Ему захотелось курить и он пошел в тамбур. Вытащил пачку «Пегаса», задымил. Тут вагон слегка тряхнуло, приоткрылась дверца из соседнего вагона и на Виталика буквально бросило какую-то здоровенную тушу.

– Поаккуратнее, пожалуйста, – попросил Виталик.

Туша прикидывалась пьяной, при этом отворачивая лицо. Мощная ладонь коснулась ладони Виталика, пробормотала что-то невнятное и исчезла. А Виталик почувствовал, что у него в кулаке что-то зажато. Какая-то бумажка. Он разжал кулак. Треугольный клочок бумаги, на котором написано: «Савченко Олегу Николаевичу лично в руки»… Виталик похолодел от ужаса… Начиналось нечто странное и невразумительное. Бумажка была аккуратно сложена и заклеена. Распечатывать ее Виталик не решился. Первой мыслью было отнести записку дежурному милиционеру, он пошел было узнать, где милиционер, но ему преградил дорогу какой-то длинный сухой человек в темных очках.

– Далеко путь держишь? – спросил он.

– А вам-то что?

– А мне-то ничего, – улыбнулся он. – Тебе бы худо не было… Всякое бывает в пути…Читать умеешь?

Виталик весь как-то сжался и молча глядел на незнакомца в очках.

– Умеешь… Прочитал то, что написано? Прочитал… Так и передавай, кому адресовано, а ни посторонним. А то худое может произойти… И с ней… И с тобой, паренек…

Виталик продолжал молчать.

– Иди в свое купе, – хлопнул его по плечу твердой как палка рукой незнакомец. – Иди. Ты ведь в Огарков едешь, паренек?

Виталик молча кивнул.

– Ну так вот, передай, кому положено, и все. И все твои дела. А про меня никому не говори…А то больше ты белого света не увидишь. Никогда… Понял, паренек, никогда… , – широко улыбался незнакомец. – Ладно, иди. Я вижу, ты паренек неглупый… Все сделаешь, как положено…

Делать было нечего, и Виталик поплелся обратно в свое купе. Так и промолчали до самого Огаркова. Теперь и вовсе говорить было не о чем…

– Внимание, – монотонно объявили по репродуктору. – Скорый поезд Москва – Ташкент прибывает к станции Огарков. Стоянка поезда три минуты.

– Ладно, – вяло улыбнулся Виталик Маргарите Палей. – Мне пора. Пойду я…

– Удачи вам, – улыбнулась и Палей. – Не совершайте больше таких ошибок, Виталик. В наше время они очень даже чреваты… Хотя… В чем, собственно, ваша ошибка? В том, что не дали себя бить? … Ладно, не падайте духом и не вешайте нос… Чего в жизни не бывает?

– Постараюсь, – еле слышно пробормотал Виталик и поплелся со своим нехитрым скарбом к выходу.

– Виталик, дорогой! – крикнула стоявшая на перроне мать и бросилась обнимать сына.

– Мама! – со слезами на глазах воскликнул Виталик.

Да, мать сильно сдала за этот год… А вот и Наташа. Она наоборот похорошела, выглядела очень привлекательно в бежевом длинном пальто и с распущенными каштановыми волосами… Виталик прижал Наташу к себе, нежно поцеловал…

Наташа еще несколько месяцев назад выразила желание навестить его в заключении, но он категорически запретил и ей и матери делать это. Ему не хотелось, чтобы близкие люди видели его в тех унизительных условиях, в которых он находился. Хотя иногда до умопомрачения хотелось видеть их… Но он выдержал… И что его ждет теперь здесь, на воле?

– Простите, – обратился к нему высокий мужчина лет сорока в кожаной куртке и такой же кепочке. – Тут, в четвертом купе должна была ехать моя жена Екатерина Савченко. Вы не видели ее?

Виталик побледнел.

– Извини, мама, – пробормотал он, бросил жалкий взгляд на Наташу, взял под руку Савченко и отошел с ним в сторону. – Что-то случилось? – прошептал Савченко.

– Случилось, – тихо ответил Виталик. – Вам записка.

Он сунул клочок бумаги в его потную ладонь.

Тот дрожащими руками развернул бумажку и быстро прочитал ее. Прочитав, округлил глаза и внимательно поглядел на Виталика.

– Как… Как она…эта записка оказалась у вас? – спросил он.

– Мне ее сунули в руку в тамбуре, когда качнуло вагон.

