказался просто отменным. После дружеских рукопожатий и сердечного прощания мы возвратились на «Сальвадор».

Плавание, все такое же однообразное и неинтересное, продолжалось и в среду утром, но в восемь часов в поле нашего зрения возник «Лайтшип», корабль-маяк, стоящий на якоре в открытом море на подходе к столице Британской Гвианы. Французы назвали город «Демерари», по имени протекающей там реки, что не совсем логично. Представьте себе город Сену вместо Парижа, или Дунай вместо Вены… Англичане дали городу название «Джорджтаун». Это самая лучшая колониальная столица, не уступающая по роскоши и красоте Порт-оф-Спейн. Там имеется даже трамвай!