Индейцы хозяйничали на бриге. Они доставали людей из кубрика, снимали с мачт, убивали и бросали в море. Англичане отбивались как львы. Индейцы падали, сраженные пулями, под ударами топоров и ножей. Матросы Том, Вилли и Джек сопротивлялись с особым упорством и уложили много врагов. Палуба была залита кровью и завалена трупами.

Через час сопротивление окончилось, англичане были уничтожены. Начался грабеж. Весь день из трюмов брига на берег перевозились всевозможные товары. Покойный капитан Хейли накупил в Кантоне много всякой всячины.

Слепцов и остальные русские мореходы, живущие в селении, не понимали, почему началась стрельба. Думали, что капитан обижает индейцев. Но когда воины привезли на первых батах скальпы и ром, Слепцов догадался, что произошло. Вечером началось великое празднество. Пели песни, ели и пили. Танцоры выходили в боевом убранстве, со скальпами побежденных, болтавшимися у пояса. Только через три дня закончился праздник.

— Слепцов, — сказал вождь Ютрамаки, утомленный плясками, — я убил много врагов и захватил богатую добычу. Об этом должен знать отец моей жены, великий вождь якутатского племени. Я хочу поделиться с ним ромом, ружьями и еще чем-нибудь.

— Хорошо, — сказал Тимофей Федорович. — Но зачем ты погубил столько людей? Ведь англичане отомстят тебе.

— Посмотри на крепость… Пусть только придут сюда бледнолицые, и я сумею обратить их в бегство.

Тимофей Федорович подумал, что англичане сами виноваты. Не надо было продавать оружие и порох индейцам. Правитель Баранов много раз предупреждал об этом английских и бостонских капитанов. Но обычно капитаны отвечали так: «Мы идем из дальних мест. У нас одна забота — хорошо заработать. Никто нам не говорил, что оружием здесь нельзя торговать, и мы будем менять и порох и пушки на бобровые шкуры, если это выгодно».

— Если ты хочешь поделиться с тестем, — сказал он, — это похвально. Родственников не надо забывать.

— Слепцов, я хочу поручить твоему начальнику и тебе привести бриг к селению отца моей жены. На нем я привезу подарки. Мы устроим опять праздник.

Тимофей Федорович сразу смекнул, что такой прекрасный случай нельзя упускать. Самое главное — добраться к своим. Но прежде всего выручить из плена русских и кадьякцев.

— Дело хорошее, — подумав, сказал он. — Но для того чтобы привести бриг к якутатскому племени, нужны все русские, находящиеся в селении… И еще трое, которые живут на соседнем острове.

— Знаю, что управлять парусами вдвоем нельзя. Я выкуплю русских и заставлю их работать на бриге. Можете жить на корабле. — Индеец испытующе посмотрел на Слепцова. — Но не думайте, что Ютрамаки глуп, как женщина. На корабль я посажу моих воинов, они будут жить с вами.

— Ютрамаки — мудрый вождь. Я говорил это всегда. Когда ты хочешь отправиться в путь?

Индеец показал пальцы одной руки.

— Через пять дней бриг должен быть в море.

Вождь Ютрамаки исполнил свое обещание. И все русские и кадьякцы из команды галиота «Варфоломей и Варнава», оставшиеся в живых, были им выкуплены и собраны в одном месте.

Капитанской каютой завладели Иван Степанович Круков и Елена Петровна… Они топили чугунный камелек и днем и ночью. И долго не могли насладиться теплом и уютом. Каюта была обставлена превосходной мебелью: стол, шкаф, кресла. В отдельной спаленке за занавеской обширная постель. В капитанской кладовке хранились запасы кофе, чая, сахара и, конечно, душистого рома самого высокого качества.

Иван Степанович отыскал морские карты и разный морской инструмент. В особом сундучке капитан хранил два хронометра. Был и добротный секстан, сделанный в Лондоне. Особенно Круков был рад мореходной тетради капитана Роберта Хейли. Тот был знающим и наблюдательным моряком, и записи его отличались большой точностью.

Перелистывая тетрадь, Иван Степанович нашел описание захода в Павловскую гавань, в Якутат, в Ситкинскую гавань и другие русские поселения. Тетрадь оказалась драгоценной находкой. На морской карте красными чернилами были отмечены индейские поселки, имена вождей и сколько там можно выменять бобровых шкур.

