Журналистка находилась у небольшой лесенки, которая вела на платформу. Обычную платформу. Оксана тысячи раз в своей жизни была там, наверху. Платформа как платформа. Если стоять на ней, в ожидании поезда. И совсем другими глазами смотрела на этот перрон девушка в мокрой, грязной одежде. Девушка, приползшая сюда по подземным трубам и переходам. Как на необыкновенное чудо. Ожившую сказку. Мираж, ставший реальностью.

– Черный, на четырех ногах, – сказала себе журналистка. – Угадай, Руж, кто это?

Она помолчала, будто ждала, что диггер ответит.

– Нет, не угадал, – тихо засмеялась девушка. – Это не шахтер после получки. Это – Оксана Лаптева.

Она ухватилась за железный поручень возле лестницы, поднялась на ноги. И тут же поняла, что делать этого не следовало. Может, загадочное существо, жившее в черном лабиринте тоннелей, и облегчило боль во всем теле, избавило голову от раскаленных игл. Даже притащило ее сюда, к перрону. Вот только Оксана слишком много времени провела в «горизонтальном» положении. Как только девушка приподнялась над полом, закружилась голова. Оксане показалось, что она находится на палубе корабля в страшную качку.

– Ой! – сказала журналистка, и тут же опустилась на пол. – Лучше я попробую так... по-привычному.

Девушка подождала, пока перед глазами перестали метаться огненные круги. Несколько раз глубоко вздохнула и начала взбираться по маленькой лестнице, используя для опоры тела руки и ноги.

С первого раза не удалось. Оксана потеряла равновесие – хорошо еще, сумела зацепиться за поручень и не «загремела» вниз. Чуть передохнув, она пошла на новый «штурм» лестницы, стараясь более внимательно контролировать положение тела.

– Ах! Ах ты... – вдруг раздалось прямо перед носом. – Ах ты, дрянь!

Раздался громкий стук, который Оксана слышала тысячи раз – это ручка ведра упала набок. Но почему же, почему что-то мокрое, противно пахнущее ударило в грудь, столкнуло вниз? Надо открыть глаза. А ведь больно падать спиной... И затылок саднит. Боль вернулась. Почему? Что это? Что произошло? Синий халат, перекошенное злобой лицо...

– Ах ты, дрянь! – завопила уборщица на всю станцию. – Мало того, что сумасшедшие парни по тоннелям лазют, теперь и девки туда же! Вконец стыд потеряли! Ну, погоди, тварь! Щас я на тебя найду управу!

Оксана лежала на спине внизу маленькой железной лестницы. Ныл затылок, которым журналистка ударилась о стену. Но девушка не думала о физической боли. Больно и горько было оттого, что она прошла столько трудностей, сумела обмануть смерть, выдержать все. Ради чего? Ради того, чтобы выйти к людям. Чтоб получить в грудь удар шваброй, на которую намотана мокрая вонючая тряпка.

А уборщица меж тем звонила по внутренней связи «наверх», в отдел милиции. Трубку снял сержант Мутаков. Поначалу он весьма равнодушно отнесся к сообщению о том, что из тоннеля выползло «грязное, мокрое чучело». Сержант оживился лишь тогда, когда узнал: у платформы, на входе в подстанционные помещения, лежит молодая девчонка.

Это меняло дело.

– Человек выбрался из тоннеля, товарищ капитан! – обратился он к Андрею Монтерову, волей случая находившемуся в «дежурке». – Уборщица говорит, нарушитель находится у входа в подсобку. То ли бомж, то ли диггер какой. Я пойду разберусь?

Сержант намеренно не известил начальника о том, что «бомж-диггер» – это девушка. К чему капитану знать лишнее? Нарушитель – он и есть нарушитель, независимо от пола. А Мутаков слишком много обид терпел в последние дни. Надо же когда-то отыграться.

– Давай! – согласился капитан Монтеров, удивляясь необыкновенному рвению сержанта.

Андрей недолюбливал чернявого парня, у которого вечно бегали глазки. Тот халатно относился к службе, всячески избегал работы. В общем, от такого следовало избавляться как можно скорее. Терпели лишь потому, что не хватало людей. А что делать? Зарплата маленькая, не идет народ... Приходилось работать с теми, кто есть.

В кои-то веки Мутаков решил честно выполнить служебные обязанности. Может, совесть заела? Или начал исправляться?

– Доложишь потом! – крикнул капитан вслед сержанту, но того уже не было в вестибюле.

