Стягивая войска, правительство привлекло к борьбе против туркмен кучанских ханов. В такой ситуации 15 мая 1925 года туркмены отступили от Боджнурда к Семельгану. Боджнурд был занят правительственными войсками. К этому времени большинство туркмен узнало, что 22 июля 1925 года в Мешхеде были публично казнены Моаззез, его братья и другие родственники, некоторые чиновники... Начались казни и в районе военных действий. Уничтожались туркмены и курды, подозреваемые в поддержке восстания. Все это привело к тому, что восстание вновь пошло на убыль. Но как бы то ни было, отряды туркмен длительное время вели борьбу за свое освобождение. Лишь в середине июля 1925 года Семельган был захвачен правительственными войсками. Иранские войска в туркменскую степь двинулись и со стороны Астрабада. В этой обстановке некоторые реакционные главари туркмен искали сближения с правительством, предавая интересы своих сородичей.
Нерешительность туркмен и измена некоторых руководителей восстания были выгодны правительству. Помогало ему и отсутствие среди восставших туркмен единства и согласованности. Не было у них также единого руководства и общего плана. Осман Ахун начал сходить со сцены. Борьба приняла раздробленный партизанский характер.
Центром сплачивания туркмен теперь становится район гокленов. В ауле Клыч-Ишан 17 октября 1925 года гокленские ханы провели совещание. Большинство его участников требовало борьбы до победного конца, предлагая, в случае поражения, уйти на советскую территорию. Широкие массы джафарбайцев после капитуляции некоторых своих вождей тоже начали вступать в отряды гокленов.
Все же раскол среди туркменских племен был использован правительством, которому вскоре удалось захватить основные населенные пункты в туркменской степи. Отступившие туркмены с семьями перешли на туркменскую территорию и сдали оружие. Правительственные войска, пройдя мечом и кровью по северо-восточному Ирану, вели себя как захватчики и грабители. «А посмотри, что делается вокруг! Кровь и слезы, страдания и душевные муки, горе...— восклицает один из героев книги — Посмотрите, что осталось в домах у крестьян — только голые стены. Лошадей, ковры, ценности — все вымели солдаты»,— добавляет бедный крестьянин. Итак, борьба туркмен за национальное освобождение окончилась поражением. По-прежнему остался национальный и феодальный гнет.
Восстания в Иране не прекращались и в дальнейшем. Совместные выступления крестьян и воинских частей происходили в 1926 году в Гиляне, Хорасане и других провинциях Ирана. Самым значительным из них было выступление воинских частей и крестьян в местности Мораве-Тепе. Эти события Гулам-заде описывает ярко и убедительно.
Восстание 25-го Боджнурдского полка началось в июне 1926 года. Оно быстро переросло в восстание целого района Хорасана. Одним из поводов для этого восстания послужили отношения Салар-Дженга с Реза-ханом. Известно, что Реза-шах происходил из Мазандерана. К мазанде-ранской фамилии эмира Моайеда принадлежал также офицер Салар-Дженг. Опасаясь Моайеда, Реза-хан уничтожил тогда не только самого Моайеда, но и его близких родственников, сыновей, а также большинство близких Салар-Дженга. Другим поводом к восстанию было недовольство солдат и некоторых офицеров, не получавших длительное время жалованье, закон о воинской повинностей, в котором определялся длительный срок службы... Но главной причиной восстания было тяжелое, бесправное, рабское положение населения страны.
Надо сказать, что это восстание развивалось в результате планомерной подготовки его политической партией «Падашизм» («Партия свободы» или «Возмездие»), организации которой были не только связаны с воинскими частями, но и с крестьянскими массами, трудящимися многих городов и населенных пунктов Хорасана. Так, в Мешхеде эту организацию возглавил чиновник министерства финансов Мирза Мандали-хан Миани.
Восставшие намеревались двинуться через Боджнурд в Кучан, а оттуда на Мешхед. К ним присоединились части правительственных отрядов.
Трудовой народ Хорасана радушно встречал восставших. Жители городов и населенных пунктов выходили им навстречу. В конце июня 1926 года восставшие двинулись на Боджнурд. Встречавшиеся на пути правительственные части переходили на их сторону или разбегались по окрестностям. В районе Боджнурда отряды Салар-Дженга и Гусейнкули-хана восторженно встречались с крестьянами, ремесленниками, кустарями и другими беднейшими слоями населения. Многие офицеры Боджнурдского гарнизона были арестованы, некоторые бежали, а солдаты перешли на сторону восставших. Очень интересен эпизод захвата Боджнурда малочисленной группой Гусейнкули-хана. По утверждению автора романа, это было сделано до прихода основных сил восставших во главе с Салар-Дженгом. В книге Г. Гулам-заде это событие описано весьма выразительно.
