Осень – не самая приятная пора года в Риге. Холодные ветра с Балтики насквозь продувают узкие коридоры улиц, морщат ледяную воду Даугавы, беспощадно захлестывают древний город жесткими, пронзительными дождями. И без того строгая, чопорная, выстроенная с преобладанием серого и черного цветов столица Латвии, словно нахохленная птица, терпеливо пережидает сезон непогодья…

Не был исключением в плане плохой погоды и день 17 сентября 1927 года. Дождь как зарядил с утра, так и продолжал поливать без остановки, словно над городом зависла невидимая цистерна. А к вечеру так и вовсе превратился в ледяной, беспощадный ливень. Редкие пешеходы, торопливо пробегая под зонтами, то и дело оглядывались в поисках извозчиков или такси. Кому охота лишний раз простужаться?

По улице, которую русские жители латвийской столицы называли Ключевой, а латыши – Авоту, на большой скорости, разбрызгивая глубокие лужи и освещая себе путь фарами, несся бордовый «Пежо» – такси с надписью «Аутосатиксме» на передней дверце. Дождь выстукивал по крыше машины яростный танец, словно хотел выманить наружу счастливчиков – водителя и пассажира, укрывшихся от непогоды.

За рулем сидел моложавый усатый мужчина лет сорока пяти, облаченный в черную кожаную куртку и форменную фуражку водителя такси. Он пристально смотрел на дорогу, изредка косясь в зеркальце заднего вида на своего молчаливого пассажира. Им был молодой человек лет тридцати, одетый в непромокаемый плащ-барберри, в руках он держал зонт и небольшой саквояж. Пассажир слегка покачивался на сиденье и, казалось, бездумно смотрел в забрызганное стекло, за которым пролетали то одноэтажные деревянные домишки, то серые пятиэтажки, построенные в начале века в стиле «модерн».

Такси выехало с улицы Авоту на небольшую треугольную площадь, в центре которой мрачно возвышалась церковь святого Павла. Пассажир тронул таксиста за плечо.

– Here, please.

«Пежо» с готовностью вильнул к тротуару. Порывшись в портмоне, молодой человек протянул таксисту пятилатовую купюру, произнес «Thank you» и, раскрыв над собой зонт, мгновенно растворился в рижском дожде, словно и не было его никогда.

Против обыкновения, водитель не торопился трогаться с места. Он некоторое время посидел молча, затем тяжело вздохнул, заглушил двигатель машины, погасил фары и обернулся к заднему сиденью – туда, где еще две минуты назад сидел говоривший по-английски пассажир.

На кожаном диване темнел оставленный англичанином саквояж. Медленным, утомленным жестом водитель протянул к нему руку, перенес на переднее сиденье и раскрыл. Из саквояжа выпало несколько плотных пачек, перетянутых бумажными лентами, и аккуратный конверт. В салоне машины запахло тонким парфюмом. Вскрывая конверт, водитель с отвращением втянул носом воздух и поморщился.

1927 год был для Советского Союза едва ли не самым тяжелым за всю пятилетнюю историю молодого пролетарского государства. Отношения с другими странами обострились до предела. 27 мая разорвала дипломатические и торговые отношения с СССР Великобритания. Неоднократные дерзкие акции против советских дипломатов и военных советников предпринимал Китай. Все чаще слышались голоса белоэмигрантских организаций о том, что пришла пора начать крестовый поход против большевизма. На заседании Русского Общевоинского Союза в Териоках генерал Кутепов открыто призвал немедленно приступить к террору против СССР.

Этот призыв не остался неуслышанным. 6 июня была брошена бомба в помещение бюро пропусков ОГПУ в Москве. Следующий день, 7 июня, стал «международным днем терактов» – в Варшаве был убит советский полпред Войков. Остаток лета прошел в постоянных попытках мелких белоэмигрантских групп с боем перейти советско-латвийскую и советско-финскую границу. Юбилей Октябрьской революции красная Россия готовилась встретить в кольце врагов, как и десять лет назад.

