Это был очень верный ход: Александр III знал, как опасно в России содержать в темнице августейшую особу. Слухи сейчас же сделают его народным заступником. И царь отказался от намерения засадить брата в тюрьму. Однако режим, в котором отныне предписывалось содержать Николу, был ужесточен. Например, он мог общаться лишь с теми, кто значился в особом списке, прогулки разрешались только пешком, что для него, профессионального военного, мастера верховой езды, являлось унижением. К тому же высшим чинам давалось право арестовывать его за неповиновение и вообще не считать Николу членом императорского дома, а просто частным лицом. Все было продумано для унижения великого князя.

Однако в предписаниях все же имелся пункт, менявший существование Николы к лучшему. Образцовый семьянин Александр III, ратовавший за неукоснительное соблюдение святости брака, восстановил супружество Николы и Надежды. В очередную ссылку летом 1881 года они приехали вместе. Это был Ташкент, город, где великий князь Николай Константинович проведет без малого сорок лет.

Дворец великого князя был сооружением, не виданным в Ташкенте. Если смотреть сверху, было заметно, что архитектура здания повторяла контуры двуглавого орла. Уникальной являлась ограда чудесного сада, окружавшего дворец, которая держалась лишь благодаря собственному весу.

Ташкент, завоеванный русскими в 1865 году, к моменту появления здесь Николы уже жил разрегулированной жизнью: часть – русская, часть – мусульманская. Русский Ташкент – место скучное: гарнизон в пятнадцать тысяч солдат и офицеров, православный храм, особняк генерал-губернатора. На главной улице стояли лавки, маленькие магазинчики, здание офицерского собрания, кабаки и скромно притулившийся публичный дом. Солдаты безропотно тянули лямку службы, офицеры же с тоски пили, картежничали, интриговали, стрелялись и мечтали поскорее вернуться в Россию.

Мусульманский Ташкент был куда наряднее из-за мелькавших пестрых халатов, изразцами покрытых мечетей и ярких базаров. Но в целом город с низенькими жилищами за глинобитными стенами выглядел бедно.

Великий князь, точно предчувствуя, что приехал сюда надолго, устраивался по здешним меркам роскошно и широко. Нарядный дом его стали называть дворцом, и под таким названием он дожил до наших дней.

Жилище Николы стояло на возвышении. Приземистое, широко раскинувшееся здание с удачными пропорциями украшали огромные зеркальные окна. К подъезду с двух сторон вели мощенные плиткой дорожки. Перед домом стояла фигура обнаженного атланта, поддерживавшего громадный шар. Вокруг дворца посадили парк, который благодаря хорошему уходу быстро разросся. Он состоял в основном из дубов, кленов, берез –деревьев, что росли на родине великого князя. А сквозь решетку парка, увитую плетущимися розами, публика разглядывала гулявших пятнистых оленей. В огромных клетках, стоявших на открытом воздухе, летали диковинные птицы. На заднем дворе была устроена конюшня. Особенно поражало в этом райском уголке обилие собак самых разных пород – от элитных русских гончих до дворняжек. Белыми шариками носились по аккуратно подстриженной траве два шпица – любимцы хозяйки.

Таким увидел Ташкент сосланный сюда Романов. Как ни велика была разница с блистательным Петербургом и другими столицами мира, где побывал Никола, он нашел здесь применение своим силам и способностям. И это спасло его.

Внутри дворец был украшен вещами, что когда-то собирал великий князь. Далеко не все ему удалось привезти на новое местожительство, но для небольшого дворца хватило. А неизбалованная ташкентская публика: чиновный люд, учителя, торговцы, офицеры, которых великий князь приглашал «без чинов», восхищались и ахали.

По вечерам ярко горел в залах электрический свет, новинка даже для Петербурга, звучал рояль и веселый смех женщин.

...Пожалуй, совершенно неожиданно для себя великий князь обрел счастье с Надеждой Александровной. Он, совершенно не сомневаясь в своих полномочиях, «пожаловал» супруге титул графини Искандер. В Ташкенте родились у них два сына – Александр и Артемий. Время шло, и Николай Константинович проводил его отнюдь не в праздности.

Понятно, что комфортное устройство семьи влетало в копеечку. Большое количество прислуги: поваров, конюхов, делопроизводителей, охраны и прочих надо было чем-то оплачивать. Между тем лишенный наследственных прав великий князь должен был жить на содержание, присылаемое из Петербурга. Этих средств не хватило бы ни для жизни семьи, ни для того огромного размаха работ, которые его высочество задумал, – не для себя, а для той земли, куда привел его горький жребий. Недаром говорили, что «ташкентский князь» сделал для пустынного края больше, чем вся царская администрация. Даже короткий перечень его трудов наводит на мысль, что он строил на окоеме Российской империи нечто вроде своего государства. И показал себя хозяином умным, глядящим далеко вперед и знающим насущную потребу сегодняшнего дня.

...«Ташкентский князь» отметил свое поселение здесь многосторонней деятельностью по орошению Голодной степи. .Сегодня трудно себе представить, как в условиях раздражавшей опеки властей, которая ставила палки в колеса, можно было за короткий срок прорыть стокилометровый магистральный канал, названный великим князем в честь деда «Император Николай I». Вместе с проведенными «ташкентским князем» еще двумя каналами они оживили 40 тысяч десятин плодородной земли. В это строительство Никола вложил личные деньги, что присылались в качестве «великокняжеского содержания» из Петербурга. Вероятно, о том, что основы ирригационной системы в Голодной степи заложил ссыльный Романов, мало кто сейчас знает и у него на родине, и в нынешнем Узбекистане.

«Его императорское высочество», как, несмотря на неудовольствие начальства, называли Николая Константиновича, проводил здесь целенаправленную прорусскую политику. Им приглашались казаки-переселенцы, которым выдавали ссуду. На орошенных землях поднялись двенадцать больших русских поселков. Николай Константинович писал: «...Мое желание – оживить пустыни Средней Азии и облегчить правительству возможность их заселения русскими людьми всех сословий».

Переселение казаков, крестьян в пустыню князь считал государственной необходимостью – Россия должна здесь иметь опору в лице своих граждан. К 1913 году выросло 119 русских селений.

Князь, которому запрещалось носить военную форму, продолжал считать себя офицером и с особым теплом относился к служивому люду. Не случайно он в первую очередь обеспечил водой месторасположение Туркестанского военного округа. Им были построены на свои средства дома для ветеранов-«туркестанцев» и положен на их нужды капитал в 100 тысяч рублей. Несколько строений дошли до наших дней.

Деньги, деньги... Где их взять? И его высочество принялся зарабатывать их где только мог, не гнушаясь и копейкой. Например, он открыл базар возле железной дороги. Но прежде чем начать торговлю, необходимо было за определенную плату купить квитанцию с надписью: «Базар Великого Князя в Голодной степи». Вчитайтесь в это фантастическое словосочетание. Торговцы имели право пользоваться только весами хозяина, выдававшимися из специальной будки. Устраивались поборы: за каждый пуд проданного картофеля взималась 1 копейка, за продажу одной арбы арбузов и дынь – 30 копеек.

Казалось, его высочеству деньги давало все, на что он обращал свой взор. Доходы от помещений под фотоателье, квасных будок, от бильярдных залов, магазинов, мельниц, «ледодельной», ткацкой фабрики, заводов рисового, мыловаренного, хлопкоперерабатывающего и прочего складывались во впечатляющую сумму – полтора миллиона рублей в год. Скажем, для сравнения: из Петербурга князю присылали двести тысяч.