Когда тяжелый день приема пациентов из длинных домов был позади, они купались в реке или сидели под струями водопада, а потом засыпали рядом друг с другом, и их не пугали никакие звуки из джунглей.

Воспоминания об этих днях не оставляли Адама ни днем ни ночью, пока он уже был не в силах переносить их. Мысли его были полны не только Терренсом. Что произойдет, когда до Стефана в Америке дойдут эти известия?

Сэр Адам Кельно шел по узкой Ченсери-лейн, олицетворявшей британскую юстицию, на одной стороне которой размещалось Общество юристов, а на другой — «Свит и Максвелл» — издатели и продавцы юридической литературы. Окна мастерской «Эд и Равенскорт, лтд», обшивавшей юристов, содержали привычный строгий набор академических черных мантий для судей и адвокатов, покрой которых оставался неизменным с незапамятных времен; здесь же красовался ряд разнообразных париков для судейских.

Он остановился у дома 32 В по Ченсери-лейн. Это было узкое четырехэтажное здание, одно из немногих, переживших великий пожар, бушевавший столетие назад. Обветшавшая реликвия якобинских времен.

Кельно глянул на список его обитателей. Второй и третий этаж занимала юридическая контора «Хоббинс, Ньютон и Смидди». Открыв двери, он стал подниматься по скрипучим ступеням.

Книга 2 Ответчик

1

Автором «Холокауста» был американский писатель Абрахам Кэди; в свое время ему довелось быть и журналистом, и летчиком, и футболистом.

На исходе века сионистское движение распространилось в еврейских поселениях царской России подобно лесному пожару. Их обитатели, подвергавшиеся постоянному угнетению, жившие под угрозой погромов, которые заставляли их стремиться покинуть Россию, нашли выход в стремлении на свою древнюю родину. Община маленького еврейского местечка Продно собрала деньги братьям Кадзинским, Моррису и Хаиму, которые должны были первыми отправиться в Палестину.

Роя дренажные канавы для осушения болот в Верхней Галилее и возрождая землю, Моррис Кадзинский мужественно сопротивлялся приступам малярии и дизентерии, пока его не пришлось отправить в больницу в Яффу. Ему посоветовали оставить Палестину, так как его организм не мог приспособиться к суровым условиям существования. Его старший брат Хаим остался.

В те времена было принято, что родственники, обосновавшиеся в Америке, брали на себя ответственность за как можно большее количество членов семьи, помогая им перебраться в другую страну. Дядя - Абрахам Кадзинский, в честь которого позже был назван автор, был владельцем небольшой еврейской пекарни на Черчстрит в еврейском квартале в Норфолке, штат Вирджиния.

По совету усталого чиновника Моррис сократил свою фамилию до Кэди, чтобы хоть чем-то отличаться от сотен других обладателей окончания «ский», которые иммигрировали с ним на том же судне.

У дяди Абрахама были две дочери, мужья которых совершенно не интересовались пекарным делом, так что после смерти дяди пекарня перешла к Моррису.

Еврейская община в этом городке оказалась небольшой, но тесно сплоченной, будучи не в силах расстаться с привычками и образом мышления гетто. Моррис встретил Молли Сегал, активистку сионистского движения, которой тоже пришлось покинуть Палестину, и в 1909 году они поженились.

Чтобы отдать дань уважения его отцу, раввину из Продно, они освятили свой брак в синагоге. Вечеринка, завершившая этот день, была выдержана в лучших идишских традициях — до полуночи звучал «мазлтов», столы ломились от яств, то и дело возникали танцы в кругу хоры.

Молодые не отличались особой религиозностью, но они были не в состоянии полностью порвать со старыми традициями, — они продолжали читать и общаться на идиш, кухня была большей частью кошерной.

