Нам не светит благодать

с ленью, отдыхом и песнями:

детям надо помогать

до ухода их на пенсии.

Не сдули ветры и года

ни прыть мою, ни стать,

и кое-где я хоть куда,

но где – устал искать.

Всюду ткут в уюте спален

новых жизней гобелен,

только мрачен и печален

чуждый чарам чахлый член.

Заметь, Господь, что я не охал

и не швырял проклятий камни,

когда Ты так меня мудохал,

что стыдно было за Тебя мне.

Вольно ли, невольно ли,

но не столько нация,

как полуподпольная

мы организация.

В одной учёной мысли ловкой

открылась мне блаженства бездна:

спиртное малой дозировкой —

в любых количествах полезно.

Из века в век растёт размах

болезней разума и духа,

и даже в Божьих закромах

какой-то гарью пахнет глухо.

Уже порой невмоготу

мне мерзость бытия,

как будто Божью наготу

преступно вижу я.

О помощи свыше не стоит молиться

в едва только начатом деле:

лишь там соучаствует Божья десница,

где ты уже сам на пределе.

Здесь я напьюсь; тут мой ночлег;

и так мне сладок дух свободы,

как будто, стряхивая снег,

вошли мои былые годы.

На старости я сызнова живу,

блаженствуя во взлётах и падениях,

но жалко, что уже не наяву,

а в бурных и бесплотных сновидениях.

Сегодня многие хотят

беседовать со мной,

они хвалой меня коптят,

как окорок свиной.

А всё же я себе союзник

и вечно буду таковым,

поскольку сам себе соузник

по всем распискам долговым.

На старости я, не таясь,

живу, как хочу и умею,

и даже любовную связь

я по переписке имею.

Чувствуя страсть, устремляйся вперёд

с полной и жаркой душевной отдачей;

верно заметил российский народ:

даже вода не течёт под лежачий.

Жалеть, а не судить я дал зарок,

жестока жизнь, как римский Колизей;

и Сталина мне жаль: за краткий срок

жену он потерял и всех друзей.

Покрыто минувшее пылью и мглой,

и, грустно чадя сигаретой,

тоскует какашка, что в жизни былой

была ресторанной котлетой.

Забавно мне, что жизни кладь

нам неизменно

и тяжкий крест и благодать

одновременно.

Опыт наш – отнюдь не крупность

истин, мыслей и итогов,

а всего лишь совокупность

ран, ушибов и ожогов.

Ругая жизнь за скоротечность,

со мной живут в лохмотьях пёстрых

две девки – праздность и беспечность,

моей души родные сёстры.

Окажется рощей цветущей

ущелье меж адом и раем,

но только в той жизни грядущей

мы близких уже не узнаем.

С высот палящего соблазна

спадая в сон и пустоту,

по эту сторону оргазма

душа иная, чем по ту.

Все муки творчества – обман,

а пыл – навеян и вторичен,

стихи диктует некто нам,

поскольку сам – косноязычен.

В России часто пью сейчас

я с тем, кто крут и лих,

но дай Господь в мой смертный час

не видеть лица их.

Ещё мне внятен жизни шум

и штоф любезен вислобокий;

пока поверхностен мой ум,

ещё старик я не глубокий.

Хмельные от праведной страсти,

крутые в решеньях кромешных,

святые, дорвавшись до власти,

намного опаснее грешных.

Слава Богу, что я уже старый,

и погасло былое пылание,

и во мне переборы гитары

вызывают лишь выпить желание.