Оксана миновала наклонную поверхность-горку и на самом краю освещенной зоны обнаружила огромные стальные лопасти, но задумываться над тем, что это такое, не стала. Поползла в темный желудок подземного лабиринта.
«Черный, на четырех ногах, – неожиданно вспомнилась ей шутка Ружа. – Шахтер после получки».
Было совсем не смешно. Освещенная зона осталась позади, и теперь измученная журналистка двигалась в полной темноте. Фонарь больше не работал. Оксана часто ложилась на пол, отдыхала. Девушка чувствовала, что осталось совсем немного. Еще одно сверхусилие – и она выберется в метро. Там люди. Работники метро. Врачи. Милиция. Связь.
Связь! Надо вызвать помощь... Пока она жива – внутри нее жив и Кирилл. Значит, существует надежда на то, что можно исправить глупую ошибку. Пока она жива, можно спасти Кила и Ружа. Значит, она должна ползти, даже если нет ни сил, ни воли. Ничего нет. Оксана упала на пол и больше не смогла подняться.
Сколько пролежала в забытьи – конечно же, не знала. Минуту? Десять? Или час? Журналистка уперлась локтями в пол, попыталась оторвать тело от бетона. Главное – не опоздать. Она с трудом втянула воздух, упрямо двинулась вперед, плохо понимая, откуда приползла, где вход, где выход. Куда следует двигаться. Куда? Лишь темнота вокруг.
Неожиданно где-то вдалеке блеснула точка света. Мираж? Мираж в метро... Оксана опустила голову на ладони, вытянулась в полный рост. Требовался отдых. Потом снова приподнялась, стараясь разглядеть то, что оказалось на ее пути. Костер? Бред.
Она поползла к свету, то и дело падая на бетонный пол. Руки подгибались. Ноги не работали, каждая весила по тонне, не меньше. Что там, впереди? Бред.
Призрачное пламя костра плясало на стенах. Черные тени метались взад-вперед, то навстречу помешавшейся девушке, то обратно. Возле огня располагались рыцари в блестящих латах. Оксана подползла близко-близко, уселась на пол, прислонилась спиной к стене, тупо глядя перед собой. Бред... Рыцари у костра. В метро.
Она сошла с ума. А значит, не позовет на помощь. Уже не доберется до людей. Все было напрасно. Она ошиблась, подумав, что до победы осталось совсем немного. Ее жестоко обманули. Нет победы. И людей нет. И метро тоже нет. Это был сон, как в «Матрице». Она верила, что живет в одном мире, но вдруг очнулась – а вокруг совсем другое. Нет ее жизни. Есть только средневековые рыцари возле костра...
Один из воинов бесшумно поднялся, глянул в черный проход. Туда, где возле стены бессмысленно улыбалась потерявшая рассудок девушка. Рыцарь обнажил меч, шагнул вперед. Следом поднялся еще один. Зазвенела сталь, когда острый клинок показался из ножен.
Сверкающее, серебристое лезвие уперлось в горло Оксаны, скользнуло чуть вверх, к подбородку. Рыцарь заставлял девушку приподнять голову. Так, словно хотел посмотреть в глаза жертве. Блестящие латы, опущенное на лицо забрало и острие клинка, вернувшееся к ямке на горле. Легкое нажатие. Не видно глаз убийцы, нет сил, чтобы осмыслить, как рыцари могли оказаться здесь. Помешательство. Конец. Бред это или не бред – но клинок вонзится в горло. Не останется ничего. Ни ее, Оксаны Лаптевой, ни Кирилла.
Не проживут они долго и счастливо. Не вырастят детей. В жизни нет места сказкам. Но если в жизни нет места сказкам, то откуда взялись рыцари?
Лезвие исчезло. Воин отступил на шаг, второй рыцарь сделал то же самое. Так, словно оба получили команду: «Назад!» Сверкающие привидения замерли в двух метрах от девушки. Журналистка прикрыла глаза. Обман. Ее мира не существует. Или не существует того, что она видит вокруг?
Оксане почудилось, что кто-то внимательно рассматривает ее. Девушка приподняла веки, но не смогла понять, где был тот, кто изучал непрошеную гостью. Тишина. Две фигуры в доспехах, костер чуть поодаль. Больше никого. Бред. Этого нет и не может быть. Помешательство. А если рассудок утерян, чего она медлит?
