Каска осталась на полу, возле лестницы. Девушка ухватилась голыми руками за металл. Больно. Еще хуже, чем раньше. Но надо подтянуть тело. Перехватиться. И еще. Еще раз. Теперь к стене. Упереться в нее ладонями. Медленно переставлять ноги. Шаг влево одной ногой. Не терять равновесие. Теперь шаг другой...

Оксана дотянулась до выключателя, повернула его. Вереница световых маяков протянулась от дна колодца до самого верха. Они показались девушке невообразимо яркими, ослепляющими. Темнота сдалась! Пусть маленькая, но победа... Поднять голову и посмотреть, что происходит наверху, там, откуда начала движение упрямая девчонка, не было сил. Оксана с трудом повернулась, привалилась спиной к стене. Где-то здесь должна быть дверь. Или еще что-то такое.

Дверь нашлась совсем неподалеку. И Оксана поняла, что бог все-таки на ее стороне. Просто он не любит, когда победа достается человеку легко. Если хочешь чего-то добиться – изволь преодолеть себя. Перешагнуть через ужас, боль, апатию. Разочарование в собственных возможностях. Победа придет, на сверхусилии. Когда уже не останется ничего, кроме упрямства. Когда будешь ползти вперед – не потому, что так надо. Не потому, что отдаешь себе такой приказ. Ты будешь ползти потому, что не умеешь сдаваться. И когда не останется ничего, все будет растрачено, отдано, бог подумает: «Пора! Этот человек сражался достойно...»

Оксана уперлась ладонями в тяжелую гермодверь. Кажется, створка была в два раза толще, чем сама девушка. И уж точно – в несколько раз тяжелее. Но теперь Оксана верила, что в жизни возможно все. Даже то, что казалось невозможным еще недавно. Она всем телом навалилась на металл. Упрямая дверь не поддалась, но хрупкая девчонка была еще упрямее.

Гермостворка поехала в сторону с противным скрипом. Оксана, не удержавшись на ногах, полетела на гравий. Боль. Снова боль. Руки, колени, лицо. Нет, может, бог и на ее стороне. Но точно не отдаст победу, не измучив девушку до смерти.

Маньяк и Берт чуть ли не на руках дотащили задыхавшегося Киловольта до выхода на поверхность. Руж брел сам, шатаясь из стороны в сторону, как пьяный. Берт первым вылез из-под земли, сунул ладони в люк.

– Давай! – предложил он. – Руки его подними. Я попробую ухватиться.

Кил плохо соображал, что происходит. Маньяк и Руж попытались приподнять его ладони, но высоты не хватало. Берт никак не мог ухватиться...

– Вот засада! – в сердцах воскликнул Маньяк, но в это время сверху упал конец веревки.

Берт очень вовремя вспомнил о страховочном тросе. Кила опустили на дно коллектора, посадили спиной к стене, прямо в воду. Парень никак не отреагировал на это. Веревку обмотали вокруг груди в несколько оборотов. Маньяк проверил крепление, толкнул Ружа.

– Я наверх! – сказал он. – Ты присмотри за ним, когда поднимать начнем. Чтоб башкой о свод не припечатало. Ладушки?

Руж, ожесточенно массировавший грудную клетку, кивнул. Маньяк исчез в отверстии. Вскоре трос зашевелился. Диггеры «выбрали» слабину, Кил поехал по полу к отверстию. Руки парня безвольно свисали вниз, голова моталась из стороны в сторону. Маньяк и Берт сопели наверху, но потихоньку тащили товарища. Руж придержал его, направляя в отверстие.

– Порядок! – удовлетворенно сказал Берт. – Руж! Давай копыто! Помогу вылезти.

Все четверо диггеров оказались в городском парке. Кила уложили на траву, под голову запихнули свернутый вещмешок. Парень дышал прерывисто, глаза его были закрыты. Диггеры стянули с него мокрые штаны и свитер. С трудом, как маленького ребенка, переодели в сухое – Берт позаботился, притащил из камеры рюкзак Киловольта. Накрыли курткой. Пострадавший от газа по-прежнему лежал, не открывая глаз.

– Руж! – позвал Маньяк. – По-моему, ему очень фигово. Надо «Скорую» вызывать, пока не поздно.

– Ага, – согласился тот, с тревогой глядя на друга.

– Справишься? Если справишься, то мы – в коллектор. Водосборные камеры проверять.

– Справлюсь, – твердо сказал Руж. – Давайте, мужики. Надо искать Оксану!

