Но Силии захотелось осмотреть местные магазины. Дядя Тео счел необходимым сопровождать ее, а Антея и Джордж решили хоть немного познакомиться с Востоком.

Тетя Гертруда собиралась остаться на борту, однако проводила их до пристани, давая одно наставление за другим.

— Такая ужасная жара — не забывай о зонтике. Ты не привыкла к солнцу. Нельзя, чтобы твоя очаровательная бледная кожа посмуглела. Осторожнее на базарах. Там только и ждут, чтобы обсчитать или обворовать. Везде торгуйтесь. И вот что, Тео, прояви рассудительность: вовсе не обязательно покупать все!

Они расстались, но голос Гертруды словно преследовал их, когда они вступили в узкие проходы базаров.

Антея и ее муж робко и осторожно обходили толпу у прилавков. Они опасались торговцев и презирали их. А Силия наслаждалась атмосферой Востока — запахи базара обострили ее чувства.

Иногда проходы настолько сужались, что, казалось, будто древние стены надвигались на них. Ни на секунду не умолкали крики уличных торговцев; полуголые дети цеплялись за юбку Силии, и это возвращало ее к временам далекого детства.

Наконец Антея и ее муж увидели британский магазин. Антея с облегчением заявила, что уж здесь-то их не обсчитают. Дядя Тео, пробормотал краткую молитву и, опустившись на стул, с благодарностью принял стакан холодного лимонада. Пока Антея с мужем выбирали полотно, парчу и другие предметы обихода, Силия прошла мимо заваленного товарами прилавка и остановилась перед сияющими украшениями.

Ее взгляд упал на великолепное позолоченное ожерелье, которым не погнушалась бы и невеста фараона. И такие же золоченые серьги, настолько длинные, что почти касались плеч.

Способна она надеть такое? Неужели цыганка устоит перед этим эффектным украшением?

Но для кого ей надевать его? А впрочем, какая разница! Ей понравилось чудесное ожерелье, значит, надо его купить.

В следующий раз они причалили в иссушенном ветрами, насквозь пропыленном Адене — последнем порте перед Коломбо. Аден Силии не нравился — выступающая из Индийского океана скала, где когда-то содержалась колония преступников.

И еще прибытие в Аден означало, что Цейлон уже близко — слишком близко — и не за горами час расплаты.

Силия жалела, что не дождалась тети Уили, чтобы отправиться вместе с ней. При тете ночные демоны не посмели бы приблизиться к девушке. Воспоминания наплывали — вязкие и смутные, как туман, готовые поглотить, высосать жизнь до последней капли.

А днем приходилось противостоять тете Гертруде. Ее язык походил на жало гадюки. Она старалась уязвить, ранить, причинить боль, заставить страдать.

— Надеюсь, Уилхелмина соблаговолит написать мистеру Уинвуду и объяснить перемены в твоей жизни. Мы с дядей попали в весьма затруднительное положение, когда нам начали предлагать продать твое имение. Им очень заинтересовался сэр Томас Липтон. Но ты была в отъезде, и мы не могли познакомить тебя с его условиями. Разумеется, мы не написали ему, что неблагодарная девчонка сбежала с пасынком тети, и у нас нет ни малейшей возможности с ней связаться.

Силия вспыхнула: Гертруда зашла слишком далеко!

— Простите, разве в Лондон из провинции уже не доставляют почту? Почему вы не переслали мне корреспонденцию?

— В серьезных делах, связанных с собственностью, благовоспитанная юная леди всегда должна полагаться на мужчину. Но взбалмошная Уилхелмина не считается с общепринятыми нормами. Она слишком надолго покидала Англию и жила среди дикарей. Если бы я полагала, что Уили прислушается к совету Тео, то написала бы ей в тот же день. Ничего, дело вскоре решится. Как только ты выйдешь замуж за мистера Уинвуда, он будет представлять твои интересы. Дядя Тео осведомлен обо всем.

«Но это мое поместье! — возмущенно думала Силия. — И со всеми предложениями должны обращаться ко мне. Да, Рональд долгое время вел там дела, но, несмотря на это, поместье принадлежит мне».

Странно, Силия не привыкла считать чайную плантацию своей собственностью, но внезапно почувствовала себя хозяйкой, которая никому не позволит посягнуть на ее имущество.

