Девушка подошла к столу, взяла вторую сигарету из пачки, жадно прикурила от остатка первой, кинув его в чашку, стоящую на столике…
Савва Николаевич по-прежнему молчал, зная, что в таком состоянии лучше не трогать человека, дать ему исповедаться полностью.
– Я полюбила этого парня по-настоящему. Виталик был художником, талантливым художником… У него прошли две выставки, картины раскупали моментально, многие увозили за границу. Деньги у Виталика водились, человек он был не жадный и очень доверчивый. Наверное, как и все не от мира сего люди. В мастерской кого только не было – друзья-товарищи, депутаты, мэр города, и даже сам губернатор заказы делал… Приезжали из Москвы и Питера… Жизнь кипела. Я как могла скрывала свои чувства, но Эдьку Меченого провести не удалось. Узнал, избил и, чтобы не сбежала, закрыл в квартире под охраной. Так я прожила у него в наложницах с полгода. Общаться не с кем. Разрешал раза два матери позвонить, чтобы в милицию на розыск не подавала. И выхода у меня не было никакого. Сперва я пыталась плакать, устраивала истерики, билась головой о стены. Он, молча смотрел и говорил: «Пройдет и эта дурь». Потом решила свести счеты с жизнью, думала отравиться. Чем? Собрала, какие были в доме, таблетки и все выпила. Очнулась в реанимации. Смотрю, серый потолок и люди в белых халатах и масках. Думаю, наверное в раю. А тут один ангел и говорит: «Очнулась. Будет жить». Так вот и не удалось в рай попасть. Правда, после этого случая Эдик Меченый меня оставил. Не захотел с милицией из-за меня конфликтовать. Да и я никакая была, едва могла ходить. В собственную квартиру на третий этаж поднималась с остановкой на каждой ступеньке.
Злата отошла от окна и села на диванчик, опять несколько раз затянулась.
– Ну а дальше все просто. Денег нет, работы нет. Пошла к Виталику. Он и говорит: «Не бери в голову, золотко, сейчас тебе укольчик сделаю, и все пройдет, все заживет и все будет хорошо». Я сначала не поняла, а когда сообразила, было поздно. Села на наркотики. Сначала промедол, морфий, потом героин. Одно меня спасло – передозировка у Виталика случилась. Он умер, а я со страху наркоту бросила… Вот переключилась на кофе, крепкие напитки и сигареты, они меня и спасают…
Злата наконец-то загасила сигарету, расслабилась, слегка откинувшись на спинку диванчика.
– А с этим, – она кивнула на стену номера, – сошлись с полгода назад. Он артист-эстрадник, напьется после спектакля, начинает репетировать со мной. – Она грустно усмехнулась. – Раза два пробовала от него уйти, а куда? Что я умею? Лопотать на трех иностранных языках и все, кому сейчас это требуется. Жить-то на что-то нужно. У него неплохой доход. Сейчас зимний сезон, самый трудный в году, заканчивается, но концерты каждый день, а то и по два. Деньги дает, не жалеет. Но если переберет – всю ночь покоя нет. То секс ему подавай, то еще что… – Злата отвернулась в сторону. – Извращенец, как все артисты. А сегодня на него что-то такое нашло, схватил и начал меня душить. Причем молча. Он сильный, мне даже не закричать: зажал рот, а второй рукой душит и… насилует. Хорошо, что вы вмешались, застучали в стену, а не то бы в живых не осталась…
Савва Николаевич встал с кресла, подошел к трясущейся от страшных воспоминаний женщине и, положив руку на ее плечо, твердо сказал:
– Не бойтесь, со мной он вас не обидит. А сейчас давайте ложитесь на диван, у меня второй комплект постельного белья в шкафу имеется, постелю, и вы отдохнете… Утро вечера мудренее…
Измученная страхом и оргией со своим партнером, Злата моментально уснула, а Савва Николаевич еще долго сидел в кресле, не зная, что предпринять. «В милицию обратиться? Тогда по закону Злата должна написать заявление, а без этого никто ничего делать не будет. Дать ей денег? Пусть уедет. А куда? К отцу в Болгарию? Нужен паспорт заграничный. Есть ли у нее – опять вопрос. Взять под свою опеку, поговорить с этим самым артистом? Хорошо, выход. Но захочет ли тот с ним разговаривать. Нужен веский аргумент. Какой?»
