Владимир в замешательстве привстал, но тут же опустился в кресло снова.
– Благодарю за доверие, ваше превосходительство! Но… – он замялся. – Дело в том, что моя мать тяжело больна. Я не имею права ее оставить без поддержки…
– Мы знаем о вашем трудном положении, Владимир Евгеньевич, – прервал Шептицкий. – И о том, что вас со дня на день должны уволить с работы, которую вы получили с таким трудом. И о том, что вам нечем платить за квартиру и лекарства матери купить не на что… Вы ведь по этому вопросу пришли сюда, не так ли?
Сабуров тяжело вздохнул.
– Так точно, господин полковник, – глухо произнес он.
– Но офицеров в трудном положении у нас половина Латвии, – продолжил полковник. – Сами понимаете, что мы остановили выбор на вас не просто так. И все ваши расходы Военная Лига, естественно, возьмет на себя.
Сабурову показалось, что он ослышался. Он недоуменно взглянул на Шептицкого, но тот был совершенно серьезен.
– Благодарю вас, господин полковник! – растерянно выговорил он.
– Благодарите не нас, а обстоятельства, – снова вступил в разговор генерал. – Близится десятилетие красного переворота. Вот и надо испортить большевичкам юбилей…
Владимир поднялся с кресла.
– Я готов выполнить любой приказ, ваше превосходительство! – отчеканил он.
– А это не приказ, капитан, – медленно произнес Покровский. – Это возможность отомстить за вашего отца.
– И за мать тоже, – добавил полковник.
Покровский давно ушел. Иногда с улицы доносился гул проезжающей машины, и тогда фары скользили по стенам комнаты, озаряя лица Владимира и полковника призрачным, колеблющимся светом. На столе был расстелен план Петербурга.
– Красные сдуру оказали нам большую услугу, – негромко говорил Шептицкий. – В «Ленинградской правде» напечатали заранее всю программу праздника 7 ноября. Согласно ей, днем раньше у Дворцового моста, который при красных называется Республиканским… – он зло усмехнулся, – на Неве, вот здесь… впрочем, что я вам показываю, вы же петербуржец… бросит якорь крейсер «Аврора». Вы слышали об этом корабле?
– Так точно, Павел Дмитриевич, – подтвердил Владимир. – Он участвовал в Цусимском бою. Кажется, тогда погиб его командир Егорьев…
– Об этой странице в судьбе крейсера, боюсь, уже никто в России не помнит, – горько усмехнулся Шептицкий. – Как и о том, что корабль участвовал в Великой войне. Сейчас «Аврора» – это символ большевицкого переворота. Именно она выстрелом подала сигнал к штурму Зимнего дворца. Так что красные чтят этот корабль не меньше, чем мумию Ленина.
– Я догадываюсь, что мне предстоит, – медленно произнес Владимир после паузы.
Шептицкий встал, подошел к окну, покрытому мелкой сеткой дождевых капель. Взглянул вниз, на улицу.
– Да, – глухо сказал он. – Уничтожить «Аврору». Но не просто уничтожить… 7 ноября на ней будут находиться с визитом красные вожди – Сталин, Ворошилов и Киров. Они вручат экипажу крейсера орден Красного Знамени. И взорвать корабль вам нужно вместе с ними. – Он обернулся к Сабурову. – Ты представляешь, что тебя ожидает, Володя?
Сабуров помолчал.
– Если честно, не очень… Но я имею в виду не опасности, а саму советскую обстановку. Мне сложно представить Петербург в Совдепии…
– Ну, минимальный опыт у тебя есть – ты ведь скрывался там в восемнадцатом, – возразил Шептицкий. – Правда, с тех пор большевики во многом изменились. Но в любом случае без должной подготовки мы ведь тебя никуда не отправим.
– Можно вопрос, Павел Дмитриевич?
– Нужно, Володя, нужно, – кивнул полковник. – Любые вопросы.
– Скажите, насколько велики шансы того, что я… вернусь назад?
Шептицкий помолчал.
– Врать не буду – миссия опасная… Но, если ты не знал, то совсем недавно в Петербурге побывала группа капитана Виктора Ларионова, взорвала там большевистский клуб и благополучно вернулась в Финляндию. А кроме этого, большевики сейчас активно грызутся между собой. Так что вполне может быть, что нашу акцию они спишут на вредительскую деятельность троцкистов. – Он усмехнулся. – Хотя… не хотелось бы.
