«Интересно, что там? — гадал Леня, снимая вход усатого с сумкой и выход без оной. — Жаль, что сейчас не ночь, я бы увидел, что он там делал».

Но проверить, что в сумке, можно было и лично. К тому же он давно планировал установить

«жучок». Поднявшись по лестнице, Леня вошел в квартиру спокойно, как к себе домой, и стал выбирать место для «жучка». Лучше всего было прицепить его под кроватью. Повозившись минуту в пыли, толстым слоем лежавшей на полу, он прикрепил устройство к проволочной сетке. Итак, теперь оставалось только терпеливо ждать, когда здесь появятся бандиты, чтобы совершить свое очередное преступление.

Сумка стояла на видном месте, на стуле, и оказалась совершенно пустой. Но Леня абсолютно точно помнил, что, когда усатый входил в подъезд, он сгибался под тяжестью груза, отчего тогда ему и показалось, что в ней что-то тяжелое. Следовательно, то, что было в сумке, спрятали где-то здесь.

Но где? Пустота двух комнат живо свидетельствовала о том, что здесь спрятать было негде. Тогда, наверное, в ванной или на кухне? Леня тщательно осмотрел подсобные помещения, но и там ничего не было, кроме грязи и хлама. Заглянув под ванную, Соколовский посветил себе фонариком. Там что-то маслянисто блестело.

«Оружие?! — изумился сыщик и вытащил одноразовый миномет, два ствола «АКМ», несколько рожков к ним, «АГД», патроны, пистолет «беретта» и пакет с гранатами. Все это было новенькое, смазанное маслом. Леня восхищенно свистнул: «Целый боевой арсенал!»

Первой его, чисто мальчишеской, реакцией было восхищение и желание стащить себе парочку гранат. Но он быстро опомнился, скинул с плеча ремень видеокамеры и стал снимать всю квартиру — ванную, оружие под ней, чтобы не осталось сомнения, где эта ванная находится.

Сыщик вернулся на свою голубятню и опять начал наблюдать за домом. На другой день там появились два уже знакомых ему бандита, — одного из них, очевидно, звали не то Хамазом, не то Хаязом. Они вошли в квартиру, пробыли в ней часа четыре и под вечер уехали. Пока они находились в квартире, из нее доносились странные звуки — там стучали, строгали и пилили. Что это? Заготовка дров для печки?

«Что же они там делали? — изнывал от любопытства Леня. — Не сидели же они там ради своего удовольствия! Ведь для этого можно найти место и получше, чем эта убогая хата».

Он выждал некоторое время и решился в третий раз посетить свою подшефную квартиру. Войдя, он никаких видимых изменений в ней не заметил. Может, тогда они здесь просто отсиживались? Леня решил проверить, на месте ли оружие под ванной. Его там не было. Но они же выходили с пустыми руками! Значит, оружие где-то здесь. Но где, ведь спрятать в пустой квартире его практически невозможно!

Взволнованный исчезновением важных улик против бандитов, Леня прошелся по комнатам. Все как обычно. Печка, стул, койка. В углу лежала стамеска, еще кое-какой инструмент и кучка свежих стружек.

Сыщик стал внимательно осматривать пол. Паркет сохранился в целости и сохранности, очевидно, благодаря тому, что квартира была закрыта от набегов хозяйственных москвичей. В одном месте на старых затертых паркетинах явно виднелись свежие следы. Взяв стамеску, Леня попытался поднять паркетины. Наконец ему удалось отковырять одну пластинку, легко снялись и соседние. Под ними оказались несколько коротких свежих досок. И они легко поддались, обнажив пространство между настеленными на цементный пол лагами. Из тайника холодно сверкнула оружейная сталь.

«Ага! — сообразил Леня. — Они организовали тайник для хранения оружия. Отлично! Значит, собрались обосноваться здесь надолго».

Довольный результатами расследования, он снял на видеокамеру расположение тайника, аккуратно заделал паркет, как было, и убрался на свою голубятню.

Да, в этой преступной организации чувствовался размах и хорошая постановка дела. Ну что ж, надо ждать следующую жертву, а потом, собрав достаточно улик, взять их за горло.