Их первенец Бен родился в 1912 году, а через два года, когда в Европе разгорелось пламя войны, появилась София. Пока длилась первая мировая война, дело процветало. Так как Норфолк был главным перевалочным пунктом для войск и грузов, правительство заключило с пекарней Морриса контракт, который позволил поставить дополнительное оборудование. Доход пекарни утроился, а. потом стал вчетверо больше, но, расширившись, пекарня практически потеряла еврейское своеобразие. Еще недавно в ней выпекался хлеб и пирожные по старым семейным рецептам, но теперь приходилось придерживаться правительственных стандартов. По окончании войны Моррис в какой-то мере вернул пекарне прежний облик. Он обрел такую популярность в Норфолке, что купил несколько бакалейных лавок, часть из которых была расположена в аристократическом районе по соседству.

Абрахам Кэди родился в 1920 году. Хотя их семья уже жила в достатке, ей было очень трудно расстаться с маленьким неказистым домиком с белым крылечком на Холт-стрит, где родились все дети.

Еврейский район начинался на Черч-агрит, и тянулся не менее чем на семь кварталов до «Аптеки Букера Т.», где брало начало негритянское гетто. Улицы были заполнены маленькими магазинчиками, внешний вид которых так напоминал страну, откуда были рядом их хозяева, и жизнь детей была связана с их звуками и запахами. В жарких дискуссиях в двух газетах на идиш, «Фрайхайте» и нью-йоркском «Форвертсе», высказывались самые разные точки зрения. Из сапожной мастерской Гершеля шел восхитительный запах кожи, мешавшийся с опьяняющим ароматом из соседнего погреба, где стояли банки и бочонки с маринованными пикулями и луком. Стоили они сущие гроши.

На заднем дворе лавки Финкельштейна «Лучшее кошерное мясо» ребята любили наблюдать, как «шойхет» с соблюдением всех религиозных ритуалов отрубает головы цыплятам, беря за каждого по пять центов.

Шла непрекращающаяся торговля в овощных лавках и в «самом знаменитом» магазине одежды Макса Липшица; Макс лично, обернув вокруг шеи сантиметр, зазывал покупателей, по большей части цветных, с улицы и с переулков за конторой ростовщика Сола, скандалящего из-за каждого метра «своей» территории.

Большая часть доходов Морриса Кэди шла родственникам на старой родине или в Палестину. Если не считать черного «эссекса», стоящего перед домом, мало что свидетельствовало об их благосостоянии. Но Моррис не играл на бирже, так что, когда случился биржевой крах, у него было достаточно наличных, чтобы купить парочку обанкротившихся пекарен, выложив по тридцать центов за доллар.

Несмотря на всю непритязательность семьи, богатство брало свое, и после года споров они приобрели крытый гонтом большой дом из десяти комнат на углу улиц Госнолд и Нью-Хэмпшир с видом на устье реки. Рядом уже обосновались несколько еврейских семей, принадлежавших к высшему слою среднего класса, бизнесмены и врачи, так что Кэди обрели аристократическое соседство

Конечно, Кэди не были черными, но они не были и белыми в полном смысле слова. Бен и Эйб считались «еврейчиками». Иудеи, жиды, кайки, как в Америке презрительно называют евреев. Выражения эти были в ходу в Пенсильвании и Делавэре, где мальчики играли в мяч около водонапорной станции. Склонность Бена легко пускать в ход кулаки могла спровоцировать драки. Но после того, как у Бена установилось взаимопонимание с соседскими ребятами, они все дружна наслаждались радостями, которые неизменно доставляла им плита Молли на кухне.

Эйбу пришлось пройти те же испытания с начала до конца плюс годы с пятого по восьмой класс в школе Дж. Э. Б. Стюарта, полной ребят из соседнего детского дома Туней, которые воплотили в себе все пороки детей из распавшихся семей. Казалось, им хотелось только меряться силой. Эйбу то и дело приходилось вступать в драки по непонятным поводам, пока брат не научил его всем «грязным еврейским штучкам», с помощью которых он смог защитить себя.

Кулаками приходилось пресекать самые разные проявления антисемитизма и в другой школе, и когда Эйб стал подростком, он уже вволю успел наслушаться нелицеприятных комментариев относительно своего происхождения.