Поняв, что ему вряд ли удастся уснуть, Савва Николаевич снял с головы подушку и решил постучать в стену, напомнить соседям, что они в гостинице не одни. К его удивлению, шум за стеной прекратился. «Ну слава Богу, одумались или устали». Савва Николаевич уже повернулся было на бок, как вдруг совсем рядом за стеной что-то грохнуло об пол, и сдавленный женский голос прохрипел:

– Помогите, убивают…

Савва Николаевич подскочил на кровати: да что же это такое? Надо что-то делать! Женщина на какое-то время замолчала, слышался непонятный шум, вроде бы как борьба, но без ругани и криков. Не понял, что же там происходит? Савва Николаевич стал вновь прислушиваться, однако за стеной вдруг включили телевизор, и за его шумом он перестал что-либо различать. «Не случилось бы беды», – подумал Савва Николаевич и решил спуститься вниз, позвать дежурного портье.

Одевшись в спортивный костюм, Савва Николаевич вышел из номера и пошел по коридору к лестнице, чтобы спуститься в холл гостиницы. Внезапно дверь соседнего номера с шумом и треском раскрылась, и на полу у его ног оказалась раздетая догола молодая женщина. Дверь тут же захлопнулась.

Савва Николаевич сперва оторопел, потом подошел, снял куртку со своих плеч и подал женщине.

– Возьмите мою куртку, оденьтесь…

Девушка с заплаканным и перемазанным макияжем лицом, всхлипывая, поднялась и надела предложенную Саввой Николаевичем куртку.

– Вам куда? Может, к дежурному портье или в милицию обратиться? – предложил Савва Николаевич.

Женщина замотала головой:

– Можно я пройду к вам?

– Ко мне?

Она кивнула:

– Вы не бойтесь, я немного приду в себя, а потом уйду.

– Хорошо, я вот здесь живу, рядом, ваш сосед…

Савва Николаевич показал на свою дверь. Женщина понимающе посмотрела на него.

– А-а-а, тогда ясно. Это мы вас разбудили? – Она виновато опустила голову.

– Да вы проходите, проходите, не стоит об этом.

Савва Николаевич открыл дверь ключом и пропустил женщину вперед.

– Проходите, располагайтесь. Я только приберу кровать. Все как-то неожиданно получилось.

Савва Николаевич накинул покрывало на разбросанное постельное белье.

– Садитесь сюда, в кресло. Сейчас чай согрею, но у меня и кофе есть, печенье. Советую попить чайку, и вам станет легче…

Савва Николаевич направился в ванную комнату, чтобы налить воду в электрочайник, но когда вернулся, то увидел, что женщина, закутавшись в покрывало, сидит в кресле, уставившись на огромную луну, вылупившую свои глаза в окно и занимавшую, казалось, полнеба.

– Красиво! – Женщина слегка улыбнулась.

– Да, особенно когда свет потушить…

– Нет-нет, свет не надо тушить, я боюсь темноты… – Женщина вскрикнула и вскочила с кресла.

Савва Николаевич успокоил:

– Да нет, вы не так поняли, это я образно, а не то, чтобы выключить свет совсем…

Но женщина испуганно смотрела на Савву Николаевича огромными, как луна на небе, глазами, в которых он увидел не испуг даже, а какой-то животный страх.

– Сейчас чай будем пить. – И Савва Николаевич выключил электрокипятильник. – Садитесь ближе к столику. Вот вам чашка. – Савва Николаевич пододвинул чашку с блюдцем на самый край столика.

Но женщина не захотела ни чаю, ни кофе, ни вставать с кресла, словно вросла в него.

– Может, вам что-нибудь покрепче выпить? У меня коньяк есть, – снова вступил в диалог Савва Николаевич.

Женщина несколько секунд размышляла, а потом произнесла охрипшим голосом:

– Давайте…

Савва Николаевич разлил коньяк по бокалам и подал один женщине. Та взяла. Савва Николаевич заметил, как сильно тряслись у нее руки. Но, сделав над собой усилие, женщина протянула бокал, предлагая чокнуться.

– За ваше благополучие, – произнес короткий тост Савва Николаевич и отпил пару глотков терпкого выдержанного коньяка.

Женщина, напротив, осушила бокал одним махом, зажмурив глаза… Когда она их открыла, Савва Николаевич увидел в них появившиеся искорки жизни.

– Можно закурить? – также с хрипотцой произнесла она.