В июле 1926 года восставшими были заняты Кефан и Ширван, откуда повстанцы двинулись на Кучан. По пути следования восставшие оставляли в городах свои гарнизоны и комиссаров, приступали к созданию выборных органов — Советов. Восставшие охотно откликались на требования жителей деревень об арестах и наказаниях феодалов и прочих реакционеров и богатеев, грабивших население. Для этой цели, например, в Боджнурде был избран военный революционный трибунал, в состав которого вошли солдаты и крестьяне. Известно, что здесь крестьяне арестовали ярого реакционера — феодала Хаджи-Амануллу Разы. Над ним и некоторыми правительственными офицерами был учинен революционный суд. В книге об этом написано так: «Именем революции...— возвысив голос, объ-явил решение суда Салар-Дженг,— обвиняемые офицеры и местный феодал Хаджи-Аманулла Разы... признаны виновными в совершенных преступлениях против... народа... и приговариваются революционным военным трибуналом к смертной казни через расстрел... Приговор окончательный и будет приведен в исполнение немедленно!»
Но как потом выяснилось — восставшие слишком долго задерживались в Боджнурде и тем самым упустили драгоценное время.
Салар-Дженг отправил в Сабзевар один из самых надежных отрядов с заданием перерезать дорогу Тегеран-Мешхед и не пропустить правительственные войска, идущие в глубь Хорасана, а сам с основными силами двинулся на Мешхед.
Отряд, отправленный на запад, возглавил близкий сподвижник Салар-Дженга, автор настоящей книги Гу-сейнкули-хан Гулам-заде. При нем находился представитель партии «Падашизм» Мамед Ага Саркизи. Действуя храбро и умело, отряд Гусейнкули-хана без потерь сумел занять Сабзевар, несмотря на измену Саркизи. Однако он не мог оставаться там долго, так как было получено сообщение о приближении правительственных войск. Отряд Гусейнкули-хана отошел в сторону Мешхеда, чтобы соединиться с главными силами восставших.
В этот критический момент главные силы восставших во главе с Салар-Дженгом находились в районе Кучана, который после ожесточенного сражения был занят восставшими. Вскоре главные силы восставших двинулись на Мешхед в надежде, что там к ним присоединится весь гарнизон города. Однако движение было приостановлено, так как поступили сведения о том, что в Мешхеде происходят аресты, и гарнизон, на который они рассчитывали, разоружен, и правительство двинуло свои войска навстречу восставшим.
День за днем правительство увеличивало в Хорасане контингент своих войск. Усиленно велась также мобилизация отрядов реакционных курдских ханов. Правительству помогали и англичане.
Не найдя другого выхода, Салар-Дженг решил вернуться в Кучан, а потом отойти в направлении к Баджгирану. После кровопролитных сражений отряды Салар-Дженга вынуждены были 18 июля 1926 года уйти на территорию Туркменской Советской Социалистической республики и интернироваться.
Этот преждевременный уход главных сил восставших серьезно осложнил положение отряда Гусейнкули-хана, который тогда находился вблизи Нишапура. Оказавшись в безвыходном положении, Гусейнкули-хан обратился к своим солдатам: «Друзья мои дорогие! Мы никогда не отступали, но теперь положение изменилось. Со всех сторон мы обложены врагами. И вот мы впервые вынуждены отступать...» В районе Нишапура отряд Гусейнкули-хана был окружен вражескими силами. После сражения у Рабада отряд был окончательно рассеян. «Мы, — писал автор книги отцу, матери и другим, — хотели видеть свой народ свободным и счастливым и взялись за оружие, чтобы уничтожить тех, кто душит народ... Но нам не удалось достичь цели. И вот мы уходим... Не знаю, буду ли жив. Может быть, смерть настигнет меня раньше, чем вы получите это письмо. Не плачьте. Мне не страшно умереть. Я верю, что придет время, и другие доведут начатое нами дело до победного конца. Прощайте, мои родные! Прощайте!»
