Обширный двор известной пагоды ранним тихим утром был безлюден, лишь из прилегающего монастыря время от времени показывалась фигура поунджи и бесшумно исчезала в дальнем углу двора. В тиши едва слышно позванивали колокольчики на тхи маленьких пагод, окруживших центральную ступу.

В эту минуту привычный окружающий мир будто исчез, отодвинулся со всеми его страстями и проблемами. Повседневные человеческие стремления показались до смешного ничтожными перед этим вечным спокойствием пагоды, сиявшей в лучах утреннего солнца.

В едва уловимом дрожании теплого воздуха осталось лишь чудо золотой пагоды и вселенский покой. Удивительное чувство умиротворения: ни забот, ни проблем, ни желаний — ничего, кроме растворенных в тебе благостной тишины и покоя. Наверное, в эту минуту мы испытали состояние, близкое к нирване.

Но вот от главного входа донеслись до нас голоса людей и звуки трещоток. Это любящие родители купили игрушки своим чадам в лавочках, расположившихся внизу, у лестницы.

Идиллия разрушилась безвозвратно. По двору пагоды шествовала многочисленная семья. За ними шли поунджи с уже наполненными тапеитами — сейчас за стенами монастыря начнется утренняя монашеская трапеза. Пагода ожила. Таинство прикосновения к нирване без следа исчезло. Мы вернулись в мир людей.

Некогда могущественная монская столица Пегу — ныне заштатный провинциальный город, известный гигантской скульптурой лежащего Будды, самой большой во всей Бирме.

Будда лежит в позе блаженного небытия — нирваны. Длинаколосса — пятьдесят пять метров, высота — пятнадцать. Историки считают, что статуя создана в X веке.

Когда на монское государство Пегу в 1757 году напал бирманский король Алаунпая, он не пощадил ничего, кроме золотой ступы Швемодо и статуи лежащего Будды. Но то, что уберег завоеватель, разрушила стихия.

В 1930 году Пегу подвергся сильному землетрясению — город и пагоды были превращены в руины. От славной Швемодо уцелела лишь небольшая часть. Она и теперь стоит на подворье новой пагоды, которая превзошла по высоте даже рангунскую Шведагон.

Воины Алаунпаи отнеслись к лежащему Будде с тем же почтением, что и к Швемодо. Но вот беда: они разрушили город до основания, и люди покинули его. Постепенно джунгли поглотили статую, скрыли в густых зарослях. О существовании каменного колосса забыли. Два века прошло, прежде чем джунгли раскрыли свою тайну и знаменитая статуя снова стала местом паломничества.

Из Рангуна в Пегу едем по шоссе, среди рисовых полей. Серая, иссушенная жарой, плоская, как стол, земля. То тут, то там дымятся небольшие костры. Это крестьяне жгут рисовую солому, чтобы удобрить поля для будущего урожая.

К лежащему Будде стекается не меньше народа, чем к самой Швемодо. Чтобы уберечь статую от дождей и солнца, люди построили навес. Низкий, почти касающийся головы колосса, он безнадежно испортил вид статуи. И все-таки она очень впечатляет: оранжевый цвет одежд, меловая белизна лица, на котором резко очерчены черные дуги бровей и скользящие в улыбке красные губы, золотые ногти на руках и ногах. Столетиями люди приходят и уходят, а Будда все лежит и в лазури утреннего неба, и в багровом отсвете заката.

Недалеко отсюда есть другая достопримечательность. На равнине, открытой всем ветрам, с огромного пьедестала, сделанного в виде куба, взирают на мир четыре Будды. Они сидят спиной друг к другу, а вокруг ни души. Я не устояла перед соблазном увековечить себя рядом с божеством. Моя фигура затерялась между пальцами правой руки гиганта, недвижно лежащей на его колене.

Будда размышляющий, проповедующий и уходящий в нирвану — такова триада, три последовательных состояния Великого учителя.

