- Тебе будет в них жарко, - шепнул Генри ему в ухо, нащупывая под воздушным одеялом пояс ненужной вещи, и медленно потянул вниз.

Мальчик судорожно вздохнул и приподнял попу, чтобы избавиться от одежды. Генри снял их полностью, проводя ладонями по ногам, поднялся и поцеловал лодыжки, вызвав у Эвана смех от щекотки. Парень старался сдержаться, чтобы не обидеть Генри, но не смог. Харрисон не обиделся, он тоже хрипло рассмеялся и прикусил выпирающую косточку на ноге и начал подниматься вверх, целуя каждый участок мягкой кожи, покрытой жесткими волосками. Броуди откинулся на подушку и закусил губу. Он прекрасно понимал, к чему ведет эта ласка, понимал и то, что Генри всего лишь ищет в его объятиях утешение, возможность забыть ужас пережитого вечера. Какая насмешка! Второй близнец жаждет просто воспользоваться им в своих целях, не обещая, не обнадеживая, а он тает, как кусок приторно-сладкого мороженого, забытого на самом солнцепеке, не может отказать, не хочет отказывать. Мальчик с мокрыми золотистыми локонами грустно усмехнулся. Он жалкий любитель моральных терзаний. Ведь так оно и будет, когда наступит утро нового дня. Он будет винить себя в том, что вновь оказался слаб.

- Эван, - Генри подул на искусанные губы.

- Что?

- Ты заблудился в своих мыслях? – Харрисон погладил живот и поцеловал ямку в основании шеи.

- Прости.

- Не хочешь, скажи, я остановлюсь.

Странно, так странно. Дилан никогда бы не стал говорить такого, он взял бы и все, будучи абсолютно уверенным в том, что его хотят. Но Генри не Дилан. Он другой. Его ласки нежные и осторожные. Язычки пламени, исходящие от его тела не обжигают, как огонь Дилана, они дарят ласковое тепло, заботу и что-то еще. Сердце защемило так, что хотелось заскулить. Эван зажмурил глаза и прошептал:

- Нет, продолжай, пожалуйста.

Генри лизнул тайное местечко за ушком, прихватил губами мочку, осторожно оттягивая ее вниз, его рука уже давно плавно скользила по твердой плоти Эвана. Поглаживала, легко надавливала, спускалась ниже к поджатым яичкам и медленно перекатывала их. Броуди широко развел ноги, закинув одну из них на бок Генри, ему уже хотелось других действий. Своей неспешной лаской Генри разжег в нем страсть куда быстрее, чем это удавалось его близнецу с его порывами и резкими ласками на грани боли. С ним было совершенно по иному, удовольствие получало не только тело, но и душа. Она ликовала, радовалась, плавилась от восторга и раздувалась до необъятных размеров, чтобы охватить и человека, дарящего это счастье, чтобы поделиться с ним этими волшебными, магическими эмоциями.

Эван подавился своим стоном, когда Генри неожиданно втянул в рот головку его члена, страстно посасывая налитую часть тела, его пальцы поглаживали анус, периодически несильно надавливая на тугое колечко мышц и проникая не больше, чем на одну фалангу.

- Генри! – простонал Броуди, стискивая в сведенных пальцах его волосы, - Смазка, там, в тумбе, - задыхаясь, выговорил он.

Раздался звук выдвигаемого ящика, откручиваемой крышки и глухое ругательство Генри, пролившего ароматную смазку на одеяло. Броуди только нервно хихикнул. Он сам не понимал, почему так нервничает, но с Генри все было так, словно случалось впервые. Волнительно и необыкновенно сладко.

Утро оказалось по истине чудесным, а все из-за того, что Эван проснулся в крепких руках Генри, который спокойно дышал ему в затылок, прижимая к своему телу. Парень осторожно повернул голову и посмотрел в окно. Тучи рассеялись, и солнце смело заглядывало в комнату. Возможно ли, завоевать сердце этого ледяного красавца? Первая складная мысль, которая возникла в голове разнеженного Эвана.

- Эв, ты проснулся? – шепотом спросил Генри.

- Угу.

- Тогда давай вставать, я голоден, как стая волков зимой.

Эван рассмеялся и повернулся. Генри выглядел намного хуже, синяки стали ярче, а припухлости увеличились в размерах.

- Ты красавчик, - парень осторожно провел рукой по разбитым губам.

- Все так плохо? – Генри скривился, но в глазах не было печали из-за подпорченной мордашки.

- Хуже некуда, - кивнул Эван, - но знаешь, ты мне все равно нравишься, - он набрался смелости и прикоснулся губами к губам Генри.

- Я есть хочу, - захныкал Генри ему в губы, но не отстранился.

- Хорошо, пошли.

Парни выбрались из постели, превратив ее в поле сражения. Эвану пришлось выдать Генри несколько своих вещей, включая и нижнее белье, так как одеть то, что было на нем прошлой ночью, невозможно. Харрисон презабавно смотрелся в его одежде. Во-первых, она была ему прилично коротка, а кофта обтягивала настолько сильно, что с каждым движением, Генри казалось, что она треснет по швам.

- За неимением лучшего…, - развел он руками, недовольно смотря на, покатывающегося со смеху, Эвана.

К столу они спустились, когда стрелка высоких часов в гостиной перевалила за полдень. Эван провел гостя на кухню. Огромное помещение, обставленное дорогущей мебелью в классическом стиле. Белоснежный монументальный кухонный гарнитур из натурального дерева, золотистые детали поблескивали на солнечных лучах, множество шкафов в которых спрятана вся техника, чтобы не портила общую концепцию помещения. Посередине стоял круглый белоснежный стол, вокруг которого располагались три стула, обитые дорогим текстилем, схожим по рисунку с тяжелыми шторами, скрывающими окна. Светло-желтые стены с легким налетом золотистых росчерков, белоснежный потолок с обилием декора и великолепная каскадная люстра посреди этого великолепия. На полу крупная плитка в цвет стен, чистая без единой соринки, затерявшейся в укромном уголке. Генри пораженно выдохнул. У дизайнера, работающего над этим помещением, был отменный вкус. Все кричало о статусности и состоятельности владельцев. Здесь можно легко представить себе степенное чаепитие, но трудно – студенческую вечеринку, и жить в таком пространстве нужно уметь.

- Шикарно, - вдохновленно произнес Генри, замерев на пороге.

Эван только пожал плечами и занялся приготовлением нехитрого завтрака для оголодавшего гостя. Харрисон опустился на один из стульев и начал внимательно прожигать спину Эвана взглядом. В домашней уютной одежде, со спутанными после сна волосами, парень казался таким близким и теплым. Руки сами собой тянулись к нему, хотелось подойти и обвить его талию, чтобы поцеловать длинную тонкую шейку, спрятанную за каскадом мягких волос. Чем больше Генри любовался крутящимся возле плиты парнем, тем больше понимал, что раньше был безгранично слеп, ревнуя Дилана. Раньше Эван казался парню излишне худым, сейчас же худоба выглядела изящностью, раньше длинные волосы хотелось повыдергивать, а сейчас запустить в них руку, чтобы насладиться их гладкостью и шелковистостью. И вообще, Эван был такой, такой….

- Эв, давай встречаться, - выпалил Генри, опасаясь передумать.

Хозяин дома резко обернулся, и из его ослабевших вмиг рук выпало яйцо, растекаясь по плитке прозрачной лужицей с яркой, солнечной серединкой.