– Конечно, какие вопросы?

– Тогда дайте, пожалуйста, сигарету.

– Вы знаете, я не курю, хотя, один момент, у меня, кажется, какие-то есть…

Савва Николаевич полез в свой кожаный чемодан, порылся в нем и вытащил пачку тонких и длинных сигарет.

– Мои коллеги из Америки еще на прошлой конференции презентовали, так и валяются в чемодане… Я не курильщик, и дома курящих нет.

Савва Николаевич протянул сигареты женщине. Она взяла и посмотрела на этикетку.

– Настоящие, кубинские! Надо же, никогда не пробовала…

Она достала из пачки сигарету, больше напоминающую тонкую сигару, но обрезки кончика, как это принято при использовании настоящих сигар, не требовалось, и понюхала:

– Даа… настоящий табак.

Савва Николаевич вновь пошарил в чемодане и достал зажигалку.

– Все свое ношу с собой, – попытался он пошутить.

Но женщина, кажется, уже не обращала на него никакого внимания. Щелкнув пару раз зажигалкой, она эффектно прикурила, словно всю жизнь только и делала, что курила кубинские сигареты. Выпустив колечками дым, женщина тряхнула головой:

– Спасибо, я ожила.

После недолгого молчания она наконец заговорила.

– Меня зовут Златой. Мать русская, отец болгарин. Поженились они, когда были студентами: оба учились в Одессе на инженеров водного транспорта… Потом их дороги разошлись: он уехал к себе в Варну, а мама к родителям в этот городок. Вышла второй раз замуж, но не очень удачно. Я воспитывалась у бабушки. Закончила школу, поступила в пединститут на иняз, а тут эта самая перестройка нагрянула, начался хаос. В общем, кто куда разбежался. Институт закрылся, а я еле успела перевестись в Ростов, там получала диплом преподавателя романских языков. Работы никакой. С трудом устроилась переводчицей в одну фирму – совместное российско-турецкое предприятие. Турция поставляла паленые запчасти к телевизорам, видикам, компьютерам; наши работяги собирали из них изделия, наклеивали лейблы известных фирм, подделывали лицензию и торговали как импортными товарами. Дело шло успешно, и фирма вскоре стала одной из самых заметных в городе. Потом, как обычно в то время, на нас наехали братки, все отобрали и нас за порог… Меня оставили: языки знала. В город нагрянули французы, решили настоящей компьютерной техникой торговать. Дело новое и, оказалось, очень доходное. Я помогала юристам с переводами, заключать договоры, сочиняла рекламу. В общем, неплохо зарабатывала, на ноги встала… Квартиру, хоть и однокомнатную, купила, приоделась, машину приобрела… Ну все, думаю, сейчас крылья расправлю и полечу.

Злата на какое-то время замолчала, сделала несколько затяжек подряд. Потом поднялась, подошла к окну и стала смотреть в темное южное небо, словно там было что-то такое, что могло ей подсказать: рассказывать дальше или нет. Но как бывает в жизни: достанут человека обстоятельства настолько, что он больше не может терпеть и готов выговориться первому встречному. Лишь бы тот выслушал, не перебивая. Савва Николаевич тихо сидел в кресле, стараясь не спугнуть волшебницу-птицу по имени доверие. Так легко его потерять одним неловким словом, движением глаз – все улетит безвозвратно…

Злата не поворачивалась, стоя все так же у окна, она продолжила свою исповедь.

– Все было неплохо. Но в меня влюбился местный авторитет по кличке Эдька Меченый. У него на левой щеке большое родимое пятно чернильного цвета, отсюда и прозвище. Парень не дурак, красивый, но злой и беспредельщик. Убить мог запросто любого, ни за что. Я сперва пряталась от него, как могла. Но он через своих дружков передал: не будешь моей – убью!

Опять наступила томительная пауза. Откуда-то издали сквозь оконное стекло просочился едва слышный гудок парохода. И снова тихая южная ночь сомкнула свои губы, как моллюск.

– Что мне оставалось делать? Бежать? Куда? Кто меня ждал? Послала телеграмму отцу, мол, хочу к тебе приехать, нет ли какой работы? Он не захотел даже отвечать. Одним словом, стала я жить с Эдиком. Меня он не обижал, но сильно ревновал… Раза два избил, неделю дома валялась, пока на лице синяки зажили. И тут мне встретился один парень…