Как приятно сознавать, что вот эта учительская уверенность — «останешься никем!» — блестяще опровергнута всей жизнью Цоя и многими годами после его смерти. Он стал не просто «кем-то», а человеком, любимым миллионами, и мы испытываем за него гордость.
Он смог. Он доказал, что это возможно.
Кстати, такие уроки неверия в твои силы некоторых людей обезоруживают, а других мобилизуют. Ах, вы не верите что из меня что-то получится? Ну, я вам докажу, погодите!
Художник Алексей Пугачев (из архива В. Митина):
«С Витей мы были знакомы с девятого класса. Я жил тогда на Петроградской, а учился рядом с Сенной площадью в бывшей 2-й Петербургской гимназии вместе с его друзьями.
Была такая группа «Палата №6». Мой друг и одноклассник Максим Пашков сочинял для нее музыку и тексты.
Тогда еще Витя не писал ни музыки, ни текстов. Но много рисовал. Специально ничего не показывал, но когда я приходил к нему домой, он тогда жил у парка Победы на Московском проспекте, то всюду — на стенах, на мольберте, даже на полу — лежали его рисунки. Не заметить их было просто невозможно.
Кстати, с тех времен у меня сохранилась одна тетрадка, в которой сочинена и нарисована история вымышленного государства. Где все персонажи наши общие знакомые. Рисовал ее Максим Пашков по большей части. Возможно, есть в ней и рисунки Цоя. Но какие именно, теперь уже не разобрать. Но вот совершенно точно, что там нарисован Виктор в надетом на голову двурогом шлеме. Другую картину мне Витя просто подарил, нравилась она мне очень. А еще одну, на которой изображены дома и улицы, я у него выменял.
Витя сам себе шил рубашки и джинсы. А я вот, например, шить не умел. Максим тоже. Мы что-то кроили из чего-то. У меня были две перчатки. Одна красная, другая черная. Тонкие такие, лайковые. Они женские были, но их растянули в мокром виде и обрезали кончики пальцев. Вите они жутко нравились, и он все их цыганил у меня».
Тогда действительно мало кто верил, что из Вити Цоя получится выдающийся человек. Да никто об этом и не думал. Сравнить себя с Элвисом Пресли или даже с Муслимом Магомаевым никому не приходило в голову. И далеко не у всех Цой вызывал положительные добрые чувства.
Вот свидетельство одноклассника из другой компании, с которой компания Цоя враждовала и дралась, опубликованное журналом «Fuzz».
Никита Блинов (Кушаков) (с форума yahha.com):
«…С Цоем мы один год (кажется, с осени 1974-го по весну 1975-го) учились в одном классе ленинградской художественной школы, что располагалась тогда на канале Грибоедова, возле Львиного мостика. Я отучился год и перешел в СХШ (Средняя художественная школа имени Иогансона при Академии художеств), а Цой вроде бы остался учиться дальше.
…В художественной школе мы не дружили. Мы с С. Потапенко лидерствовали в изобразительных искусствах. Цой был двоечником, недохулиганом — «пэтэушником» на нашем тогдашнем сленге. Насмешничали, издевались» гонялись друг за другом по этажам, но до серьезных драк не доходило.
В ту пору в Китае генсерил Мао Цзэдун, и на эту тему ходили анекдоты и всякие там «ужастики». Мы Цоя, конечно же, с ходу записали в китайцы и, как что-то случалось по телевизору либо просто вспоминалось — сразу же призывали к ответу. Не всерьез, конечно. Полудрались-полусмеялись.
Учился с нами и Максим Пашков. Стильный юноша. По манерам — сынок советских дипломатов. Джинсы, вельветовая жилеточка, модная «битловская» прическа. Вкрадчивый такой, обстоятельный полубогемный душка. Играл на гитаре. Он, как мне рассказывали потом, и преподал первые уроки аккомпанемента Цою.
