– Ты посмотрина нее, она еще и огрызается!

Изволь,напряженно что-то делая, бормотала под нос:

– Мужик емунужен... Истерики все мужики… что один, что другой… Сейчас все будет, сейчас,не волнуйтесь, мужики…

Она замолчала,было слышно ее сосредоточенное сопение. Беловский подумал: так она и правдаживая?

– Ну, вот,мужики мои, все готово, можете вытирать сопли…

Беловский,молчавший все это время, наконец осмелился спросить:

– Что у вастам случилось-то?

– Привет, Миха,– ответил Саня, – это не у нас случилось, это у тебя чуть не случилось.

– А что сомной могло случиться?

– Да многоемогло. Мог оказаться в открытом океане в одних трусах, в лучшем случае.

– А в худшем?

– А в худшемты мог вообще бесследно исчезнуть или погибнуть от внутриклеточноймикроаритмии.

– Что этотакое?

– Это когдавсе элементы твоего организма живут в разное время.

– Чего-чего?!

– Ну, не точтобы совсем в разное время, но с почти нефиксируемым опережением илиотставанием. Буквально на тысячные доли секунды. Происходит нарушение внутреннихритмов, и в организме чего-нибудь рвется. Чаще всего, что тоньше – сосуды…

– А если намиллионные доли секунды?

– Намиллионных аритмиях вся жизнь и существует. Это нормальное состояниевнутреннего времени любого предмета. Если бы не было временной разницыэлементов всей природы, то мир бы остановился. Прекратилось бы движениеэлементарных частиц, произошел бы застой и прекращение всяческого движения. Всемировое вещество вернулось бы в первоначальное состояние.

– Это что засостояние?

– Это наиболеерациональное состояние. Наиболее компактное состояние мирового вещества.Помнишь, в нашем детстве продавали сладкую вату? Мы покупали ее большущимипакетами. Но на самом деле это был взбитый сахар. На самую большую порцию уходиломеньше ложки сахара. Так и вещество во вселенной взбито временной аритмией.Частицы находятся чуть-чуть в разном времени и не могут соединиться вкомпактный брикет. Хотя стремятся все время к этому, но бесконечно не могутвстретиться. Вот они и крутятся.

– Это кактакты в двигателе?

– Точно, Миш,похоже на такты. Если бы во всех цилиндрах двигателя происходило зажиганиеОДНОВРЕМЕННО, то двигатель бы заглох.

– А со мной-точто было?

– С тобой? Давот, по вине этой стрелочницы, начали встречаться два твоих временных проекта.

– ???

– Тебе ещемногое предстоит узнать. Пока скажу лишь, что у всех людей существует множествопутей. Имеется в виду – временные пути. Один приводит человека в пропасть,другой в тупик, десятый в огонь и лишь один из миллионов вариантов правильный.В данном случае, по техническим причинам произошло наслоение одного временногопути на другой. Знаешь, как железнодорожные пути сходятся в один на стрелках?

– Ну, знаю…

– У тебя ведьбыло острое дежа вю?

– Да…

– Дежа вю, этоне болезнь, Миха. Это наслоение путей, ошибки диспетчера, так сказать. Тыодновременно находился в двух проектах.

– А, понятнотеперь… теперь кое-что выстраивается. Мои трупы – это другие проекты моейжизни?

– Да.

– И много их уменя?

– Трупов?

– Нет, проектов.

– Бесконечномного. Жизнь – это дерево, где каждый новый миг может развиться по-разному. Тыможешь проснуться и встать с левой ноги, а можешь с правой. Это уже разныеветви. Ты ежесекундно находишься как витязь на распутье. Ты миллионы раз могпогибнуть под колесами каждой, проезжающей мимо тебя машины. Сколько машин проехаломимо тебя – считал? У каждой из них могли отказать тормоза, лопнуть колесо. Ноэтого не случилось, так как у всех этих машин и у их водителей – миллионы своихпроектов. Они по ряду причин тебя не сбили.

– Что это запричины? Можно как-то их регулировать, выбирать проекты?

– Конечно,можно. Это было известно давно. Даже всегда.

– Как это?Почему я не знал?

