— Ой, — вскрикнула Нелли, — шашлыки-то все, наверное, остыли!

— Ай! Ой! Ах! — Они разом по-бабьи залепетали, зачирикали…

Потихоньку добрели до стола… Пили, ели… Аня молчала, слушала, пыталась улыбаться, но как-то не очень удачно. Шашлыки в горло не лезли. Ане пришло в голову, что она чуть не отправила на тот свет Петра, втянув его в компанию, которую и ей самой давно пора было оставить… если, конечно, она хочет остаться в живых…

— Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается… — Марина достала бутылку скотча. — Давайте еще выпьем. За тех, кто спасся! И за тех, кто в море… Во всяком случае, собирается…

— А кто в море собирается? — поинтересовался Петр, потирая ушибленный бок.

— Да вот! — Марина кивнула в сторону Риты. — Уезжает.

— Как покатались, сэр?

— Отлично. Жалко, что у меня не было пистолета… — Вручая Аэллу конюху, Петя не старался быть любезным.

— Неужели понесла?

— Незаметно?

— Заметно, сэр.

— С ней и раньше это случалось?

— Ну… — Парень замялся.

Петя выгреб из кармана все, что у него было, и сунул ему смятые бумажки.

— Случалось, сэр.

— Отчего же вы ее держите?

— Не мы. Хозяева. Очень ценный экземпляр, сэр, отличные данные… Огромные деньги. Красива. Очень… Но и коварна, тоже очень. Настоящая женщина, сэр… Сначала вздыхает, ластится и делает вид, что она полностью ваша и предана до гроба… А потом закусывает удила и несется, куда ей заблагорассудится! И вы уже ничего не можете поделать. И терпеть не может мужчин. Уж не знаю почему… Такая причуда. Женщин катает. А если мужчина, не успокоится, пока не сбросит.

— Как вы сказали? — переспросил Петя. — До гроба?

— Вот именно, сэр.

— Так почему же вы мне ее подсунули?

Парень не спеша пересчитал бумажки. Вид у него был удовлетворенный.

— Меня очень, очень попросили это сделать, сэр.

— Кто?

Конюх вздохнул:

— У вас не хватит денег, чтобы узнать это, сэр.

Удар, который провел ослабевший от «шикарной» прогулки на лошадях Стариков, тем не менее оказался отличным. Конюх отлетел в сторону.

— Сдачи не надо, сэр, — сказал Петя. И отправился догонять Анну. Дамы уже разбредались по машинам.

Петр был уверен, что одна из них зло над ним подшутила.

Нелли Всеволодовна Ясновская заняла свое место в зрительном зале и теперь рассеянно наблюдала, как поблизости две расфранченные девицы сгоняли какого-то растерянного иностранца, посмевшего занять их место…

Очевидно, разбогатев или найдя свое счастье в виде богатого мужа в области ларечной торговли, они привыкли, что действовать надо всегда очень энергично… Иностранец затравленно озирался, испуганный таким натиском: «Ну, что вы тут чисто конкретно расселись!» Наконец появился распорядитель, заискивающе улыбнулся богатым девицам, взял рассеянного иностранца под руки и увел…

Рассеянный, как выяснилось, оказался итальянцем, известным модельером, приглашенным на показ работ своего русского коллеги… Он, очевидно, не знал, что все места в зрительном зале четко распределены по рангам и чинам: тут звезды эстрады, там жены бандитов, а здесь — остальная шушера… И уж тем более не догадывался, что за такую оплошность, как попытка сесть на чужое место, могут угрожать расправой и пистолетом.

Посмеиваясь над «конфликтом двух культур», Нелли продолжала, изредка кивая знакомым, рассеянно оглядывать ряды вокруг подиума, изредка ужасаясь количеству косметики на известных по телеэкрану женских лицах, вроде бы таких привлекательных, когда они смотрят на тебя с этого самого экрана…

Ясновская хотела немного отдохнуть, отвлечься. Хотя скопление модных и богатых людей обычно ее не привлекало… Но ей нравились работы этого модельера, и она решила заехать…

Между тем ее внимание привлекла знакомая дикторша, явно намеревавшаяся затмить представленные модели своим безумным экзотическим нарядом. Ее платье состояло из разноцветных шелковых лоскутьев, разлетающихся при малейшем движении, как перышки… Вообще выражение «чудо в перьях» подходило в данном случае как нельзя лучше…

Сама Ясновская была одета дорого, но довольно скромно. В соответствии с негласным правилом: на показах не стоит стремиться переплюнуть манекенщиц.