Затем он рассказал о том, что произошло с его женой в Уршанске. Савченко стоял, ломая пальцы и кусал губы.

– Это дикость, это какая-то дикость. Это какой-то собачий бред, – шептал он. А потом вдруг громко крикнул:

– Да вы лжете! Вы все лжете! Качнуло вагон, вам сунули записку в руку! Неужели вы полагаете, что я поверю этим бредням!

Услышав его крик, вздрогнули мать и Наташа и подошли к ним.

– Что случилось? – встревожилась мать.

– Вы вообще-то кто такой? – вытаращив глаза и сжав кулаки, начал наступать на Виталика Савченко.

– Я Алешкин Виталий Сергеевич. Я ехал с вашей женой в одном купе. Только она из Москвы, а я сел… на одной станции.

– Прекратите! – крикнула Савченко мать. – Я целый год ждала сына, а вы… Вы в чем-то обвиняете его…

– У меня похитили жену, у меня требуют чудовищный выкуп, – истерически произносил Савченко. – Кстати, где был ваш сын этот год?

– Я был в заключении, – выпалил Виталик.

– Ах, вы, к тому же еще и уголовник, – скривил тонкие губы Савченко. – Я все понял… Вы в доле, вы соучастник… Милиция! Милиция!!!

– Прекратите! – вмешалась Наташа. – Он никакой не уголовник. Он сидел из-за того, что его оклеветали. Он учитель истории… Их семью тут хорошо знают. Его покойный отец Сергей Витальевич Алешкин проработал здесь всю жизнь, его дед ветеран войны…

– Какое мое до всего этого дело? Мало ли у кого кто отец и кто дед? Милиция!!!! – визгливым голосом завопил он.

На его крик прибежал дежурный.

– Вот…. – Савченко протянул милиционеру записку. – Этот человек передал мне ее. Он уголовник, только что из заключения. Он сам об этом сказал.

Милиционер прочитал записку, покачал головой.

– Вас придется задержать, – мрачно поглядел он на Виталика.

«Начинается» – подумал Виталик. – «Не успело кончиться, и уже начинается…»

– Документы имеются?

Виталик протянул ему справку об освобождении.

– Так, Алешкин Виталий Сергеевич, отбывал наказание в колонии… общего режима по статье сто четырнадцатой. Следует в город Огарков… Да, Виталий Сергеевич, вас придется задержать.

– Я жду его год! – заплакала мать и стала оседать на землю… – Я жду его год… И она тоже ждет, – показала она на Наташу. – Вы не имеете права… Мы так готовились, чтобы отметить его возвращение… И вы опять его… на родной земле… Не имеете права…

– Что значит, не имею права? Я просто обязан его задержать до выяснения некоторых обстоятельств. Произошло преступление, похищена женщина, ваш сын передал ее мужу эту записку. Если выяснится, что он тут не при чем, его выпустят. У нас ни за что держать не станут, – довольно неуверенным голосом добавил он. Милиционер был молодой, рыжеватый, гладкий, и ему по-человечески было жалко и мать, и самого Виталия, который вовсе не походил на уголовника и похитителя людей, несмотря на его затрепанный вид. Но то, что было написано в записке, производило впечатление, и он никак не мог отпустить того, кто эту записку передал.

– Все, пожалуйста, пройдите со мной, – дотронулся он до плеча Виталия.

– Послушайте, сержант, – жалобным, срывающимся от волнения голосом произнес Виталий. – Я год не видел матери, год не видел своей невесты. Отпустите меня, вы же видели мои документы. Пускай меня завтра вызовут, и я тут же явлюсь, как положено по закону…

– Не уговаривайте меня нарушить закон. И вызвать вас могут не завтра, а сегодня, сейчас. Это очень серьезное дело, я немедленно сообщу обо всем этом, куда положено… Вы должны будете дать показания, гражданин Алешкин…

Сержант взял рацию и сообщил, что произошло похищение и по подозрению к причастности им задержан освободившийся из мест заключения гражданин Алешкин.

– Все. Прошу со мной, – строго произнес он. – Лучше по-хорошему…

– У вас нет сердца! – закричала мать и стала оседать вниз, чуть было не упав на сырой асфальт. Наташа и Виталик подняли ее.

– Катенька, Катенька, – причитал тем временем Савченко. – Господи, какой же все это жуткий кошмар… Что я скажу Сашке и Тоне? Они ждут нас дома… Катенька, Катенька…