– Ты знал,просто не задумывался. Ты же верующий, Миха. Значит, способен молиться икаяться. Что такое покаяние? Это сожаление о прошлом, о содеянном когда-то.Если ты сильно и искренне каешься, то тем самым исправляешь свое прошлое.Бывает даже так, что ты как бы обратно возвращаешься в прошлое и переживаешьвсю жизнь заново по другому проекту, потому что ты понял, что твой нынешнийпроект неверен, ведет не туда. Но в этом случае из твоей памяти начистостирается твой первый проект. Ты совершенно его забываешь. Просто твоя жизньочищается от твоей сегодняшней или вчерашней ошибки, как и не было ее, потомучто ты в ней уже раскаялся в будущем.

– Уже вбудущем? Ты русский язык не забыл?

– Нет, незабыл. Бывают, правда, некоторые накладки в виде тех же дежа вю или снов, вкоторых мы видим себя в таких ситуациях, в которых мы никогда не были, а насамом деле были, только не помним.

– Ты этосерьезно?

– А русскийтюбик в бардачке американского бота ты нашел серьезно?

– А какоеотношение тюбик имеет к покаянию?

– Ха-ха! Нет,к покаянию – никакого. Просто если в принципе возможна работа со временем,значит, можно и тюбик просунуть завтра, а получишь ты его сегодня.

– Но как?

– Об этомпозже тебе расскажет Изволь. Прости, мне нужно отключиться, дел по горло! Мы стобой еще накалякаемся!

– Ну, пока!

Инструктажиз будущего

Михаил сел нароскошный диван в каюте, где он находился. С интересом огляделся по сторонам,проверяя себя на дежа вю. Все было нормально – дежа вю прошло. Из приемникараздался обиженный голос Изволь:

– Что,проверяешь? Не волнуйся за крышу, больше не съедет.

– Я и неволнуюсь…

– Да ладно!Посмотрел бы на свое выражение лица полчаса назад, когда ты башкой крутилтуда-сюда!

– Ты же вродене замечаешь плохого?

– Я не замечаюпостыдного, чтобы не смущать тебя своим постоянным присутствием. А то ты втуалет перестанешь ходить.

– Так тыживая?

– Конечно,живая!

– Ты, это…прости меня тогда, я думал, что ты виртуальная…

– Я это ужепоняла. Ладно, я не злюсь.

– А если тыживая, то как же ты можешь не замечать постыдного?

– Как дети.

– Но ты же,кажется, уже не ребенок?

– Нет, яребенок. Сейчас мне еще только 2 года.

– Ха! 2 года?До пенсии?

– Оченьостроумно…

– Прости,вырвалось. Но, мне кажется, у тебя еще не тот возраст, чтобы обижаться на такиешутки.

– Говорю жетебе – мне сейчас всего два года, два месяца!

– Угу… разве яспорю…

– Да нет же,правда – мне два годика! – рассмеялась Изволь. – Просто ты общаешься со мной вмои девятнадцать лет. Оператор Битвы Пророков может быть только из будущеговремени.

– Почему? –уже ничему не удивляясь, спросил Беловский.

– Потому чточеловек работать может только с прошлым. Будущее для него закрыто. Для него ещене было будущего. А прошлое уже было, поэтому оно доступно.

– Но ты же избудущего, а я с тобой общаюсь. Выходит, что можно работать с будущим?

– Нет, это неты, а я с тобой общаюсь! Я могу с тобой работать, а ты со мной не можешь. Тыдля меня – прошлое, а я для тебя – будущее.

– Разве это невзаимно? Ведь общение – это обоюдный процесс.

– Нет, необоюдный. Я могу прекратить с тобой общаться, а ты не можешь.

– А если явыключу приемник?

– Я тут же еговключу, и ты забудешь, что выключал.

– Так, значит,ты в принципе можешь делать со мной что угодно?

– В принципемогу, но не могу... Все зависит от полномочий. У меня нет полномочийсамостоятельно менять прошлое.

– Почему?

– Ты – история.Ты – то, что уже случилось. Если я изменю твою судьбу, то вся человеческаяистория может развиться по-другому. Поэтому мне ничего в прошлом трогатьнельзя. Нельзя даже камень убрать с дороги, потому что об него можетспоткнуться какой-нибудь человек, поэтому он захромает и опоздает наэлектричку, которая сойдет с рельсов, и все погибнут. А человек этот останетсяживым, родит дочку, которая потом станет акушеркой и откачает задохнувшегосяпри родах младенца, который потом станет олимпийским чемпионом МихаиломБеловским. А все из-за какого-то камня на дороге.