Нелли постаралась спрятать ироническую улыбку. И тут почувствовала на себе чей-то упорный взгляд. Рядом с разнаряженной дикторшей сидела пара: молодой мужчина и женщина. Молодая женщина с очень красивым, холодным, чуть брезгливым, неприятным выражением лица. Нелли Всеволодовна узнала ее и невольно вздрогнула… Эта красавица носила ту же фамилию, что и она! Леночка Ясновская, последняя жена Аркадия… Та, к которой он ушел!

Леночкин спутник, красивый молодой мужчина, рассеянно скользил взглядом по рядам… «Уже утешилась! Уже выбрала себе замену…» — зло подумала Нелли. А Леночка продолжала в упор смотреть на Нелли Всеволодовну.

Поймав Неллин взгляд, черноокая красотка любезно ей кивнула… А Нелли демонстративно отвернулась. «Еще не хватает обмениваться приветствиями со всякой!..»

Она снова перевела свой надменный взор на «дикторшу в перьях» и принялась столь заинтересованно ее разглядывать, что госпожа Ясновская-вторая не могла не понять: с ней не поздоровались намеренно!

«Как люди слепы, не замечая очевидного… Того, что любому внимательному постороннему человеку видно с первого взгляда. Как можно было раздумывать, выбирая между двумя женщинами — этой холодной, хищной, неприятной, как аллигатор, и мной, любящей и преданной беспредельно… — думала Нелли. — Нет, уж что правда, то правда — мужчины заслуживают то, что они имеют. Видно, и вправду так: скажи мне, кто твоя жена, я скажу, кто ты…»

Устав от огромного количества моделей и поняв, что до финала она недотянет, Ясновская-первая потихоньку выбралась из зала…

Дело было, конечно, не в количестве моделей… Эта неожиданная встреча вдруг выбила у нее почву из-под ног, напомнила самые тяжелые минуты ее жизни, нарушила то спокойствие, в котором, по ее мнению, она пребывала все последнее время…

Она вдруг в мельчайших подробностях припомнила тот день, когда ей в университет, прямо на кафедру, принесли огромный букет роз от Аркадия — и в нем письмо… Муж объяснял, что разводится, и просил простить…

Наверное, он посчитал, что это красиво — прислать на прощанье такие роскошные цветы.

Почему-то она не решилась тогда сразу выбросить их или оставить на работе… Наверное, не хотела, чтобы коллеги поняли, что букет «прощальный», неприятный для нее.

Она сохранила их до конца рабочего дня и пошла домой. Так ей, во всяком случае, казалось: будто она пошла, как обычно, после работы домой.

На самом деле Нелли Всеволодовна медленно брела по улице, не очень представляя, куда она идет и зачем… И надо ли ей вообще куда-нибудь идти…

Был конец рабочего дня… На улицах царила обычная для этого времени суета. Она брела, как сомнамбула, с огромным букетом роз. Ее толкали, задевали локтями, но она совсем не чувствовала этого… Некоторые прохожие удивленно оборачивались вслед женщине с огромным букетом роз, словно в полусне бредущей по улице… Правда, лишь совсем немногие — большой город привык к разным странностям, и каждый здесь был занят собой.

Нелли шла, не различая дороги…

Более страшное, чем обида, чувство — разочарование — захватило ее душу… Обычные в таких случаях женские сетования: «Как он мог?!» — вдруг обернулись догадкой: «А может быть, и вправду мог! Потому, что я себе всегда его придумывала…»

И того Аркадия, которого она любила, вовсе и нет… И главное, никогда и не было… Она была предана выдуманному ею человеку. И не пора ли ей вернуться в реальный мир? Хотя здесь, в этом реальном мире, так горько и пусто, будто идешь по пепелищу…

«Я думал, что сердцу не больно…»

Вдруг все, от чего она, живя с Аркадием, прятала голову, как страус, и не то чтобы прощала, а даже и не смела поставить в вину, показалось обидным, несправедливым…