Статуя сидящего, размышляющего Будды встречается чаще других. Она представляет Гаутаму в той позе, когда на него снизошло просветление под священным деревом Бо. Ноги его поджаты, правая рука покоится на колене.

Будда стоящий, с поднятой рукой изображает Гаутаму проповедующим свое учение людям и встречается реже.

Статуя лежащего Будды представляет его в момент земной смерти, когда он достиг нирваны. Он лежит на правом боку, подложив под голову правую руку, а левую вытянув вдоль тела.

Все три позы имеют сходство: оранжевая тога, обнаженное правое плечо, узел волос на темени, длинные, почти доходящие до плеч мочки ушей, родинка на лбу и вечная улыбка.

Такая последовательность в изображении поз Будды неукоснительно соблюдается во всех случаях: при поднесении статуй в дар пагоде, кому-нибудь в подарок или при приобретении их для домашнего алтаря. «Любой другой порядок, — говорится в старинном поверье, — принесет несчастье».

Встречаются развалившиеся пагоды и храмы, но нигде вы не увидите пришедших в ветхость статуй Будды. Они всегда сияют яркими красками.

Большие по размеру статуи высекают из камня, кладут из кирпича, вырезают из тикового дерева. Поменьше делают из мрамора, бронзы, алебастра. Самые маленькие могут быть сделаны из слоновой кости, яшмы, серебра, золота, драгоценных камней.

Даже в самых бедных хижинах есть домашний алтарь. Строя дом, хозяева заранее предусматривают специальную нишу для статуи Будды. Наши домовладельцы ежедневно проводили около часа перед домашним алтарем.

Вскоре после женитьбы Тюнтина к нам пришла дочь хозяина дома и радостно сообщила:

— Тюнтин купил две статуэтки Будды. Не хотите посмотреть?

Приходите вечером, он будет ждать.

Вечером Тюнтин встретил нас на узкой веранде и повел в единственную комнату, где в углу на столе, на белой скатерти, стояли две бронзовые, слегка позеленевшие статуэтки. Полагалось бы выразить свое восхищение приобретением. Но даже слова вежливой похвалы не слетали с языка: статуэтки были на редкость невыразительными, а он отдал за них более чем месячное жалованье.

Чинте — мифическое существо, удивительное, как сам Восток. Как правило, он стережет вход в пагоды. В Бирме всеобщей известностью пользуются четыре самых величественных чинте. Два десятиметровых каменных стража установлены у пагоды Шведагон в Рангуне. Два других — у Мингунской пагоды, стоящей напротив Мандалая, на противоположном берегу Иравади.

Мингунским чинте почти двести лет. Высота их достигает тридцати метров. На создание каждого ушло восемьсот тысяч кирпичей.

Именно эти чинте символизируют героя старинных бирманских сказаний Кетайзу — повелителя всех диких зверей.

Чинте иногда называют крылатым львом. В самых древних легендах упоминаются фантастические существа — полульвы-полусобаки. Чинте действительно напоминает сидящего пса, но, разумеется, в более величественной позе.

Львиный поднятый кверху хвост покрыт орнаментом. Гривы нет и в помине. Стесанная пасть открыта, видны четыре устрашающих клыка, красный язык. Круглые глаза вытаращены. На голове нечто вроде петушиного гребня. Над задними ногами крылья, как у грифона. На груди цветочек. А внушительное туловище одето в роговую чешую. Поистине сказочное создание.

Чинте стоят у пагод как верные хранители, как материализованные символы защиты. Однако при всем их свирепом виде они совсем не внушают страха. Напротив, они весьма добродушны. Эти фантастические создания — излюбленный сюжет для мастеров — резчиков по дереву, ювелиров.

Почти у всех пагод вы увидите убогих нищих, просящих подаяние, обездоленных, отверженных людей.

Такими же изгоями были некогда «нечистые» — рабы при пагодах. Даже нищий не взял бы у них милостыню. Ни один монах не принял бы от них дара. «Рабам» при пагодах было запрещено вступать в монастырь или приносить пожертвования храмам.