Сжимая кулаки в предвкушении расправы над «чучелом», Мутаков бежал по лестнице вниз. Он вновь чувствовал себя сильным и всемогущим.

Киловольт начал оживать спустя час или полтора после того, как товарищи вытащили его из коллектора. Руж, сидевший рядом, отнесся к этому с радостью. Все то время, пока Кил лежал неподвижно, с закрытыми глазами, напарник терзался сомнениями: вызывать или не вызывать «Скорую»?

Парня, наглотавшегося газа, больше не тошнило. Полежав на спине, он повернулся на бок. Потом, помучившись, лег на живот, стал подниматься на четвереньки. Постоял так немного, мотая головой из стороны в сторону.

– Ну как? – с тревогой спросил Руж.

– Вроде лучше, – отозвался приятель. – Холодно очень. Сначала ничего такого не чувствовал, теперь озноб пробрал.

Киловольт и вправду трясся. Оглядевшись, он подобрался к дереву, стоявшему неподалеку. Опираясь на ствол, выпрямился. Постоял немного, наклонившись вперед и держась за опору.

– Ух, – пробормотал он. Потер лицо ладонью. – Спасибо всем. За то, что нам так «весело».

– Глаза-то прошли? – полюбопытствовал Руж.

– Ага. Вроде лучше стало. Воздухом подышал – нормально. Жжение в легких есть, привкус во рту дурацкий. А так – почти человек. Слушай! Думал, подохну...

– У меня тоже привкус во рту дурацкий, – мрачно признался Руж. И сплюнул красную слюну. – Привкус крови.

– Так что ж... – Кил сделал несколько шагов в направлении друга и остановился.

«Так что ж ты молчал?» – хотел спросить он. Но ответ на этот вопрос был очевиден. Руж оставался возле напарника, которому приходилось еще хуже.

– Давай вызовем «Скорую»? – Кил опустился на траву возле друга. – Это после удара в грудь, да?

– Не знаю, – поморщился Руж. – Грудина болит, это факт. Откуда кровь – не знаю. Во рту. Может, десну прикусил. Может, зубу какому-то досталось. Не помню я. Все на нервах. Шок был. Крутило, мотало, било обо что-то. Живой – и на том спасибо.

– Давай врача, а?

– Ну уж нет! – разозлился напарник. – Мы тебе «Скорую» не вызвали! Сам запретил. А мне и подавно не надо! Я перетерплю. Здесь останусь. Вон, крови уже меньше. Смотри!

Он сплюнул на траву такую же красную слюну. Киловольт помолчал. Было ясно, что Руж не уйдет отсюда точно так же, как и он сам.

– Вниз, что ли, сходить? – Кил поднялся с трудом, опираясь на плечо друга. – Посмотреть, что там. Долго они молчат.

– Сиди, Геракл сушеный, – остановил его Руж. – Сиди! Хоть немного в сознание вернись, потом туда полезешь. Качаешься на ветру...

Киловольт принялся бродить по площадке взад-вперед. Теперь, когда он мог стоять на ногах, парень чувствовал себя лишним наверху. Его место было в коллекторе. Там, где диггеры искали Оксану.

– Еще немного вот так похожу – и полезу внутрь, – пробормотал он сам себе. И спутнику: – Не могу я тут. С ума сойду.

– Тогда и я полезу, – облизал губы приятель. – Одному нельзя. Только вдвоем. Сам знаешь.

Зазвонил мобильный телефон Киловольта, и это остановило чуть было не разгоревшийся спор.

– Кил, это Маньяк, здорово! – донеслось из трубки. – Как ты там?

– Нормально, – ответил парень. И тут же, не вытерпев, спросил о главном: – Нашли Оксану?

– Нет пока, – с сожалением ответил Маньяк. – Вот уже штук семь водосборных камер просканировали. Сталкер и Быстрый куда-то надолго задвинулись. Большой лаз нашли, оставили знак, что уходят проверять. Мобилы у них не отвечают: «Аппарат вне зоны досягаемости сети». Такие вот дела. Мы тут вшестером, продолжаем камеры исследовать.

Киловольт помрачнел.

– Слышь, Кил, – позвал Маньяк. – Ты не падай духом! Мы пока ни одной трубы в полу не обнаружили. Некуда было девчонке исчезнуть, не могло ее течением вниз затянуть. Так что жди. Мы идем дальше, проверяем. Пока результат положительный. В том смысле, что если куда исчезла – только вверх. А раз так – значит, жива. Ты сиди, не дергайся. Жди! Еще звонить будем. Связь неустойчивая, только от поверхности земли берет.