В Советском Союзе обстановка тоже была не из легких. Под Минском в результате диверсии погиб глава Белорусского ГПУ Опанский, а в Ленинграде группа террористов-белоэмигрантов во главе с капитаном Ларионовым бросила бомбу в здание Центрального партийного клуба. Кроме того, коммунистическую партию настиг очередной внутренний кризис. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Сталин призвал исключить из партии Троцкого, Зиновьева, Каменева и их сторонников. Это вызвало бурные споры в обществе. Троцкисты не собирались складывать оружие.

Рижане как никто умеют радоваться хорошей погоде. Вот и 25 сентября, когда капризное балтийское солнце решило побаловать горожан, они дружно высыпали на улицы и бульвары, окружающие Старый город. В городском канале, словно в разгар лета, на радость детворе плескались белоснежные лебеди. С Даугавы доносились гудки пароходов. Ратушная площадь была расцвечена национальными флагами. Возле каменной статуи рыцаря Роланда, по обыкновению, толпились желающие сфотографироваться. У Дома Черноголовых работали многолюдные кафе. На стоянке поджидали клиентов несколько извозчиков и такси.

Ждал своей очереди и уже знакомый нам бордовый «Пежо». Увидев, что очередной пассажир – высокий, с прекрасной выправкой господин лет пятидесяти на вид, одетый в модное облегающее пальто, – распахнул дверцу, усатый водитель предупредительно обернулся к нему и спросил по-латышски:

– Куда прикажете?

– На Гертрудинскую, любезный, – отозвался пассажир по-русски.

– С нашим удовольствием, господин хороший, – тут же перешел на русский и водитель, включая зажигание.

Пассажир неторопливо, основательно угнездился на заднем сиденье. «Пежо» осторожно вывернул с многолюдной площади, обогнал нескольких извозчиков и направился к выезду из Старого города, туда, где брала старт главная магистраль латвийской столицы, улица Бривибас – Свободы, до революции носившая название Александровской.

Минуты четыре ехали молча. На пересечении улицы Бривибас и бульвара Аспазии водитель, не оборачиваясь, негромко проговорил:

– Здравия желаю, ваше превосходительство.

– Здравствуйте, господин полковник, – нисколько не удивившись, отозвался немолодой господин в модном пальто. – Какие новости?

Брови таксиста иронично дрогнули.

– Помилуйте, Алексей Кириллович!.. Все новости у вас.

– И тем не менее все контакты с великобританским… э-э… – Пассажир замялся и заерзал на сиденьи.

– Посольством, Алексей Кириллович, – усмехнулся таксист, переключая скорость, – договаривайте смелее, лишних ушей нет.

– Я хотел сказать «другом»… ну, в конечном счете да, посольством, – неохотно согласился пассажир, – все эти контакты идут через вас, Павел Дмитриевич. Так что я вправе ждать от вас отчета по этому направлению. Встречались?

– Встречались, – кивнул Павел Дмитриевич. – Наш великобританский… хм… «друг» в свою очередь ждет отчета от нас.

– В каком смысле? – недовольно нахмурился немолодой господин.

– В прямом. – Водитель совершил замысловатый маневр, чтобы обогнать идущий впереди черный «Додж» с литовскими номерами. – Он требует от нашей организации конкретных действий против Советов. Причем эффективных и эффектных, на уровне РОВСа. Иначе… – Он выразительно провел себе ребром ладони по горлу.

Пассажир нахмурился еще сильнее.

– С чего это вдруг? – с явным неудовольствием проговорил он. – Все было так хорошо, и вдруг… К тому же легко сказать – эффективных! Они в курсе, сколько боевиков чекисты перехватили на границах за последние месяцы?! Пять дней назад в Петербурге начался суд над кутеповцами, перешедшими финскую границу. Вот вам и уровень РОВСа!..