Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

По мнению Кобы, после гибели дворянского национализма народился грузинский буржуазный национализм. Мотивы его появления были вполне очевидны – молодая грузинская буржуазия испытывает конкуренцию с «иностранными» капиталистами и поэтому «начала лепетать о независимой Грузии». Грузинская буржуазия пытается перетянуть на свою сторону грузинский пролетариат, призывая его к «патриотизму». Далее он интерпретирует национальную программу РСДРП, противопоставляя ее грузинским «федералистам», пытавшимся организовать социал-демократическое движение по примеру еврейского Бунда.

В конечном счете получалось так, что «национальное» для молодого Кобы – это иносказательное выражение материальных интересов того или иного класса и ничего более. Богатые в разных вариантах разыгрывают национальную «карту» против бедных. И не существует никакой национальной общности бедных и богатых – даже в образе единого национального «духа». Услышав от оппонентов знакомое слово «дух», Коба писал, посмеиваясь:

«Но что такое этот национальный дух и его свойства? Наука устами диалектического материализма давно доказала, что никакого “национального духа” не существует и существовать не может. Опроверг ли кто-нибудь этот взгляд диалектического материализма? История говорит нам, что никто не опроверг… И если это так, если никакого национального духа не существует, – то само собой ясно, что всякая защита того, что не существует, является логической глупостью, которая неизбежно повлечет за собой соответствующие исторические (нежелательные) последствия» [313] .

* * *

Романтичной и экспрессивной натуре Кобы социал-демократические идеи импонировали не только декларируемым балансом между национальным и интернациональным, но и его агрессивной наступательной стратегией и тактикой. Среди целого ряда причин, приведших Кобу в стан большевистской фракции РСДРП, без сомнения, одной из главных был устойчивый курс на восстание, на вооруженную борьбу за власть. Сталин никогда не скрывал, хотя и не очень бахвалился по поводу того, что он до революции участвовал в подготовке вооруженных выступлений путем добывания денег, оружия и организации боевых отрядов. И хотя на прямой вопрос Эмиля Людвига об этом он уклонился от такого же прямого ответа, сейчас стало достоверно известно о его прямой причастности к организации отрядов боевиков в Грузии и в Азербайджане в период революционных выступлений 1905–1906 годов [314] . Иначе говоря, именно в большевистском стане он мог реализовать не только чувства национального и социального протеста, но и с оружием в руках, подобно литературному Кобе, стать профессиональным бойцом за попранную справедливость. Физический калека, он вряд ли лично участвовал в военных эксцессах. Но участвовать в их подготовке, участвовать, так сказать, теоретически вполне мог. Напомню, что именно в большевистском крыле РСДРП, возглавляемом Лениным, последний ставил вопрос о создании партийного ядра из профессиональных революционеров. Именно за это меньшевики справедливо обвиняли большевиков в бланкизме, хотя у нас в России такая «профессия» появилась еще во времена народовольцев. Положение профессионального революционера освобождало Кобу от необходимости учиться гражданской профессии, обустраиваться в обычной жизни и постоянно искать заработки. Он становился как бы подлинным былинным абреком, но в новых исторических условиях и с еще более благородной внутренней и внешней мотивацией. Таким образом, партийная работа по организации тайных «кружков» единомышленников, так напоминавшая организационную и пропагандистскую работу первых христианских апостолов, была не только полна романтики и опасностей, но и предполагала реальные действия, то есть вооруженную борьбу. В профессии революционера сошлись сразу все те качества, которые так ценил зреющий вождь: личная свобода и возможность лидировать, романтика, тайна, проповедь, оружие и кровь, хитрость и изворотливость по отношению к врагу, жертвенность собой, которая вызывала опасливое восхищение непосвященных. Не случайно позже, в 30-х годах, он сравнит партию и ее членов с воинами духовного христианского ордена меченосцев, умевших соединять несоединимое во имя одной цели: меч и крест, ненависть и любовь, свою и чужую кровь. Но все это имело смысл и значение только в том случае, если давало силу и власть над людьми, над «массой».

Слово «масса» – в смысле «люди», «народы» – сплошь и рядом мелькает во всех произведениях молодого Кобы и зрелого Сталина. Уже в анонимном репортаже «К гражданам. Да здравствует красное знамя!» (1905 г.), авторство которого Сталин также оставил за собой, он многотысячную «толпу из армян, грузин, татар и русских», собравшихся в ограде Ванкского собора, обволок этим магическим словом новой, революционной эпохи: «Масса аплодирует ораторам. Распространяются наши листовки… Масса принимает их нарасхват. Настроение массы поднимается. Назло правительству она решает собраться на другой день в ограде того же собора, чтобы еще раз “поклясться любить друг друга”… Масса разбивается на группы и обсуждает содержание прокламаций… Настроение массы подымается. Она решает демонстративно пройти около Сионского собора и мечети…. Масса приводит в исполнение свое решение. Настроение массы подымается все выше и выше». И вот апофеоз. Над массой и на руках массы возносится знаменосец с красным знаменем: “Да здравствует красное знамя!” – отвечает масса… “Клянемся!” – отвечает масса на призыв бороться с царизмом» [315] .