Честно говоря, несмотря на то, что все-таки год мы с Цоем виделись по несколько раз в неделю, я почти ничего о нем вспомнить не могу. Ни одного яркого мнения или поступка. Разве что: как-то он взял у меня почитать книжку «Харка — сын вождя» (забыл, как звали писательницу) — книжка ему очень понравилась, и он настойчиво уговаривал меня обменяться. Он мне дал «Спартака» Джованьоли со своими нацарапанными авторучкой с синими чернилами виньетками; я ему — «Харку…». «Спартак» у меня и так имелся, он был мне неинтересен и не нужен, и по сию пору мной не прочитан (кстати, надо бы прочитать: Цой так от него тащился, что, может быть, удастся что-нибудь расплести в его характере и манере держаться по этой книжке), но ему настолько приспичило, а мне было настолько безразлично, что я уступил. Вот и всё…»
Эти воспоминания вызвали бурю негодования среди поклонников Цоя на форуме yahha.com. (Главным образом из-за упоминания о встречах с Цоем уже гораздо позже; цитировать это я не хочу, кто хочет — найдет.) Но факт остается фактом: Витя был незаметен, он ничем не выделялся в толпе своих сверстников, в отличие от того же Пашкова. И это обстоятельство впоследствии стало камнем преткновения для всех, знавших Цоя в детстве и ранней молодости: «Как же так?! Он же был зауряден — обычный пэтэушник… С какой стати из него сделали кумира? Да это же просто психоз!»
Как к этому относиться?
Конечно, близкие друзья знаменитости, тем более те, кто хорошо знал его в детстве, юности, молодости, с трудом воспринимают его взлет. Кто-то испытывает зависть, кто-то радуется, но не очень может понять — почему же это случилось? «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье…» Жил обыкновенный человек, а вдруг стал кумиром (или гением).
Дело в том, что кумир и гений, которых мы прежде не знали, входят в нашу жизнь сразу — своим артистическим образом, созданным ими самими или вместе с наставниками и продюсерами, своим творчеством, за которым тянется шлейф отзывов, восторгов, негодования, удивления и проч.
Явление «звезды» — это как яркая комета на небе.
Но для тех, кто знал это явление раньше, кто общался с человеком, он человеком и останется. А его образ займет свое место, весьма почетное, но лишь в качестве образа.
Близкие люди умеют отделять человеческое от артистического. А поклонники часто не умеют. Оттого так часты разочарования при человеческом знакомстве с любимым артистом. Ведь у того вполне могут быть обычные человеческие качества, зачастую не совсем симпатичные.
«Как же так? Он поет о любви и доброте, а на самом деле никого не любит, кроме себя, и никакой доброты в нем нет!»
Чему тут верить?
Я предпочитаю верить артисту. Если он поет так, что я начинаю волноваться, его музыка и слова вызывают во мне глубокие чувства или просто даже нравятся, — зачем мне знать, что он за человек? Я буду считать его идеалом, героем, совершенным созданием природы. И горе тому, кто посмеет утверждать обратное.
Среди фанатов Цоя тоже есть такие люди, считающие своего кумира совершенным человеком. Во всяком случае, человеком очень хорошим. Иначе получится, что он геройствовал зря.
Поспешу их успокоить: я тоже считаю Виктора Цоя хорошим человеком чисто по-человечески. Добрым, мягким, скромным, отзывчивым. Но делать из него икону мне не хочется. Поэтому здесь собраны не только хвалебные отзывы и восторженные воспоминания.
Сохранилась ужасного качества запись песен группы «Палата №6». К сожалению, слов песен практически нельзя разобрать, вокал Макса Пашкова задвинут куда-то назад, зато бас-гитара Цоя слышна довольно отчетливо.
Вот список песен:
1. Жизнь — ненужная случайность
2. В городе кто-то умрет
3. Я никому не нужен
4. Интермедия (крики, стук)
5. Волшебник
6. Смерть не заставляет ждать
7. Бой в ограниченном пространстве
8. Твои кровавые следы
9. Плачу от бессилья
10. Час расплаты
То есть все это довольно круто по названиям. Смерть, кровь и слезы. Бой, расплата, снова смерть. Впрочем, есть одна лирическая и мелодичная песня «Волшебник».
И, конечно, «Я никому не нужен» — лейтмотив ранних песен Цоя, хотя здесь это не его песня, а Пашкова.