– Помогите мне, – прошептала Оксана. И, собравшись с силами, повторила чуть громче: – Помогите мне, пожалуйста. Я... чужая здесь... но я не причиню зла... мне... мне нужно к людям...
Рыцари стояли неподвижно, лишь вложили клинки в ножны. Видимо, тот, кто отдавал им приказы, колебался. Не знал, как поступить. Потом воины шагнули к девушке, подхватили ее под руки, поставили на ноги. От резкого рывка голова Оксаны мотнулась из стороны в сторону, и журналистка потеряла сознание.
Александр Голубев, водитель автоцистерны, перевозившей жидкий азот, действовал в полном соответствии с полученными инструкциями. От станции «Пискаревка» двигался вдоль железной дороги, в крайнем правом ряду, с включенными желтыми мигалками. На спидометре – двадцать километров в час, больше Голубев скорость не увеличивал. Внимательно осмотревшись на перекрестке, пересек Гражданский проспект и двинулся по Новороссийской улице.
Александр даже радио выключил, чтоб не отвлекало. Водитель сам, без дополнительной «накачки», понимал, что за груз у него за спиной, в цистерне. Но и Василий Николаевич Михайлов, заместитель начальника проекта «Ледяной щит», каждому водителю, лично, напомнил об ответственности. Объяснил, что будет, если – не дай бог! – жидкий азот окажется не в трубопроводе, а на улицах города.
Во втором часу ночи машин на улицах было мало, но Голубев постоянно глядел в боковые зеркала, проверяя, нет ли за спиной какого-нибудь лихача. Чем меньше на улицах города автомобилистов, тем меньше пробок. Однако чем меньше пробок, тем меньше и сотрудников дорожно-постовой службы. Святое время для тех, кто любит втопить педаль газа в пол...
Правый поворотник включил заранее, не доехав до Политехнической улицы и сотни метров. В другой раз Голубев не стал бы так скрупулезно относится к мелочам, но сейчас решил не рисковать. Еще сбросил скорость, сосредоточенно огляделся, аккуратно вписался в правый ряд на Политехнической.
И опять – контроль по левому-правому боковым зеркалам. Улица за спиной была чиста. Потом сзади, из-за поворота, появился свет. Стал приближаться. Цистерну догоняла какая-то машина. Голубев чуть притормозил, чтоб обозначить свое присутствие не только габаритами, но и красными стоп-сигналами. Сдвинулся еще ближе к обочине. Самое ужасное, если водитель, идущий на обгон, впишется в зад цистерне. Тогда – привет семье. И всем родственникам, до кучи.
Машина действительно шла на обгон, причем на весьма приличной скорости. Александр на всякий случай посигналил, еще раз надавил на тормоз. Мигнули красные тормозные огни. Легковушка пролетела мимо на бешеной скорости, из приоткрытого окна доносилось громкое буханье аудиосистемы.
– И как только башка не треснет? – в сердцах спросил Александр.
Он бы точно не смог вынести такую «долбежку» по мозгам. А водитель легковушки сидел внутри и балдел от счастья. Голубев проводил удалявшуюся машину взглядом, чуть втопил педаль газа. Легковушка входила в поворот на площади Мужества, не снижая скорости. Так, словно в городе вообще не было других машин.
– Вот из-за таких «техасских рейнджеров» и происходят ночные аварии, – пробормотал Голубев. – Болван! Прет на развязку, ничего и никого не видя.
Александр осторожно приблизился к площади, вновь осмотрелся – уж очень не хотелось нарваться на еще одного обезбашенного. Чисто! Водитель крутанул руль, описывая широкую дугу по площади. Вывернул на Политехническую, чтоб продолжить движение. Малость повеселел – до парка Технического университета, куда ему следовало доставить ценный и опасный груз, оставалось совсем немного...
Секундная расслабленность чуть не испортила все. Цистерна только-только начала выруливать на перекресток с улицей Хлопина, как вдруг Александр заметил справа от себя огни. Перпендикулярная улица была короткой. Водитель двигавшейся по ней машины вывернул откуда-то с Гжатской. И тут же, ни о чем не задумываясь, «пульнул со старта».
– Куда ж ты прешь?! – крикнул Голубев, отчаянно сигналя.
Разогнавшаяся машина летела прямо на него. Александр каким-то чудом успел дернуть руль влево, разворачивая тягач. Удар получился скользящим – в кабину, в область правого переднего колеса. Легковушка, потерявшая управление, пролетела перекресток, с грохотом и звоном битых стекол выскочила на тротуар.
