Потом он подошёл к маме и спросил:

— А сейчас у меня глаза не чёрные?

Мама внимательно посмотрела в Мишуткины глаза и испуганно сказала:

— Они у тебя красные. Давай поставим градусник.

Вот что получилось.

Что только не говорили о Мишуткиных глазах!

Их называли озорными (разве глаза могут озорничать?), бегающими (разве у глаз есть ноги?), хитрыми (хитрым-то был Мишутка, а не глаза!), больными (когда болела голова), сонными (когда спать хотелось самому Мишутке). Ещё, когда Мишутка плакал, его упрекали в том, что глаза у него на мокром месте.

В довершение ко всему выяснилось, что у Мишутки вообще нет своих глаз, а что глаза у него папины. Так решила тётя Зоя.

Однажды тётя Зоя — мамина сестра — поставила Мишутку перед собой и начала делить его по кусочкам. Она говорила:

— Нос — мамин, глаза — папины, губы — мамины, а подбородок — папин. И щёки папины, и уши папины.

Папе досталось больше. Так решила тётя Зоя.

У всех обитателей квартиры тридцать три были свои ключи. Поэтому когда раздавался звонок, то все знали — это почтальон, или молочница, или тётя, которая почему-то всегда спрашивала: „У вас мышки есть?“

Вот и сейчас зазвонил звонок, и бабушка пошла открывать. А Мишутка пошёл за бабушкой.

Бабушка зажгла в коридоре свет и открыла дверь. На лестничной площадке стоял не почтальон, не молочница и не тётя, интересующаяся мышками. Перед Мишуткой и бабушкой стояли три пионера. У каждого из них в руке был большой мешок.

— Извините, — сказал один пионер.

— Мы лом собираем, — сказал другой.

— Нет ли у вас лома, — сказал третий, — старых кастрюль, утюгов без ручек, битых конфорок и вообще.

Бабушка покачала головой:

— На старой квартире много хлама было. А здесь мы живем недавно, не накопили лома.

Первый пионер вздохнул:

— Беда с новыми домами. Нет лома в новых домах.

А второй сказал „извините“, и лицо у него было печальное.

Но тут в разговор вмешался Мишутка:

— Погодите, у меня есть лом.

— Давай сюда! — обрадовались пионеры.

Мишутка побежал в комнату и вскоре вернулся. В руках у него ничего не было. Что же он, подшутил над пионерами?

Но тут Мишутка разжал кулак. На ладошке лежала ржавая гайка.

— Это лом или нет? — спросил он.

Все трое пионеров склонились над гайкой. Они, видимо, решали — лом это или не лом. Наконец один из них сказал:

— Ерунда это, а не лом.

— Это гайка, — сказал второй.

А третий сердито посмотрел на первого и сказал:

— Маленький, но всё же лом. Давай сюда.

Мишутка с радостью протянул ему ржавую гайку.

— Где это ты её раздобыл? — спросил у Мишутки пионер, который сказал „ерунда“.

— На улице подобрал.

— Молодец! — сказал пионер, который признал гайку ломом.

Тут рассердилась бабушка:

— Вечно всякую нечисть подбираешь на дороге.

— Это не нечисть, — сказал Мишутка и посмотрел на пионеров, надеясь на их поддержку, — это лом.

И пионеры поддержали:

— Лом, — сказали они, — только мало.

— А я буду копить, — пообещал Мишутка.

— Правильно, — сказали пионеры, — копи. Мы ещё разок зайдём.

И они ушли. А гайку всё-таки взяли.

Мишутка с завистью посмотрел им вслед. Счастливые! Лом собирают. А ты тут сиди с бабушкой целый день.

После обеда Мишутка сказал:

— Бабушка, пойдём собирать лом.

— Что это ты ещё придумал? Где мы с тобой лом собирать будем? А?

— По квартирам будем ходить, как пионеры. У тебя есть мешок?

Бабушке пришлось долго объяснять Мишутке, что она старенькая, что ей тяжело ходить по квартирам и что когда он подрастёт, то сам будет собирать лом.

С той поры, завидев какую-нибудь железяку, Мишутка спрашивал:

— А это лом или не лом?

