– Ты так и не ответил мне, – напомнила она. – Ты пришел сюда в надежде встретить меня?

– Я понятия не имел, что увижу тебя здесь, – ответил Сэм, пожимая плечами. – А в общину я пришел с дядей, чтобы все ему тут показать и познакомить с персоналом.

Сэм что было сил старался придать себе вид оскорбленной невинности, однако Шарлотта уже слишком хорошо изучила его, чтобы попасться на эту уловку. К тому же она не забыла, каким резким тоном он говорил со своим бедным дядей, грозя удушить того подтяжками, и как грубо потащил старика из здания, когда она вошла. Слишком часто доводилось доктору Гамильтон видеть, как люди издевались над своими престарелыми родственниками, видимо, полагая, что вместе с зубами те потеряли право на уважение и достоинство.

Признаться, от Сэма Шарлотта такого не ожидала, и, как ни странно, его поведение ее встревожило. Оглянувшись, она увидела, что дядя Сэма Блейка сидит в машине и, опустив стекло, неприкрыто глазеет на племянника и на нее.

Интересно, как он описал ее дяде? Ах да, она была женщиной, из-за которой Сэм «переполошился». Именно после этого замечания Сэм пригрозил придушить старого Джо.

Вспомнив об этом, Шарлотта встревожилась еще больше.

– Скольким людям ты рассказал о нас? – спросила она.

– Я и не знал о существовании «нас». – Опять не человек, а живое воплощение невинности.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Напомни мне, – попросил Сэм. – Что я мог сказать дядюшке Джо?

Не успела Шарлотта и рта раскрыть, как Сэм подошел очень близко к ней. Как зачарованная она смотрела на его губы, которые зашептали, касаясь ее щеки:

– Я же ничего не говорил о родинке у тебя на шее. – Он произнес это так тихо, что Шарлотта едва могла разобрать слова, однако достаточно громко для того, чтобы у нее задрожали колени. – Я ни словом не обмолвился о том, как тебе понравилось, когда… или когда ты…

Теперь у Шарлотты дрожали не только колени. Зажав руками уши, она отошла от него на шаг.

– Как ты смеешь говорить мне такие вещи?! – возмутилась она.

– Я говорю с такой же легкостью, с какой делал их, – заявил Сэм. – Кстати, я ничего не делал без приглашения. Впрочем, можно не упоминать больше ничего такого, если ты возражаешь. Сама выбирай тему для разговора, Чарли. Я хочу только одного: чтобы ты говорила со мной.

Выходя следом за Сэмом из здания, Шарлотта совсем не так представляла их разговор. Впрочем, вероятно, беда была как раз в том, что она ничего себе не представляла, а просто последовала за ним, словно Сэм вел ее за собой на невидимых ниточках. Прохладный ветерок развевал ее волосы, и одна прядь прилипла к губам. Шарлотта видела, каким жадным взглядом Сэм смотрел, как она убирает волосы с лица.

– Проблема заключается в том, – снова заговорил Сэм, – что у нас с тобой есть кое-какое общее прошлое, влияющее на настоящее. Знаешь, я пришел к выводу, что мы с тобой созданы друг для друга. Готов поставить на кон собственное будущее, что и ты испытываешь те же чувства.

Шарлотта закрыла глаза, трусливо спасаясь от его проникновенного взгляда.

– У нас с тобой нет будущего, – наконец сказала она. – Да и о нашем прошлом говорить смешно. Хорошо, может, это и не совсем верно, однако ты должен признать, что наше знакомство долгим не назовешь. Более неподходящей пары на всем свете не найти. Не забывай, что ты – Красноперка, приятель Роджера, с которым вы ходите на рыбалку. А я – его бывшая стервозная жена. У нас нет ничего общего.

– Я купил себе компакт-диск с музыкой Баха, – торопливо вымолвил Сэм. – И даже послушал его пару раз. Вынужден признать, что эта музыка подействовала на меня.

Шарлотта демонстративно вздохнула:

– Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. У нас нет ничего общего, что позволяло бы построить любого рода отношения.

– Если не считать того, что я уже начал думать, куда мы могли бы вместе съездить, как нам отправиться в путешествие и чьими полотенцами мы будем пользоваться – твоими или моими. Наверняка твои выглядят получше моих. – Он усмехнулся. – Вообще, все твое лучше.

– Твоя беда в том, что у тебя слишком живое воображение, – заметила Шарлотта.