Это видение «массы», начинающей буквально на глазах жить собственной жизнью, и себя, как ее повелителя, возбуждающего ее, а затем через нее возбуждающего и себя, всю жизнь будет преследовать Сталина. И еще один знакомый «субъект» сталинской политической психологии обнаруживается в раннем творчестве будущего вождя.

Все в том же 1905 году в статье без подписи, названной «Буржуазия ставит ловушку», Коба, возможно, впервые употребляет знаменитые словечки: «враг народа» [316] . Конечно, это не его изобретение. Тогда он вслед за Лениным и другими большевистскими публицистами так обозвал представителей «либеральной буржуазии». Но придет время, и это зловещее словосочетание, заимствованное из истории Великой французской революции, войдет в обыденный язык советских людей ХХ века. В повседневность войдет еще одна знаменитейшая сталинская формула об обострении классовой борьбы в обществе по мере продвижения к социализму. Оказывается, первоначальный вариант этой формулы сложился у Кобы задолго до того, как он всерьез задумался о ее применении в своей практической политике. «Раз и навсегда зарубите себе на носу, либеральствующие товарищи, – обращался он в адрес меньшевиков в 1907 году, – что чем более сознательно борется пролетариат, тем более контрреволюционной становится буржуазия. Таково наше объяснение» [317] .

Несмотря на то что кличку Коба он использовал в своей повседневной подпольной жизни несколько раньше, первый раз подписал статью этим псевдонимом только в июле 1906 года. Статья называлась «Маркс и Энгельс о восстании». И это не случайно. Иосиф вспомнил об этом воинственном литературном персонаже и его имени в связи с вооруженными выступлениями против царской власти, захлестнувшими страну. Это была совершенно особая заметка, посвященная тому же вопросу, что и знаменитая работа Ленина «Уроки восстания». Вышедший одновременно с этой заметкой в отдельной брошюре сталинский комментарий «Современный момент и объединительный съезд рабочей партии» еще в большей степени затрагивал вопросы вооруженной борьбы. Не важно, что из этих работ становится совершенно ясно – Коба лишь понаслышке, из вторых или третьих рук, узнает о теоретических разногласиях в германской социал-демократии. Важнее то, что он, полемизируя с заграничными и местными меньшевиками, которые говорили: «Рано взялись за оружие», ссылаясь на Маркса и Энгельса, повторил вслед за Лениным «уроки» Декабрьского вооруженного восстания. Оказывается, главная причина поражения, по Сталину, в том, что не хватало оружия и не было хорошо обученных боевиков. Здесь уже Коба проявляет большую самостоятельность и не только перелицовывает на грузинский язык то, что писали по-русски заграничные лидеры. В отличие от Троцкого, он, никогда не возглавлявший и даже не участвовавший лично ни в одной боевой операции (слухи об участии в вооруженном ограблении банка не в счет), с большим апломбом рассуждает о проблемах организации восстания и вооружении. Почему самодержавие устояло? – риторически спрашивает Коба меньшевика-оппонента. Оказывается: «Прежде всего потому, что у народа не было, либо было слишком мало оружия, – как бы вы сознательны ни были, голыми руками против пуль не устоять!.. В уличных боях народ – герой, но если его не ведут вооруженные братья и не показывают примера, то он может превратиться в толпу». И только в последнюю очередь Коба назвал в ряду причин поражения – разрозненность выступлений и слабую организацию восстания [318] . Впрочем, и эта статья всего лишь комментарий к документам IV «Объединительного» съезда РСДРП, опубликованным в той же брошюре.

вернуться

313

Указ. соч. Т. 1. С. 53.

вернуться

314

Островский А.В. Кто стоял за спиной Сталина? С. 256–264.

вернуться

315

Сталин И.В. Соч. Т. 1. С. 85–86.

вернуться

316

Указ. соч. С. 179.

вернуться

317

Сталин И.В. Соч. Т. 2. М., 1954. С. 40.

вернуться

318

Сталин И.В. Соч. Т. 1. С. 269.

59
{"b":"235441","o":1}