Идея тайного подсматривания за женой, безусловно, заинтересовала его, однако для человека с садистскими наклонностями одного этого было мало. С изощренной изобретательностью психопата он принялся искать нового, более действенного и более жестокого способа удовлетворения своей чувственности, нежели привычный хлыст.
Так он пришел к мысли разыграть спектакль со зловещими «письмами» Итиро Хираты. У него оказался журнал «Синсэйнэн» с факсимиле рукописи Сюндэя. Чтобы сделать спектакль еще более увлекательным и достоверным, он принялся методично изучать по этой фотографии почерк Сюндэя. Об этом свидетельствуют вмятины от карандаша на бумаге.
Г-н Коямада отправлял свои письма через определенные промежутки времени, причем из разных почтовых отделений. Это не составляло для него особого труда: ему приходилось постоянно разъезжать на машине по делам фирмы. Что же касается содержания писем, то в газетах и журналах он мог почерпнуть достаточно сведений о Сюндэе, а подробности жизни Сидзуко он знал из своих наблюдений с чердака. К тому же он был мужем Сидзуко и, конечно, помнил, что и как говорила Сидзуко в минуты супружеской близости, а позднее все это попадало в письма, якобы написанные рукой Сюндэя. Поистине дьявольская уловка! Присвоив себе чужое имя, он предавался преступному развлечению, посылая жене леденящие душу письма, и одновременно испытывал злорадство, наблюдая с чердака за тем, с каким трепетом их читала Сидзуко. При этом он не забывал и о хлысте! Почему я так считаю? Потому, что лишь после смерти г-на Коямады на коже у Сидзуко перестали появляться кровавые следы. Однако не следует думать, будто г-н Коямада истязал свою жену из чувства ненависти к ней. Напротив, он прибегал к такой жестокости именно потому, что без памяти любил ее. Такова уж психология людей с извращенными сексуальными наклонностями, и Вам это хорошо известно.
Вот, собственно, и все мои доводы в пользу того, что сочинителем и отправителем угрожающих писем был не кто иной, как Рокуро Коямада. Теперь возникает вопрос: каким образом все эти, казалось бы, невинные развлечения психически неполноценного человека повлекли за собой столь трагическую развязку? Почему они окончились плачевно прежде всего для самого г-на Коямады? Как случилось, что он, голый, в парике, оказался в воде у моста Адзумабаси? Кто, наконец, нанес ему раны? Если считать, что Сюндэй Оэ не имеет отношения к этому происшествию, смерть г-на Коямады должна объясняться какими-то иными причинами. Позволю себе поделиться с Вами своими соображениями на этот счет.
Мне кажется, что в этом деле не было ни преступления, ни убийцы: г-н Коямада погиб по вине несчастного случая. Быть может, боги прогневались на него за все его прегрешения и наслали на него эту кару.
«Но как быть с тяжелыми ранами, обнаруженными на его спине?» – спросите Вы. К этому вопросу я еще вернусь, здесь же мне хочется рассказать по порядку, на каком основании у меня возникло вышеизложенное предположение.
Толчком к этой догадке послужил парик г-на Коямады. Должно быть, Вы помните, что семнадцатого марта, то есть на следующий день после моего обследования чердака, Сидзуко перевела спальню на второй этаж европейского дома. Я не знаю, каким образом ей удалось убедить мужа в целесообразности подобного шага и почему г-н Коямада счел возможным пойти ей навстречу, но, как бы то ни было, с того дня он лишился возможности наблюдать за Сидзуко с чердака. Однако не исключено, что к тому времени это занятие уже успело ему наскучить. Быть может, благодаря этой перемене он изобрел новую хитроумную забаву. Вот тут-то я и подумал о парике, который был заказан им самим. Поскольку этот парик был приобретен еще в конце прошлого года, поначалу он, по-видимому, предназначался для каких-то иных целей, но теперь оказался как нельзя более кстати.
Как я уже упоминал, в книге «Развлечения человека на чердаке», имеется фотографический портрет Сюндэя. В отличие от лысого г-на Коямады, Сюндэй на этом снимке, сделанном в молодости, предстает с пышной шевелюрой.