Тетя Уили поняла бы это. И дядя Тео, наверное, тоже. А если нет?

Через два дня они сойдут на берег в Коломбо. И тогда исчезнут все вопросы: Силия сама будет управлять своей новой жизнью.

Опершись о деревянные перила веранды в Монераканде, Грант отчетливо понял, что Уили обрекла его на сущий ад.

Летом Цейлон становился истинным адом — жара и влага размягчают мозги. Страну населяли выходцы из высших английских слоев; они благоустраивали плантации и собственную жизнь, заставляя местное население работать до изнеможения. Сами же, не зная, как избавиться от скуки, частенько дебоширили.

Грант объяснил Уили, что ему надоело играть роль странствующего рыцаря при Силии Пенмарис.

— Знаю, — согласилась мачеха. — Она расцвела и стала красивой девушкой. Теперь ее повсюду ожидает радушный прием. Ты сделал то, что следовало, — вырвал ее из когтей Гертруды.

— Именно.

— И обращался с ней как брат, что меня безмерно радует.

— Совершенно верно. Значит, я могу подумать и о своей жизни?

— Конечно, — простодушно ответила Уили, и Грант не заметил, как лукаво сверкнули ее глаза. — Тем более что Силия уезжает из Англии. Она решила вернуться на Цейлон и объявить мистеру Уинвуду, что не выйдет за него замуж…

— Что!..

— Грант, Силия считает, что ей пора встретиться с Рональдом Уинвудом, и я не смогла удержать девушку от этого шага.

— Ты в своем уме?!

— Держи себя в руках, Грант. Даже я не в состоянии развеять цыганский миф о судьбе и счастье. К тому же она едет не одна. Все сложилось наилучшим образом: Силию сопровождает дядя Тео, решивший заняться миссионерством и наставить на путь истины аборигенов.

Грант задохнулся от ярости. Силия в руках дяди Тео, человека настолько слабого, что он не способен приструнить даже собственную жену! И девушке предстоит объявить какому-то Уинвуду, что она не выйдет за него замуж, и предложить ему убраться подальше!

— Конечно, — продолжала Уили, — мистер Уинвуд будет недоволен.

— Ты постоянно все упрощаешь!

— Успокойся, через несколько недель я присоединюсь к Силии, но сейчас никак не могу уехать. Да что случится за это время?

— Он может убить ее!

— Грант, не впадай в истерику. Тео поддержит девушку. Антея и ее муж будут рядом с ней.

— Великолепно! Юная Гертруда, которую черти так и подмывают унизить Силию! И двое никчемных мужчин! Похоже, ты выжила из ума, дорогая мачеха.

— Дорогой, все уже решено.

— Значит, измени решение.

— Они отплывают завтра.

— Дьявольщина!

Уили молча смотрела на Гранта.

— Черт побери! Мне так не хочется ехать!

— Кому же хочется?

Грант нахмурился:

— Что ты знаешь об этом Уинвуде?

— Очень немного. Он подопечный моего брата. А после смерти брата с ним нянчилась Гертруда. У Силии есть фотография: очень смазливый блондин. Пишет противные письма, заставляя Силию чувствовать себя виноватой. Он мне не нравится.

— Еще бы! — Гранту очень захотелось отправить Рональда Уинвуда в преисподнюю.

Вскоре на Цейлон на грузовом судне прибыл Грант, устроился и начал вводить актеров в игру.

Уили не ударила палец о палец — он все сделал сам: добровольно вызвавшись ехать, разработал план и достал место на грузовом пароходе. Его раздирали ярость и страх за Силию.

Кого он ненавидел?

Чего хотел?

Грант стремился уберечь Силию, оградить от ловушек, которые мог расставить Рональд Уинвуд, чтобы склонить ее к браку с ним.

Грант должен был убедиться, что Силия в безопасности. Потом приедет Уили и возьмет бразды правления в свои руки.

Теперь, вперившись в убегавшие за горизонт возделанные поля, Грант проклинал проницательность Уили и свое чувство ответственности.

Уили не сказала ни слова, и Грант решил, что она молчаливо и покорно смирилась с ситуацией. И очертя голову кинулся в омут.