Отношение американского руководства к демократическим ценностям проявилось также в других обстоятельствах, когда в канун очередной годовщины вторжения в Ирак, в марте 2004 года, в Гаити произошел государственный переворот. В американских СМИ ситуация была показана таким образом, что, казалось, во всем виноваты сами гаитянцы и их «недееспособное народное правительство». О том, что привело к данному перевороту и стало его главной предпосылкой, американские журналисты предпочли не говорить. Одним словом, в 1990 году в Гаити прошли первые свободные выборы. Жизнеспособное гражданское общество стало зарождаться в городских трущобах — это позволило большей части населения выбрать собственного кандидата, которым стал представитель широких масс — священник Жан-Бертран Аристид. Вашингтон тут же предпринял попытки свергнуть демократически избранное правительство. После того как через несколько месяцев оно было свергнуто, к власти пришла военная хунта, поддержанная Дж. Бушем I и Б. Клинтоном, для чего американские власти даже организовали незаконные поставки нефти и топлива. После трех лет непрекращающегося кровопролития в стране Клинтон позволил президенту Аристиду вернуться к власти — это было представлено как «восстановление демократии» — но с одним условием: он должен был одобрить экономическую программу кандидата, поддержанного США, потерпевшего неудачу на выборах 1990 года. Как ожидалось, эта программа с довольно жесткими условиями окончательно подорвала экономический суверенитет Гаити и ввергла страну в хаос и череду внутренних кровопролитных конфликтов. В дальнейшем этот процесс ускорило решение администрации Дж. Буша в довольно циничной форме отказать стране в международной помощи{488}.
Условия, которые Клинтон выдвинул Аристиду и которые должно было выполнять гаитянское правительство в рамках данной экономической программы, сравнимы с тем, какие требования Пол Бремер навязал Ираку, чтобы иностранные компании и банки могли установить свои монопольные права в стране. В этой связи важно отметить, что подобные разрушительные последствия для национальной экономической системы, подрывающие ее самостоятельность, также приводят к тому, что любые демократические преобразования становятся не более чем пустым звуком. Фактически навязанные силой, экономические программы такого рода предопределили появление «стран третьего мира», а мировые экономические державы проводили политику государственных интервенций в экономику различных стран и обеспечивали своим предприятиям гарантии для преодоления конкуренции на местных рынках. Они и сейчас продолжают делать то же самое, а США среди них занимают особое место.
В марте в Сальвадоре возникла ситуация с выборами, похожая на ситуацию в Гаити. Для обеспечения «правильного» кандидата достаточным количеством голосов администрация Дж. Буша, помимо всего прочего, пригрозила прекратить предоставление финансовой помощи стране — главный залог сальвадорского «экономического чуда»{489}.
Иракцам нет необходимости знать историю США, чтобы составить свое впечатление о том, насколько порывы и намерения Дж. Буша благородны и бескорыстны. Живым примером служит вся современная история их собственной страны. Ирак, как государство в современном его виде, был сформирован Великобританией, его границы были нанесены на карту таким образом, чтобы Великобритании, а не Турции достались нефтяные месторождения на севере страны, и еще с тем, чтобы Ирак был практически полностью отрезан от доступа к морю территорией другой британской колонии — Кувейта. Ирак обрел «независимость», собственную конституцию и парламентское правительство. Однако иракцам не нужно было читать засекреченные документы, чтобы понять, что Великобритания в Ираке стремится создать лишь «арабский фасад», при этом безраздельно властвуя и прикрываясь «конституционной фикцией».
Более того, они прекрасно видели, что происходит у них на глазах. Иракцы вполне понимают, что «даже после передачи руководством США власти национальному правительству американское военное и дипломатическое присутствие не исчезнет, а будет только набирать силу. Бремер заявил, что „коалиционное правительство в Ираке станет самым многочисленным посольством США“». В него войдут более трех тысяч человек — «это будет наиболее многочисленное по штату дипломатическое представительство», которое явно предназначено не для контроля над процессом передачи полномочий национальному правительству Ирака. Вскоре иракцы с удивлением узнали, что представители США намерены «отложить проведение реконструкции некоторых объектов до того, пока 30 июня не состоится официальная передача полномочий новому иракскому правительству, с тем чтобы сохранить дополнительные рычаги воздействия на новое руководство Ирака»{490}.
Помимо ограничения самостоятельности иракского правительства Вашингтон столкнулся с еще одной «важной задачей»: «необходимостью решения вопроса американского военного присутствия в стране и определения статуса стотысячного контингента армии США, который, как планирует американское военное командование, останется в Ираке после окончания оккупации». США «не намерены передавать властные полномочия новому правительству с тем, чтобы их военное присутствие в стране оказалось ограничено», а также американские власти «категорически отрицают идею о том, что передача полномочий иракскому правительству означает вывод американских войск из страны, поскольку они обеспечивают ее безопасность»{491}.
Последняя цитата предназначена для американской аудитории. Для того чтобы это утверждение казалось верным, некоторые факты были скрыты: в частности, то, что иракцы, как показывают последние западные опросы общественного мнения, проведенные в Ираке, выразили желание, чтобы безопасность в их стране обеспечивали иракцы{492}. В США об этом сообщалось, но крайне мало — в основном речь шла о тривиальных вещах (вроде того, как иракское население счастливо зажило после избавления его от тирании Саддама). Опросы также показали, что «простые граждане всерьез обеспокоены вопросами личной безопасности и тяготятся предчувствием наступления хаоса в стране… Менее 1 процента опрошенных испытывают опасения в связи с уходом американский войск» и 60 процентов высказываются за то, чтобы именно иракцы сами поддерживали безопасность в стране (7 процентов предпочитают, чтобы этим занимались вооруженные силы США, 5 — силы коалиции, и, наконец, 5 — назначенный США Государственный совет). В целом «население Ирака не испытывает доверия к вооруженным силам США и Великобритании (79 %) и к Временному коалиционному правительству (73 %)». Ставленник Пентагона Ахмед Чалаби также не пользуется популярностью среди населения. По результатам другого исследования, 57 процентов высказались за то, чтобы безопасность в стране обеспечивали «арабские силы»{493}. Когда иракцев спросили, что их стране необходимо более всего в данный момент, более 70 процентов опрошенных «полностью поддержали» необходимость развития демократической системы власти, в то время как 10 процентов высказались в пользу Временного коалиционного правительства и 15 — за Государственный совет{494}. Под «демократической системой власти» они понимали настоящую демократию, а не размытые ее формы, которые предлагал П. Вульфовиц и другие «идеалисты».
Споры США и Ирака о формате и объеме будущей независимости государства очень четко были заметны через год после вторжения в Ирак. Вульфовиц и его коллеги из Пентагона заявили о том, что намерены поддержать «продление срока пребывания американских вооруженных сил в Ираке, а также хотят ограничивать увеличение иракской армии, что наилучшим образом будет способствовать укреплению демократии в стране». Фразу «способствовать укреплению демократии в стране» следует понимать в том же смысле, в каком Вульфовиц отзывался о турецком военном командовании. Однако общественное сопротивление этим планам было настолько сильным, что даже назначенные США «члены временного правительства страны», как правило, стремящиеся угодить американскому руководству наперекор народным чаяниям, заявили, что «они не одобрят соглашение с США о продлении сроков пребывания американского военного контингента в Ираке». Их отказ поставил крест на построении демократической системы в соответствии с предложениями П. Вульфовица: «Затягивание переговоров по этим и ряду других деликатных вопросов приведет к тому, что США окажутся в положении, когда им придется договариваться с иракскими лидерами, которых они не назначали»{495}.