Савва Николаевич стал размышлять в поисках решения, и, как всегда, память увела его в прошлое, где он часто искал ответы на возникшие трудности. Где-то что-то подобное всегда случается у человека, прожившего определенный срок, или, на худой конец, случается у кого-то из его знакомых. У Саввы Николаевича выпала из памяти старая история с его другом-однокурсником Валеркой Маркасовым. Валерка родился где-то под Ташкентом, родители – русские интеллигенты: отец – инженер-мелиоратор, а мать – учитель литературы. Судьба забросила их на окраину бывшего Союза поднимать промышленность и заодно культуру братского народа. Родители укоренились на благодатной Узбекской земле, построили свой дом, нарожали детей, среди которых был и Валерка – самый младший и долгожданный мальчик. Учился Валерка хорошо, с золотой медалью окончил школу и поступил в мединститут, что называется, по призванию души. Редкое совпадение. Учился он легко, без напряга, сессии сдавал почти всегда на отлично, в свободное время посещал кино, театры. Единственным слабым местом в биографии Валерки была страсть к картам. Играть Валерка начал с младших курсов, увлекся и играл до окончания института. Нет, он не был ни неудачником в картах, ни везунчиком. Просто он был прирожденным игроком. Игра для него была неким миром, философским миром общения людей. Нигде не раскрываются так полно, до самой своей сути, до душевного дна люди, как в игре. Игра завораживает, а игроки становятся как дети: откровенными в своих поступках и высказываниях.
Да, игра! Мало кто из тех, кто попал под ее влияние, остается цел и невредим. Таковы уж законы любого страстного увлечения. Валерка оказался редким исключением. Проиграв несколько стипендий вперед, он затем понемногу отыгрывался и на какое-то время прекращал свои визиты к игрокам. Так и жил. На третьем курсе Валерка, неожиданно для всех и для самого себя, влюбился. Избранницей его оказалась медсестра из отделения нейрохирургии, красавица Дина Кайдунате, белокурая литовка с темно-вишневыми глазами, стройной, изящной фигурой. Когда она стремительной походкой летела по дорожкам института, ею любовался каждый, кто в это время мог увидеть ее. Лань, серна… Какими только эпитетами не награждали студенты, делая комплименты на каждом шагу, но она была ко всем равнодушна. Молча выслушивала и летела по жизни дальше. Куда? Этот вопрос задавал себе и Валерка Маркасов, когда в первый раз увидел эту грациозную девушку. Любопытство толкнуло его к ней. Они познакомились, и, как это бывает у совершенно разных по внешнему виду и положению, но очень схожих по духу людей, между ними возникло дружеское расположение, переросшее в любовь.
Валерка какое-то время сопротивлялся нарождавшемуся чувству, пытаясь найти в их взаимоотношениях несогласованность мировозрения или какие-либо разночтения смысла жизни… Но нет, Дина радостно принимала самые несуразные высказывания своего нового друга. Не беспокоило ее и увлечение Валерки картами. Время от времени они встречались, говорили, спорили и целовались. Но, как всегда в жизни, не бывает радости без горя. Валерка случайно узнал, что Дина наркоманка со стажем и на работу в нейрохирургию пошла лишь для того, чтобы легче было доставать наркотики. Он был потрясен. Несколько дней ходил сам не свой. Как, такая красивая, умная, свободная и от чего-то вдруг зависит? Не находя вразумительного ответа, он пытался прояснить ситуацию у сведущих людей. Первым делом Валерка навестил клинику для душевнобольных на набережной реки Пряжки, а там имелось отделение для лечения наркоманов. Его визит к заведующему отделением, уже немолодому еврею с очень запоминающимися фамилией и именем, Абрамсону Якову Израилевичу, не стал для последнего неожиданностью.
– Вы студент? – спросил заведующий Валерия, узнав о цели его прихода.
– Да, я на медицинском, третий курс.
– А ваша девушка работает или учится?
– Она работает медсестрой. Но это не важно – начал было Валерий.
– Нет, молодой человек, очень важно. Можно сказать – принципиально важно.