– Как чего обнаружим – сразу позвоним на мобилу, – пообещал Маньяк, ныряя в отверстие.

Руж присел на корточки возле друга, со страхом глядя на Киловольта. Тот был очень плох. Не требовалось медицинского образования, чтобы понять это. Чуть помедлив, посоображав, диггер расстегнул жилетку пострадавшего, принялся копаться в кармане. Нужен был рабочий мобильник, чтоб вызвать «Скорую». От прикосновений к телу Кил пришел в себя.

– Что? Что ты делаешь? – хрипло, с трудом, выговорил он. – Что... Руж?

– Врачей надо вызвать, – отозвался приятель. – Плох ты очень. Боимся...

– Не надо, пожалуйста, – Киловольт вцепился в руку напарника. – Руж! Прошу тебя.

Руж застыл с аппаратом в ладони. В свете фонаря он увидел глаза друга. Нет, это была не мольба. Не просьба. В глазах был приказ: «Не сметь!»

Не сметь! До этого момента Руж думал, что разговоры, будто можно глазами подчинять себе другого человека, – выдумки. Не сметь! Рука с мобильником сама опустилась вниз. Не сметь!

Нет, это не выдумки. Киловольт заставил его не звонить в «Скорую». Потому что врачи увезли бы пострадавшего диггера от коллектора. В больницу. В реанимацию. Куда угодно, но от коллектора. Не сметь! Кирилл должен был находиться рядом с Оксаной. И не собирался покидать это место без девушки.

Руж сглотнул слюну. Он не смог вызвать врачей. Пострадавший, убедившись, что его оставят на месте, устало откинулся на рюкзак, повернул голову. И вдруг согнулся пополам. Руж подскочил к нему, чуть приподнял. Кила вновь скрутил спазм. Уж, казалось бы, в желудке давно ничего не было. А все равно что-то вылетало из тела. Может, летучая отрава, которой наглотался диггер?

– Пить, – чуть отдышавшись, попросил Киловольт.

– Погоди, – засуетился Руж. – Погоди! Дай-ка я тебя оттащу отсюда. На чистое место.

Он ухватил друга под мышки, потянул и скорчился от боли. Закашлялся. Но все-таки, присев на корточки, оттащил Кила в сторону. Поправил рюкзак. Приподнял голову друга и всунул тому в губы горлышко фляги. Киловольт слабо пошевелился, меняя позу. Чуть наклонил голову, заглатывая воду. Отдышался. И снова потянулся к фляге. Потом Руж аккуратно пристроил пострадавшего на рюкзак. Посветил фонарем, внимательно вглядываясь в черты его лица.

– Как ты, брат? – спросил он.

– Нормально. Только красные и зеленые круги перед глазами... все время крутятся. Ничего не вижу. Совсем ничего.

– Может, вызовем медицинскую помощь, а?

– Не надо! – прошептал Кил. – Только не это. Я должен быть здесь.

Руж вздохнул. Уселся возле пострадавшего, снова потер нывшую грудь.

– Ладно, – сказал он. – Тогда я посижу рядом. Ты, если поплохеет, не молчи. Толкни меня или позови. Хорошо?

– Да, – ответил Кил. – Снизу никаких вестей?

– Никаких, – после некоторых колебаний признался Руж. – Но ты не падай духом! Прошло совсем мало времени. Парни только начали проверку камер и боковых тоннелей.

– Возьми мобильник, – попросил Киловольт. – Держи в руках. Если... позвонят...

– Да-да, все сделаю, – успокоил его Руж. – Ты лежи, брат! А то найдут парни Оксану, как тебя отдадим, а? Такого красивого.

Киловольт закрыл глаза и умолк. «Кажется, я сморозил ерунду, – подумал Руж. – Найти бы Оксану. А уж Кила она сама на ноги поставит. Говорят, любовь такие чудеса творить умеет...»

За массивной гермодверью, которую сумела открыть журналистка, начинался широкий коридор. Оксана снова поползла на четвереньках, как ранее в трубе. Сил, чтобы идти во весь рост, не было. Световое пятно осталось позади. К сожалению, здесь, в проходе, освещение не включилось. Девушка могла только догадываться, что ее ждет дальше, за пределами зоны видимости. Она медленно двинулась вперед, глядя в пол под собой. Иногда просто закрывала глаза и двигалась машинально.

В этом коридоре было довольно сухо и чисто. Гораздо лучше, чем в трубе, где под колени то и дело попадали мелкие камешки. Здесь на бетонной дорожке лежала пыль, но это не было серьезной помехой.