...Феликс-младший появился на свет в 1887 году. Это был четвертый ребенок супругов. Двое сыновей умерли. Старшего, родившегося в 1883 году, назвали в честь деда, Николаем. Рождение одного из детей едва не стоило Зинаиде Николаевне жизни. Ее спасение приписывали Иоанну Кронштадтскому, который горячо молился у постели умирающей...
Жизнь Юсуповых определялась их высоким положением в обществе. Ни одно дворцовое или государственное торжество не обходилось без них. Между тем стремление молодой княгини ограничить себя насколько возможно узкими семейными рамками было очевидно. Кроме собственного дома, ей нравилось быть там, где жило и процветало искусство: в театрах, концертных залах, на выставках, на литературных вечерах. Здесь она чувствовала себя превосходно. Ее сын свидетельствовал, что у Зинаиды Николаевны были артистические способности. Она несомненно обладала комическим даром. Не случайно Станиславский, увидя княгиню в благотворительном спектакле, убеждал ее идти на сцену. Зинаида Николаевна великолепно танцевала — это осталось в памяти ее современников. А судя по ее письмам, владела легким и выразительным слогом. Удивительно, как на редкость щедра была природа к этой женщине!
...В 1897 году супруги Юсуповы отправились на торжества в Лондон, посвященные юбилею королевы Виктории. Великий князь Сергей, адъютантом которого был Юсупов, посоветовал Зинаиде Николаевне взять свои знаменитые украшения — драгоценности тогда были в большой моде при английском дворе.
Зинаида Николаевна уложила наиболее достойные экземпляры юсуповской ювелирной коллекции в саквояж из красной кожи, и тот благополучно отбыл на берега Темзы.
Одеваясь к торжеству в Виндзорском замке, она спросила драгоценности у горничной. Увы, красный саквояж как сквозь землю провалился. В этот вечер на роскошно одетой русской княгине не было ни единого украшения.
Недоразумение рассеялось на следующий день: саквояж с драгоценным содержимым случайно оказался в багаже у кого-то из гостей.
Тем не менее Зинаида Николаевна действительно не любила дорогих украшений. Не в ее правилах было поражать теми сокровищами, которые кроме нее имели, пожалуй, только царствующие особы.
Скромная элегантность, ничего лишнего — этому она следовала неукоснительно. «Чем больше Небо вам дало, — говорила она своим детям, — тем больше вы обязаны перед другими. Будьте скромны и, если имеете в чем-то превосходство, старайтесь не дать этого почувствовать тем, кто менее одарен».
Однако нелюбовь к внешним эффектам, возможно, диктовалась Зинаиде Николаевне ее тонким вкусом. Она отлично понимала, что ей идет. А судя по фотографиям и портретам, у нее был тип красоты, распространенный именно в России: не броский, не поражающий с первого взгляда, но — вот точное слово — пленительный! Такая красота может забрать в плен властно и надолго. Она не является плодом обычных женских ухищрений. Ее источник — внутренний свет. Именно такой описывает Пушкин свою любимую героиню Татьяну Ларину:
Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей...
Все тихо, просто было в ней,
Она, казалось, верный снимок
Du соmmе il faut... (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести.)
И далее:
...с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar.
...Однако, когда того требовал престиж Отечества, Юсупова умела не ударить в грязь лицом, и плоды фамильной страсти к «камушкам» представали во всей своей красе глазам восхищенных иностранцев. Однажды в честь приезда родственницы испанского короля князь с княгиней дали прием в своем московском особняке в Харитоньевском переулке. Пожалуй, самым ярким впечатлением именитой гостьи стала хозяйка дома.
«Из всех праздников, дававшихся в мою честь, меня особо поразил данный княгиней Юсуповой. Княгиня была очень красивой женщиной, она обладала такой замечательной красотой, которая остается символом эпохи; она жила в неслыханной роскоши, в окружении несравненной пышности, среди произведений искусства в чистейшем византийском стиле, в большом дворце, окна которого выходили в сумрачный город, полный колоколен. Пышная и кричащая роскошь русской жизни достигала здесь своей кульминации и переходила в самую чистую французскую элегантность. На приеме хозяйка дома была в придворном туалете, расшитом бриллиантами и чистейшим восточным жемчугом. Высокая, восхитительной пластической красоты, она носила кокошник, украшенный гигантскими жемчужинами и бриллиантами, драгоценностями, которые нашли бы место в царском венце и превращали его в целое состояние из драгоценных камней. Ослепительное сочетание фантастических драгоценностей Востока и Запада дополняло ансамбль. Жемчужное колье, массивные золотые браслеты с византийскими мотивами, подвески с жемчугом и бирюзой, кольца, сверкавшие всеми цветами, делали княгиню Юсупову похожей на императрицу...»
* * *
В 1898 году Валентин Александрович Серов писал в Зимнем дворце портрет Николая II. Накануне последнего сеанса безукоризненно вежливый монарх попросил у художника разрешение показать серовскую работу жене. Ну что тут было делать! И вот к назначенному часу появилась императрица. Она предложила мужу принять ту позу, в которой он был изображен на холсте, и стала внимательно сравнивать натуру с портретом. Серов рассказывал: «Было очевидно, что она ищет в нем промахов, и вскоре ей показалось, что нашла их. Взяла со стола кисть и стала ею указывать на какие-то погрешности: «Здесь не совсем верно, тут правее, там выше». Я долго крепился, но наконец не выдержал, подал ей палитру и сказал: «Пожалуйста, ваше величество, вы, видно, лучше меня умеете». Надо было видеть, что с ней сделалось. Вспыхнула, топнула ногой и быстро зашагала через открытую дверь павильона по дорожке ко дворцу. Царь бегом за ней, вижу, в чем-то ее уговаривает, она машет руками, что-то кричит и уходит в сильном возбуждении. Царь прибежал назад и начал извиняться за бестактность жены: «Знаете, она сама ведь художница, ученица Каульбаха, и в рисовании разбирается, уж вы извините».
Негодование на «художницу» скоро улеглось, но настроение у Серова оставалось мрачным. Чем обернется этот скандал? Эх, были бы деньги, ни за что бы он не связывался ни с Романовыми, ни с им подобными. Чем вельможнее был заказчик, тем меньше у него было шансов понравиться Серову. Он не любил, не уважал этих властителей жизни, относился к ним с едва скрываемой иронией, часто придирался к ним более, чем они того заслуживали.
Придя на сеанс к Зинаиде Николаевне, Серов рассказал о стычке с царицей.
— Просто не понимаю, как это вышло и что теперь будет.
— Знаю, знаю, дорогой Валентин Александрович. Царь завтракал у меня и был очень озабочен. Знаете чем? Опасается, что вы больше не захотите писать его.
— И не буду!
Раздражение снова захлестнуло Серова. Он вскочил и, пожалуй, наговорил бы сейчас и Юсуповой бог знает чего, стоило ей начать переубеждать его.
Но она рассмеялась. Ее смех — точно серебряные колокольчики зазвенели — обезоружил Серова. Ему нравилась эта женщина. Он прощал ей ее громкое имя, богатство, завтраки в обществе царя в переполненном сокровищами дворце, где она жила.
В.Серов. Портрет Зинаиды Николаевны Юсуповой