Вот уже несколько дней Мишутка живёт у бабушки. В командировке. Он уже успел познакомиться и подружиться с пионеркой-стрекозой Маей и с её мамой — „тяжёлым человеком“ тётей Клавой. Конечно, взрослые люди не идут ни в какое сравнение с Мишуткиными ярославскими друзьями — Петушком и Олей, но с ними тоже интересно.

Мишутка знал все уголки квартиры номер тридцать три, и только одна дверь оставалась для него закрытой. Она была в конце коридора, эта таинственная, неоткрывающаяся дверь. За этой дверью жила Бука.

Несколько раз с любопытством и страхом подходил Мишутка к этой двери. Он заглядывал в замочную скважину. Там было темно. Бука не появлялась. Вероятно, она куда-то уехала.

А сегодня, когда Мишутка на цыпочках подкрался к Букиной двери и, прищурив глаз, заглянул в скважину — там горел свет: Бука появилась!

Мишутка затаил дыхание. Он прислушался. В бабушкиной комнате верещала швейная машина. В Маиной комнате играло радио. Из Букиной комнаты не доносилось никаких звуков. Мишутка набрал в себя много-много воздуху — это для храбрости, — шагнул вперёд и открыл дверь. Он вошёл так тихо, что Бука даже не услышала его шагов. Она сидела спиной к двери и что-то писала.

Мишутка сдерживал дыхание, пока хватало сил. Наконец он не выдержал и выдохнул весь воздух. Тут Бука услышала, что кто-то вошёл, и повернулась.

Она оказалась совсем не лохматой. Напротив, её чёрные волосы были гладко причёсаны. А посередине был пробор, как тропинка. Глаза у Буки были большие и добрые. Они дружелюбно смотрели на Мишутку.

Мишутка стоял молча. Он боялся пошевелиться. А Бука улыбнулась, словно обрадовалась Мишуткиному приходу, и сказала:

— Здравствуй, Мишутка!

Откуда она знала Мишуткино имя?

Голос у Буки был ласковый и напоминал мамин голос.

— Ну, что же ты стоишь? Подойди поближе. Дай на тебя посмотреть.

Мишутка совсем перестал бояться. Он подошёл к Буке и сказал:

— Посмотри.

„А может быть, это вовсе не Бука“, — подумал он.

Таинственная жиличка смотрела на него и улыбалась. Потом она подошла к буфету и достала оттуда кулёк с конфетами. Она протянула его Мишутке и сказала:

— Бери, угощайся.

— Одну? — спросил Мишутка и вопросительно посмотрел на Буку.

— Бери сколько хочешь, — ответила Бука.

— Я возьму три, — сказал Мишутка и запустил руку в кулёк.

Одну конфету он тут же съел. Две других положил в карман „на потом“.

А Бука всё смотрела и смотрела на Мишутку. И вдруг она сказала:

— У меня тоже был такой Мишутка.

— А куда ты его дела? Отправила в командировку?

Бука покачала головой. Она вдруг стала печальной. Мишутке показалось, что она сейчас заплачет. Он быстро полез в карман, достал конфетки, которые оставил „на потом“, и протянул их Буке.

Она слабо улыбнулась, сказала „спасибо“, но конфетки не взяла. А положила их обратно в Мишуткин кулачок.

— Он тяжело болел, — сказала она.

— Надо было позвать доктора, — посоветовал Мишутка.

— Доктора́ не помогли, — сказала Бука, — и он умер.

Мишутка задумался. Он знал, что такое „умер“. В прошлом году у него умер дедушка. Он лежал в длинном ящике в новом костюме, с закрытыми глазами. И все плакали…

Мишутке стало жалко Буку. Он потянул её за рукав и сказал:

— Ты не плачь. Я к тебе в гости ходить буду. Каждый день. Хочешь?

— Хочу, — сказала Бука и потрепала Мишуткину чёлку.

Так они стали друзьями.

Весь вечер просидел Мишутка у Буки. Он узнал, что её зовут не Букой, а тётей Ниной. Что тётя Нина геолог. Это такие люди, которые ищут полезные камни. Поэтому она часто ездит в командировки — всё камни ищет. А муж тёти Нины — полярник. Он приедет только через год.