Какое счастье! Какое счастье быть с тобою в ссоре. От всех забот взять отпуск дня на два, Свободной птицей в голубом просторе Парить, забыв обидные слова! Какое счастье, на часы не глядя, В кафе с подружкой кофе пить, болтать, И на тебя эмоции не тратить, И вообще тебя не вспоминать! Какое счастье, как бывало раньше, Поймать глазами чей-то взгляд в толпе, И, замирая, ждать, что будет дальше, И ничего не объяснять тебе! Какое счастье, смазать чуть помаду, И на углу купить себе цветы. Ревнуй, Отелло, так тебе и надо, Все это сам себе устроил ты! Какое счастье – сесть в троллейбус поздний И плыть неспешно улицей ночной, И за окном увидеть в небе звезды, И вдруг понять, как плохо быть одной! Какое счастье поздно возвратиться, Увидев свет, знать – дома кто-то есть, И выйдешь ты, и скажешь – хватит злиться, Я так устал, дай что-нибудь поесть! Жаль… Свет звезды проснется в вышине, Звук рояля вздрогнет в тишине. Тихо трону клавиши, И душой оттаявшей Ты, быть может, вспомнишь обо мне. Я почти забыла голос твой, Звук твоих шагов на мостовой, Тихо трону клавиши, И опять ты явишься, Бесконечно близкий и чужой. Жаль Разбитый хрусталь. Осколки мечты В гулком звоне пустоты. Жаль. Чужая печаль, А я на краю Замерев, одна стою. Мой рояль, мой нежный, добрый друг! Знаешь ты мелодию разлук. Тихо трону клавиши, И опять ты даришь мне Тех далеких дней забытый звук. Память-птица крылья распахнет, И свершится музыки полет. Тихо трону клавиши, И тогда узнаешь ты, Чья душа тебя к себе зовет. Женщина в плаще Женщина в новом идет плаще. Нет у нее никого вообще. Дочка отдельно живет, замужняя, И мама теперь ей стала ненужною. Женщина плащ купила дорогой — Может, посмотрит один-другой? Ну, молодой к ней вряд ли подойдет, Но и немолодой ей тоже подойдет. Женщине сорок, но их ей не дать, Она еще хочет любить и страдать. Она еще, в общем, девчонка в душе, И дело даже не только в плаще. Она забыла невеселое прошлое, И очень надеется еще на хорошее. Вот тут на днях подкатил «Мерседес», Правда, дорогу спросил и исчез. Но мог ведь спросить у кого-то еще? И женщина это связала с плащом. Женщина смотрится в стекла витрин. Ну вот, еще вечер окончен один. И нет никаких вариантов, хоть плачь, Напрасными были надежды на плащ. Домой одна возвратится опять, Чаю попьет и уляжется спать. А метеодиктор, смешной человек, Скажет, что завтра в городе снег, И температура минусовая, А кто ж в такую плащи надевает? И женщина утром наденет пальто. Оно неплохое. Но все же не то. А плащ повесит в шкаф зимовать, Но будет порой его доставать И думать, что снова настанет весна, И она не будет весь век одна. И кто-то однажды заметит плащ, И зазвучит мендельсоновский марш. Они будут вместе телек смотреть. Ой, как не хочется ей стареть! Сходить, что ль, к замужней дочке в гости, Отдать ей плащ. Молодая, пусть носит… В Михайловском
Когда от шума городского Совсем покоя нет душе, Полночи поездом до Пскова, И вы в Михайловском уже. Там мудрый дуб уединенный Шумит листвою столько лет. Там, вдохновленный и влюбленный, Творил божественный поэт. В аллее Керн закружит ветер Балет оранжевой листвы, И в девятнадцатом столетье Уже с поэтом рядом вы. Но не спугните, бога ради, Летучей музы легкий след! Вот на полях его тетради Головки чьей-то силуэт. Слова выводит быстрый почерк, За мыслями спешит рука, И волшебство бесценных строчек Жить остается на века. А где-то слезы льет в подушку Та, с кем вчера он нежен был, И шепчет, плача: Саша! Пушкин! А он ее уже забыл. Уже другой кудрявый гений Спешит дарить сердечный пыл, Их след в порывах вдохновенья — И легкий вздох: – Я вас любил… Любил, спешил, шумел, смеялся, Сверхчеловек и сверхпоэт, И здесь, в Михайловском остался Прелестный отзвук прежних лет. При чем же бешеные скорости, При чем интриги, деньги, власть? Звучат стихи над спящей Соротью И не дают душе пропасть. Я помню чудное мгновенье! Передо мной явились вы! Но… надо в поезд, к сожаленью, — Всего полночи до Москвы. |
