С этими словами старший сержант Беглов ловко развернулся на каблуках сапог и мгновенно исчез из танкового депо. От пережитого волнения Прошка пошел в подсобку, вскипятил себе чайник чая и парой солдатских галет расслабился чайком. Его впервые похвали за все время пребывания в армии, и это молодому парню… было очень приятно. Через некоторое время Прошка вернулся в депо и принялся свой Т-100 отдраивать от грязных масленых пятен, накипей и копоти. Он безбоязненно разбирал и собирал пушечный затвор, а систему выстрела из танковой стодвадцатидвух миллиметровой пушки довел до полного ума, чтобы не было никаких осечек или заминок.

Прошка не знал, да и не мог об этом знать, что его появление и работа с танком уже давно находится под наблюдением самого командира дивизии, генерал майора Прошина. Все дело заключалось в том, что в этом танковом депо были собраны новые и секретные танки дивизии. Приписной молодняк туда вообще не допускался, а в депо с танками работали одни офицеры. Когда телеметрия танкового депо донесла и на экран генеральского монитора вывела несколько глуповатое лицо бойца первогодка. То генерал хотел вызвать караул и его командиру приказать, чтобы он арестовал бы этого сопляка. В этот момент генерал Прошин уже совсем собрался идти встречать Новый Год, но на пару минут задержался в кабинете, чтобы разобраться в том, почему тревожная сигнализация не сработала, при проникновении этого салаги в депо.

Генерал Прошин так не вышел к людям, чтобы выпить с ними бокал шампанского, а офицеры его дивизии без жен потихоньку собирались в генеральском кабинете, чтобы понаблюдать за пареньком, совершающим невероятные вещи. Когда он очищал броню от пятен масла, то на поверхности брони появлялась тончайшая, меньше микрона, прослойка, делающую эту броню непробиваемой. Орудийная башня танка под руками этого бойца первогодка приняла вытянутую и подобную крокодильей головы форму, всю испещренную площадками насечками. Когда заместитель командира дивизии по технической части, полковник Петров, на своем компьютере просчитал отражающий угол поверхности стен этой башни, то руками схватился за голову. У него получилось, что орудийная башня стала способно отразить любой вражеский снаряд.

Генерал Прошин приказал лейтенанту Чернышеву найти и отправить старшего сержанта Беглова навестить бойца своего отделения, рядового Ломакина, и посоветовать ему, как можно скорее, заняться двигателем танка. Генерал очень надеялся на то, что Прохор Ломакин и двигатель танка доведет до ума, в чем оказался прав.

Всю вторую половину второго праздничного дня Прошка занимался чисткой дизельного танкового двигателя, но, чтобы он не предпринимал, у него ничего не получалось. Дизельный танковый движок в чистом виде явно не хотел работать. Тогда Прошка сходил в подсобку и хорошо там пообедал, а после обеда его голова всегда хорошо работала. Он начал заново собирать из грязного старого танкового двигателя чистый новый движок. Руки его так и мелькали в воздухе, соединяя различные детали в силовые блоки, механические узлы и агрегаты. И повсюду Прохор внимательно проверял соединения и уплотнения, чтобы не было масляных протечек. Одну деталь боец заказал на стороне и долго ожидал ее прибытия экспресс-почтой. Когда экспресс-почта выплюнула посылку, то Прошка в мгновения ока новый распредвал поставил по месту.

Когда последняя деталь легла на положенное ей место, то рядовой Ломакин заметил, что собранный им движок по размерам оказался раза в полтора меньше первого двигателя. Из-за этого Прошке пришлось много заниматься электросваркой в моторной отсеке Т-100, приваривая дополнительные кронштейны и держатели, но при этом он не пользовался сварочным аппаратом. Рядовому Ломакину показалось слишком уж неудобным работать со сварочным аппаратом, гораздо проще было выпускать сварочную дугу из двух сведенных под углом пальцев руки.