Приказчик Слепцов поселился в небольшой каюте помощника Мейлза и сочинял свои собственные записки. Остальные мореходы заняли места в кубрике, где раньше жили английские матросы.

Индейцы расположились в малом трюме, приспособленном для перевозки черных невольников. Там еще остались стальные наручники и колодки, сложенные в деревянном ящике у переборки.

Собравшись вместе, русские мореходы обрели уверенность. Каждый надеялся на скорое освобождение. Прежде всего промышленные отмыли кровь и грязь с палубы брига. Похоронили убитых англичан. Тимофей Федорович приказал осмотреть весь стоячий и бегучий такелаж и особенно тщательно паруса. Все оказалось в наилучшем порядке. Бриг всем понравился. Он был недавно построен и находился в умелых руках.

Теперь команда брига состояла из пятнадцати человек: одиннадцать русских, два кадьякца и две кадьякские женщины, подданные Российского государства.

Задымилась поварня, объявился умелец выпекать хлеб, благо в кладовках нашлось два десятка мешков белой муки.

В индейском поселке тоже шли приготовления. Опять призвали колдуна, и он предрек успешный поход. Все воины получили от вождя новые шерстяные одеяла. У каждого была деревянная маска, не пробиваемая пулей, и под плащом деревянные доспехи. Все воины вооружены отличными английскими ружьями, порохом, пулями. Раскраска была военная — черным цветом.

Через пять дней вождь Ютрамаки вместе с воинами перешел на бриг и расположился в большом трюме. Приближались индейцы к судну, как всегда, с песнями, обошли его три раза на батах, а уж потом взобрались на палубу. В трюм набилось около сотни индейцев, было тесновато, трюм пустовал только наполовину, там оставались товары, не нужные индейцам.

Ютрамаки приготовил подарки для якутатского вождя: несколько ящиков рома, порох и два десятка новых английских ружей.

Погода благоприятствовала плаванию. С попутным ветром Иван Степанович снялся с якоря и взял курс на залив Якутат.

Вечером бриг миновал остров, у которого в прошлом году потерпел крушение галиот «Варфоломей и Варнава». На острове Круков в первый раз увидел вождя Ютрамаки. Глядя на черные скалы, торчавшие из воды, Иван Степанович вспомнил, как все произошло…

«Буду умолять министра морских дел, — думал Иван Степанович, — позволить покинуть сии дикие места и приехать в родной Петербург. Император Павел умер. Может быть, великодушный Александр отменит несправедливое наказание? Самое тяжелое преступление можно искупить страданием, выпавшим на мою долю».

Бриг повернул на запад. Обойдя южную часть острова Чирикова, Круков положил курс вдоль острова на север. Ровно через сутки открылась приметная гора Эджкомб, вершина ее дымилась. Отсюда начинался Ситкинский пролив. Иван Степанович показал Слепцову гору Эджкомб.

— Я бывал на Ситке и знаю место, где построена крепость архистратига Михаила, — сказал Круков. — Не повернуть ли нам на нее?

— Нет, так делать нельзя, — не согласился Слепцов. — Может быть, крепость захвачена колошами. Тогда мы попадем в скверное положение: на корабле враги и на берегу враги.

— Да, ты прав, Тимофей Федорович.

— Значит, идем в Якутатский залив.

— Да, идем. Там наша крепость. Там живут русские. Но как мы избавимся от проклятого Ютрамаки?

— Ютрамаки вовсе не плохой человек, — отозвался Слепцов. — Когда придем на место, увидим, как поступить. Сейчас ничего не придумаешь.

Бриг «Провидение», наполнив ветром все паруса, немного накренясь на левый борт, продолжал свой путь на север.

Недалеко от поворотного мыса, над которым высилась гора Эджкомб, вахтенные увидели два индейских бата: они шли наперерез. Когда бриг поравнялся с батами, Круков увидел сидевших в них колошей. Они что-то кричали и показывали на Ситкинский пролив.

— Зовут на Ситку, — догадался Иван Степанович. — Думают, что на нашем бриге агличане.