– У меня также хорошая память, – отозвался Сэм. – Ладно, забудем о полотенцах. Буду думать о том, что у нас уже было. Уверен, что и ты тоже об этом вспоминаешь.

– Ты говоришь о сексе.

– Не стану скрывать, это слово приходило мне в голову, – кивнул он.

Конечно, Сэм прав. И ей мысли о сексе приходили в голову – всякий раз, когда она на него смотрела.

– Секс, безусловно, очень важен, но для длительных отношений этого мало. И несмотря на твое утверждение, что мы созданы друг для друга, нас больше ничего не связывает.

– Неплохо для начала, – заметил Сэм.

– Неплохо для того, чтобы остановиться, – парировала Шарлотта. – И я уже говорила тебе, что не готова к длительным отношениям.

Сэм так долго и так серьезно смотрел на нее, что Шарлотта уже начала верить, что выиграла спор. А потом его глаза вспыхнули, взгляд скользнул ниже, на шею, и вернулся назад к лицу.

– На тебе красный бюстгальтер?

– Не твое дело, – отрезала Шарлотта.

– Месяц назад на тебе был красный бюстгальтер. А теперь?

– Нет, я его убрала.

– И еще красные трусики.

– Цвет моих трусов тебя тоже не касается!

– Но они были…

– Знаю, – перебила его Шарлотта. – Но они были на мне месяц назад. А сейчас все иначе, Сэм. Ты должен понять, как обстоят дела.

– Я мог бы то же самое сказать тебе. А теперь поведай правду, Чарли, – попросил он. – Если бы ты могла сейчас заставить меня сделать все, что угодно, то что бы ты выбрала?

Поддавшись на явную провокацию, Шарлотта принялась обдумывать вопрос. Перед ее внутренним взором мгновенно появились его длинные сильные ноги, сбившиеся простыни, она живо представила себе свои и его руки и губы в самых неожиданных местах. Глубоко вздохнув, Шарлотта пролепетала:

– Слишком туманно.

– Ты имеешь в виду какую-то позу, которую мы еще не попробовали? – улыбнулся Сэм.

– Это моя единственная защита от тебя, – отозвалась Шарлотта. – Я бы хотела, чтобы ты превратился в туман, и ветерок унес тебя подальше. Материализовался бы где-нибудь в Далласе. Уверена, что ты без труда найдешь женщину, которая с радостью выйдет за тебя замуж. Не буду скрывать, ты не лишен определенного шарма. – Ее голос дрогнул. Использовать слово «шарм» при описании Сэма было так же нелепо, как, к примеру, назвать статую Свободы просто высокой.

– Тебе не удастся заговорить мне зубы, – проговорил он, – так что не трать попусту время на комплименты.

– И что же тогда? – услышала она собственный голос.

– То, что сегодня все буду решать я. – Не тратя времени на дальнейшие разговоры, он обнял Шарлотту и прижался губами к ее губам.

Ее сопротивление длилось считанные секунды. Поцелуй был столь дивным на вкус, что она полностью подчинилась ему и забыла обо всем на свете. Шарлотта наслаждалась исходящим от Сэма теплом и его силой, и это оказалось гораздо легче, чем дышать, особенно теперь, когда ей стало не хватать воздуха. Когда Сэм прикасался к ней, Шарлотта чувствовала себя куском масла на раскаленной сковороде, которое мгновенно тает от жара и готово вот-вот вспыхнуть.

Да и как могло быть иначе? У Сэма были великолепные губы, и он знал, что ими делать. Да и язык не хуже. Несчастная, она всосала этот язык в свой рот и испытала несказанную радость, услышав его стон удовольствия.

Да, ей нужен секс. Скрывать бессмысленно.

Положив ладони Сэму на грудь, Шарлотта с жадностью ощупывала его мускулы, ощущая, как горит его кожа от ее прикосновений. Жадные руки. Забавная метафора, но с научной точки зрения вполне правильная. И еще глупые. Да. Эти глупые руки хотели бы сорвать с него одежду и обследовать его тело совсем не так, как ее учили на медицинском факультете.

Забывшись, Шарлотта обнимала и целовала Сэма, как вдруг до нее донеслось потрясенное: «Да я бы никогда…» Признаться, она и не услышала бы этих тихих слов, если бы Сэм не отодвинулся от нее, предварительно поправив лацканы ее пиджака и убрав с лица растрепавшиеся волосы.