Сыщик внутренне собрался и решил отбросить, как обременительный хлам, все ненужные эмоции. Ему казалось, что он, сцепив зубы, должен безучастно наблюдать убийства или истязания людей, — ведь, помогая только одному человеку, он лишит остальных потенциальных жертв помощи. Какой-то незаметный переворот произошел в его сознании. Теперь его глубинной движущей силой стали не деньги, а какое-то чувство, скорее напоминающее смесь честолюбия, желания стать для кого-то спасителем и боязни предъявлять какие-либо требования банде отпетых преступников.

Теперь же, в случае крайних обстоятельств, в которых волей случая он мог оказаться, он был готов обратиться к помощи милиции и отдать им собранные материалы. Пусть их немного, но все же они представляют какую-то ценность для них. И он был готов этой ценностью безвозмездно поделиться. Но вот вопрос, готовы ли они к этому?

Тянулись темные зимние дни, полные мороза, снега и ветра. Жизнь дома на Адельмановской шла своим чередом. Своим чередом шло и расследование. Леня постепенно узнавал адреса и имена людей, которые бывали там чаще других. Эти сведения аккуратно фиксировались и складывались в заветный конвертик, хранившийся в ящике под диваном.

Главное внимание он уделял главарю шайки, которого рядовые члены называли Быком. Бык появлялся в нехорошей квартире редко, только в экстренных случаях, когда туда привозили кого-нибудь из очередных жертв или боевиков враждебной «орешкам» казанской группировки, попавшихся на чужой территории или взятых во время вооруженных стычек. Потом пленных обменивали на своих или брали за них выкуп — шла настоящая война за передел сфер влияния.

Однажды со своей голубятни сыщик наблюдал, как привезли с завязанными глазами бомжа. Казалось, бандиты только что вынули его из канализационного колодца, где зимой бездомные греются возле теплосетей. Бомжу долго объясняли (сыщик все слышал через установленный под кроватью «жучок»), что и как он должен делать, что говорить и как себя вести, и пообещали ему миллион за то, что он сыграет роль предпринимателя, не отдавшего долг мафии. Играть он должен был перед настоящим предпринимателем, пока не пожелавшим иметь столь могущественных покровителей, как ореховские боевики.

Неизвестный бомж, которого бандиты называли Грызуном, блестяще исполнил свою небольшую роль. Его посадили на цепь в маленькой комнате, которая, очевидно, прежним жильцам служила детской, и бросили к ногам миску с едой. Весь его облик грязного и опустившегося человека, казалось, должен был служить доказательством того, как долго он находился в заточении и как его истязают. Вскоре привезли предпринимателя, которого надо было запугать до смерти. Его ввели, трясущегося от страха, под руки, как всегда, с завязанными глазами. Грызун, совершенно потерявший от своей бездомной жизни человеческое обличье и похожий больше на грязного зверя, чем на торговца, которого должен был изображать, воя, повалился на пол, стал ползать у ног Быка с душераздирающими криками: «Я все тебе заплачу, только отпусти! Все бери, только отпусти!»

Проштрафившийся бизнесмен, рыхлый человек в хорошем костюме, трясясь от страха, с трепетом взирал на грязное существо, истерически цепляющееся за ноги Быка, и, очевидно, живо представлял себя на его месте — на цепи и с миской протухшей еды. Будучи от ужаса в шоке, он пообещал расплатиться, и его увезли сразу после представления.

Актера же ждала участь пострашнее. Вместо обещанных денег ему влепили пулю в затылок, затолкали тело в машину и выкинули на обочину дороги, как это сделали и с Бобриком, и, наверное, со многими другими. Технология убийства у преступников была несложная, но отработанная до автоматизма.

Наблюдая почти театральное представление и последовавшее за ним убийство, Леня только поражался хладнокровию бандитов и укоренившейся в них привычке убивать. Эта привычка была выработана долгой практикой, и хорошая работа для бригады Быка заключалась в том, чтобы убрать жертву без шума, без криков, тихо, чисто и незаметно и так же быстро избавиться от трупа.