Поэтому, если г-н Коямада, устав от запугивания Сидзуко письмами и подглядывания за ней с чердака, решил испытать новое удовольствие – показаться в окне спальни Сидзуко в обличье Сюндэя, то ему прежде всего было необходимо замаскировать главную свою примету – лысину. Тут-то и пригодился парик. В парике он мог не опасаться, что объятая страхом Сидзуко его узнает: во-первых, темнота скрадывала его лицо, а во-вторых, ему было совсем не обязательно находиться у окна долго (именно мгновенность его появления в окне сулила наибольший эффект).
Ночью девятнадцатого марта г-н Коямада вернулся от своего приятеля из Коумэ. Калитка была еще не заперта, и он, чтобы слуги его не заметили, прямо из сада потихоньку пробрался в свой кабинет на первом этаже (как рассказала мне Сидзуко, ключ от кабинета, равно как и ключ от упомянутого мной книжного шкафа, он всегда носил при себе). Стараясь двигаться бесшумно, чтобы его не услышала жена, он надел парик и выскользнул в сад. Затем залез на дерево, а оттуда перебрался на карниз и подкрался к окну спальни. По времени это совпадает с рассказом Сидзуко об увиденном ею в окне человеческом лице.
Итак, нам осталось лишь выяснить причину гибели г-на Коямады. Но прежде чем перейти к этому, я должен хотя бы вкратце обрисовать место происшествия, где я специально побывал в свой второй визит к Сидзуко, уже после того, как начал подозревать г-на Коямаду. Я не стану пускаться в пространные описания, поскольку у Вас есть возможность побывать там самому и осмотреть все собственными глазами. Скажу лишь о самом важном. Окно спальни выходит на реку Сумидагава. Сразу под окном располагается бетонная изгородь, которая упирается в высокую скалу. Из соображений экономии изгородь построена таким образом, что заканчивается у основания скалы. От верхней части изгороди до поверхности воды примерно четыре метра, а от изгороди до окна на втором этаже – около двух метров. Можно предположить, что, передвигаясь по карнизу (а он, надо сказать, довольно узкий), г-н Коямада случайно оступился и полетел вниз. В лучшем случае он мог упасть на землю между домом и изгородью (несмотря на то, что она построена почти впритык к дому, между ними остается вполне достаточный зазор), в противном же случае он должен был сорваться прямо в реку. Судя по всему, с г-ном Коямадой произошло последнее.
Как только я выяснил, в какую сторону направлено течение реки, мне стало понятно, что г-н Коямада упал в воду не в том месте, где был обнаружен его труп, – какое-то время его сносило вниз по реке, пока он не оказался у моста Адзумабаси. Таким образом я пришел к выводу, что г-н Коямада упал в реку, сорвавшись с карниза собственного дома. Однако многое еще оставалось для меня загадкой, ведь г-н Коямада умер не от падения в воду, а от нанесенных ему ран.
И тут мне припомнился один эпизод, описанный Мокусабуро Намбой в его книге «Новейшие принципы раскрытия преступлений». Я часто обращаюсь к этой книге, когда работаю над своими детективными романами, поэтому хорошо помню ее содержание. Так вот, среди прочих в ней приводится такой случай:
«В середине мая 1917 года в городе Оцу префектуры Сига к волнорезу, построенному пароходной компанией на озере Тайко, прибило труп мужчины. На голове трупа были обнаружены раны, нанесенные каким-то острым предметом. Патологоанатом вынес заключение, что смерть наступила в результате полученных черепных ран. В то же время, поскольку в брюшной полости трупа была обнаружена вода, врач пришел к выводу, что сразу после убийства труп был сброшен в воду. Все это дало основание считать данное происшествие уголовным преступлением. Но поскольку личность потерпевшего установить не удалось, следствие топталось на месте. Через несколько дней, однако, в полицейское управление Оцу поступило заявление от одного ювелира по фамилии Сайто, проживавшего на улице Дзёфукудзи-дори в городе Киото. В нем сообщалось об исчезновении Сигэдзо Кобаяси, двадцати трех лет от роду, служившего продавцом в его магазине. Поскольку внешность и одежда убитого соответствовали описанию ювелира, его сразу же вызвали в полицейское управление и предложили опознать труп. В результате не только выяснили личность убитого, но и установили, что он не был убит, а покончил жизнь самоубийством. Сайто показал, что перед своим исчезновением покойный оставил записку, в которой признавался в растрате крупной суммы хозяйских денег и сообщал о своем намерении покончить с собой. Что же касается обнаруженных на голове ран, то они были нанесены гребным винтом парохода, с кормы которого самоубийца бросился в озеро».
