Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ну, по домам! Отдыхать и готовить уроки!

И мы подчинились. Только Варвара насмешливо шепнула мне:

— Да, жизнь сложна, ничего не скажешь! Ксения Захаровна была доброй, усталой и больной, а таких вот споров не боялась. А Нина Георгиевна — молодая и здоровая, рубит сплеча, точно в конной атаке, и тут же — в кусты.

…Шла я домой и размышляла: «Неужели умения держать себя киноковбоем достаточно для того, чтобы надежно спрятать от товарищей свое истинное лицо?»

5

Известный на весь район боксер Левочка Шатиков, невысокий и крепкий, как дубок, стал заниматься боксом из-за Лины Маковой. Был он влюблен в нее еще с восьмого класса, но надменно-гордый профиль Лины, как на медальоне, оставался холодно-безразличным. Но как только Виктор сел рядом с Линой за парту, ее лицо вдруг обрело нормальную живость. Я мучилась втихомолку, а Левочка без всякого повода стал задирать Виктора. И вот как-то на переменке, когда Лина особенно ослепительно улыбнулась Виктору, Шатиков вдруг шагнул к нему, спросил выразительно:

— Может, пойдем в зал разомнемся?

Я просто испугалась: ведь у Шатикова первый разряд по боксу! Даже Петька Колыш сказал:

— Это запрещенный прием, Левочка, вроде как с автоматом — на безоружного!

Но Виктор только посмотрел на Шатикова, кивнул, даже не глянул на меня, молча первым пошел в зал. Они разделись до трусов и маек, надели боксерские перчатки, а мы всем классом устроились рядочком на низенькой скамейке вдоль шведской стенки. Сначала на лице Шатикова была снисходительно-насмешливая улыбочка, и бил он Виктора слегка, точно играя. Но Виктор, выбрав момент — Левочка даже не успел закрыться, — сильным и прямым ударом попал ему в лицо. Вот после этого Шатиков стал бить Виктора уже по всем правилам: у Плахова тотчас левый глаз прикрылся багровым синяком, из носа обильно потекла кровь, губы превратились в лепешку. Я не вытерпела, кинулась на ковер, а за мной — и все ребята, остановили драку. Левочка только спросил Виктора:

— Ну как?

Виктор молча вытер майкой лицо — она тотчас стала багровой от крови, — поглядел на нас, сказал спокойно:

— Не мешайте, голуби. Если не дадите нам здесь в зале довести дело до конца, мы с Левочкой найдем другое место!

И так он это сказал, что Левочка перестал улыбаться, а Варвара потянула меня за руку:

— В школе хоть медпункт есть…

Они дрались еще долго, я уж не могла смотреть. Варвара крепко обнимала меня обеими руками за плечи. Уже после я узнала, что Левочка так и не смог нокаутировать Виктора, тот снова и снова поднимался с ковра, мотал головой, разбрызгивая кровь, с бычьим непреклонным упорством шел и шел на Левочку. Не знаю, чем бы это вообще кончилось, по Лина вдруг заплакала, кинулась к Виктору. У Левочки перекосилось лицо, он схватил свою одежду, убежал в раздевалку. А Лина повела Виктора в медпункт. Всем классом мы смотрели сквозь стекло дверей, как Лина с медсестрой мыли разбитое лицо Виктора, потом заклеивали пластырем. Пришел из раздевалки Левочка Шатиков, сказал виновато:

— Простите меня, ребята!

Когда Виктор вышел из медпункта, Лина держала его под руку, счастливо улыбалась. Виктор, увидел правым, не перевязанным глазом Левочку, попытался улыбнуться распухшими губами, протянул ему руку, спросил шепеляво с любопытством и откровенным дружелюбием:

— А чего ж ты не нокаутировал меня?

— Да не смог, — тоже улыбаясь и пожимая его руку, ответил Шатиков; и было видно, что Виктор сейчас тоже нравится ему.

— А, это ты?.. — сказал Виктор так, точно впервые увидел Лину; она все держала его под руку.

Лина сначала мигнула удивленно, глянув на Виктора, потом побледнела, отпустила его руку, повернулась и молча пошла по коридору, а после заплакала, бросилась бежать.

— Поучишь меня боксировать? — спросил Виктор Шатикова, будто решительна ничего не случилось, опять-таки дружелюбно спросил.