Видавшие виды настенные ходики негромко отстучали час ночи. Владимир осторожно, стараясь не шуметь, открыл своим ключом дверь в комнату, неслышно прошел к своей постели. Вынув из кармана френча пачку купюр, положил их на стол. Осторожно поставил на тумбочку рядом с постелью матери пузырек с лекарством, купленный в дежурной аптеке.
– Ты где так поздно, Володя? – внезапно спросила мать, словно и не спала.
Сабуров вздрогнул от неожиданности.
– Спи, мама. Однополчанина встретил. Засиделись…
– Ты что, лекарство купил? – она взяла в руки пузырек, недоверчиво повертела. – Швейцарское?..
– Да. Забежал в ночную…
– А деньги откуда?
– Какой-то благотворительный фонд. Не было ни гроша, да вдруг алтын. – Владимир вздохнул. – Спи, мам.
Он утомленно опустился на свою постель, начал стягивать сапоги.
– Володя, ты что, украл эти деньги? – очень тихо спросила мать.
Сабуров улыбнулся в темноте.
– Мам, ну что ты? Я же говорю, это фонд…
Мать вздохнула.
– Ты никогда не врал мне… А теперь?
– И теперь не вру. Не волнуйся, родная, спи.
Мать умолкла. Скрипнули пружины койки, видимо, она повернулась на спину.
Сабуров взял со стола пачку денег, провел пальцем по корешкам купюр. С верхней зеленоватой бумажки достоинством в двадцать латов на него смотрел седой человек с бородкой и усами – недавно, в марте, скончавшийся президент Латвии Янис Чаксте. Его взгляд, как показалось Владимиру, был полон высокомерного сочувствия. Сабуров тяжело вздохнул и отбросил пачку подальше.
Даугава тихо плескалась во тьме. На отмели громоздились еле видимые в ночи громады ржавых барж и рыбацких баркасов. Далеко на противоположном берегу мигал и гас какой-то тусклый огонек. С реки тянуло неприятным холодным ветром, и полковник поднял боковое окошко машины.
– Я доложил ваш план моему руководству, – продолжил сидевший на заднем сиденье такси англичанин. – Рад сообщить, что он всем понравился. Действительно, эффектно и эффективно…
– Благодарю, – отозвался Шептицкий. – Но это план не из дешевых.
– Само собой, – улыбнулся англичанин, протягивая небольшой бумажный сверток. – Здесь пять тысяч фунтов. Отчет по тратам предоставите после завершения операции.
– Слушаюсь, – сказал полковник, пряча сверток в карман форменной куртки.
– А вот с этой штукой поосторожнее, – продолжал англичанин, протягивая еще один сверток. – Новейшая разработка. С виду обычное портмоне… – Он хмыкнул. – От красных лидеров даже пыли не останется. Нечего будет хоронить в кремлевской стене.
Шептицкий перевел дыхание, вертя портативную мину в руках.
– Замедленного действия?
– Часовой механизм можно установить на любое время. Хоть на сутки, хоть на пять минут. Но помните, – глаза англичанина холодно сверкнули, – нас интересует не столько сам крейсер, сколько красные лидеры, которые придут на него. После смерти Сталина, Ворошилова и Кирова Советы будут обезглавлены. Военная оппозиция, существующая в России, не сможет обеспечить защиту ее рубежей должным образом. Вы подготовите почву для великого освободительного похода на Россию, полковник!..
– Когда начнется этот поход? – после паузы негромко спросил Шептицкий.
Англичанин недовольно нахмурился.
– Мне кажется, что этот вопрос находится не в нашей с вами компетенции…
– И все-таки, – упрямо повторил полковник. – Мне, как военному человеку, хотелось бы знать, когда именно Великобритания планирует вторжение в Совдепию.
Сотрудник посольства помолчал.
– Если не изменится позиция правительства Его Величества – не позднее декабря этого года. Вполне возможно также участие Польши, Финляндии, Прибалтийских стран и Китая.
Шептицкий вздохнул.
– Сколько их уже было, этих походов… – тихо произнес он по-русски.