Одним словом, к полуночи рядовой Прохор Ломакин завершил работу по очистке Т-100 от грязи и сейчас в депо этот танк смотрелся прекрасным лебедем на фоне гадких утят. Прохор несколько раз обошел танк, и с каждым таким проходом на душе у него становилось все более плохо и отвратительно. Он больше не желал возвращаться к своей прошлой армейской жизни, повседневно чистить и мыть туалеты в казарме. Но он также хорошо понимал, что ему одному не справится со своими товарищами по взводу, а ему так не хотелось снова лежать в госпитале после драк с товарищами по взводу.

Прохору Ломакину очень захотелось, оказаться в таком месте, где его никто не трогал бы, а он мог бы заниматься своими любимыми танками и на них драться с врагом. Прошка направился в подсобку, чтобы выпить чайку, а затем отправляться в казарму. Но, когда открыл дверь, то перед ним догорал закат солнца, а под ногами лежала заросшая травой лесная дорога. По инерции Прошка сделал пару шагов вперед по дороге, а за его спиной послышался стук захлопнувшейся двери. Парню потребовалось некоторое время для того, чтобы осознать всю несуразность своего положения. Когда он развернулся и посмотрел себе за спину, то ничего, кроме леса, там не увидел.

Прошка в своей деревенской жизни уже давно привык к тому, что к нему прилипают все имеющиеся на свете напасти, поэтому не стал долго удивляться тому, что неведомым путем оказался на этой проселочной дороге. Главное, что это была не та армия, с которой он не нашел общего языка! Поэтому рядовой Ломакин расстегнул до пуза свою рабочую робу, снял сапоги со самостирающимися носками портянками, и босяком зашагал по дороге, куда глаза глядят. Но очень скоро ему пришлось остановиться, дорога Прошку привела к широкой и, по всей видимости, глубокой реке. С пригорка было хорошо, что по реке курсировал паром, который перевозил транспортные средства и народ с одного берега и на другой. Но народа нигде поблизости не было видно, а дощатая лодка паром догорала на противоположном берегу реки.

Прохор Ломакин немного постоял на берегу реки, он уже прошел километров десять, возвращаться назад было глупо, ничего интересного там уже не было. Все интересное скрывалось на другом берегу, но плыть через такую широкую реку Прошка опасался, как все крестьянские сыны, он умел плавать, но мог уверенно проплыть десять-пятнадцать саженей. Поэтому рядовой Ломакин прежде, чем принять окончательное решение о форсировании водной преграды, решил немного соснуть в прибрежных кустиках.

Он подобрал себе очень хорошее местечко в этих прибрежных кустах и, подложив под голову пилотку, быстро заснул, не обращая внимания, на какой-то странный гул и временами громкую трескотню, доносившиеся практически со всех сторон.

Рядовой Прохор Ломакин проснулся от простого человеческого голоса, который раздался от него поблизости, но это был какой-то ему совершенно непонятный голос, с какими-то стреляющими фразами. Это был не русский язык, так как русским языком Прошка владел с детства, вырос на нем и был гражданином великого Советского Союза. От совершенной непонятности вокруг него происходящего, Прошка оторвал от земли голову и еще не совсем выспавшийся вышел из кустика, чтобы осмотреться вокруг и разобраться, что за дела сейчас происходят. Его пилотка и сапоги остались в кустах, а Прошка в танкистском черном комбинезоне вдруг оказался нос к носу с каким-то парнем, который был одет в мышиную цвета военную форму.

Если судить по выражению лица этого парня, то он был страшно удивлен столь неожиданным появлением Прошки Ломакина. Этот парень отступил на шаг, потом весело заржал и, демонстрируя отлично ухоженные белые зубы, наставил свою винтовку на Прошку и пальчиком поманил его к себе, что-то произнося на своем лающем языке:

– Gefährten, schauen Sie, ein zusätzliches Phänomen der russischen Ivan Leute. Anscheinend denn wir ist es notwendiger, gesamter Tag der Gefangener zu erfassen. He, ist Ivan, genügend zu schlafen und dieser Krieg, den Sie verschlafen. Gehen Sie zu uns, arbeiten Sie hier für Sie wird lokalisiert.¹