Левочка, молча и растерянно глядя на Виктора, покачал головой:

— Нет… Что-то не хочется. — И пошел прочь от него.

А мы все стояли молча и растерянно. Где-то в глубине души я была рада, что теперь все у Виктора с Лииной кончилось — она на следующий же день пересела на другую парту, но было мне и неприятно: я поняла, что никогда, наверно, не смогу объяснить себе некоторые поступки Виктора, его поведение. А Варвара сказала:

— Не знаю, как насчет мыслей, а полуграмотность чувств у Плахова явная! И личину киноковбоя он напялил на себя, чтобы замаскироваться.

Тогда я пропустила ее слова мимо ушей, а теперь понимаю: это главное, что привело к моему разрыву с Виктором. Теперь мне кажется, что ты можешь быть вообще неграмотным, то есть можешь даже не уметь читать и писать, но не уметь тонко и глубоко чувствовать, как это вообще свойственно человеку — это возвышает его над животными, — ты просто не имеешь права, если хочешь оставаться полноправным среди людей. И ведь всех не обманешь, как ни маскируйся.

После того случая Лина пересела от Виктора на другую парту, они поменялись местами с нашим остряком Симкой Потягаевым. Тотчас же с его легкой руки Виктор получил прозвище «Витек», а на другой день Симка явился в школу с синяком под глазом. В ответ на наше любопытство он сначала отмалчивался, косясь боязливо на Виктора, виновато улыбался, потом объяснил, что неловко упал па улице, поскользнувшись на льду. И острить после этого перестал, сделался каким-то притихшим и молчаливым, а через пару дней пересел на место нашего чудака Борика Власова, который, казалось, даже и не заметил, что очутился за другой партой рядом с Виктором.

Но это было чисто внешнее впечатление. Потому что на сочинении, посвященном книге Николая Островского «Как закалялась сталь», Борик блеснул цитатой из Пристли: «Каждый из нас — это то, что он сумел сделать со своим временем». Автором цитаты назвал никому не известного писателя Хам-Сам, а в уста Павки Корчагина вложил слова, будто бы взятые из книги Островского: «Если за свою насмешку я буду избит дураком, то он лишний раз подтвердит этим свое обидное прозвище». Виктору показалась, видимо, заманчивой цитата из классика Хам-Сам, и он тоже вставил ее в свое сочинение. Нина Георгиевна всласть посмеялась над Виктором. При этом она несколько раз повторила фразу об избиении и Власову и Плахову поставила двойки, но Борика все-таки тут же пересадила с парты Виктора. Так рядом с Плаховым оказалась я.

А. в это время наш комсорг Петька Колыш мучился, к какому виду общественной работы привлечь Плахова с наибольшей пользой. И тут я неожиданно помогла Петьке Колышу. Я вдруг обнаружила, что Виктор хорошо рисует. Пока кто-нибудь из учителей объяснял новый материал, Виктор тут же прямо в тетради рисовал его портрет, или просто какой-нибудь пейзаж, или лица наших одноклассников. Портреты получались очень похожими, даже выражение лиц, характерное для того или другого человека, Виктор умел схватить. Я стала жаловаться ему на отсутствие настоящего художника в нашей стенгазете, похвалила его рисунки. Виктор понял, просто сказал мне:

— Ладно уж, вводите меня в редколлегию, помогу.

Так Виктор стал вместе со мной оформлять очередной номер классной стенгазеты.

Сначала Петька Колыш пытался пробудить в Викторе самостоятельную творческую активность, предложив ему дома нарисовать ряд карикатур из жизни нашего класса. Все они получились у Виктора очень похожими и даже смешными, но только одну из них можно было поместить в газете. На ней была нарисована суетливая Сонечка Маслова, разбившая уже не первую колбу в химлаборатории. На другом рисунке была изображена Нина Георгиевна, сидящая за столом в классе. Лицо ее было похожим — красивым и строгим. Однако Виктор нарисовал такую короткую юбку у учительницы, что становилось неловко. На третьей карикатуре Варвара Глебова растаскивает целующихся Макову и Шатикова. На четвертой Людочка Кусикова, мечтательно вылупившая глаза, говорила: «Эх, мне бы в вуз!» Слово «вуз» тут же расшифровывалось: «выйти удачно замуж».

9
{"b":"234304","o":1}