– О, наконец-то! – воскликнула синьора Лиза. – Вот это другой разговор. Ну-ка, Энрика, поиграй со своей куклой. Еще успеешь провести хорошую стирку до обеда.

Но Энрика, на глазах у которой происходили все эти превращения, похоже, была в чем-то не уверена. Она посмотрела на куклу, на дядю Ремо, на родителей и наконец с глубоким вздохом произнесла:

– Нет, я хочу пойти во двор и играть там с ребятами в кегли. И может быть, даже стану делать сальто-мортале.

Старый Омобоно жил в маленьком домике на окраине села совсем один. Жена его давно умерла, а детей у него не было. Так что компанию ему составляли куры в курятнике, боров в свинарнике да осел в хлеву. Осел помогал обрабатывать землю. Боров ни в чем не помогал. Однако Омобоно знал, что кормит его не напрасно, – рано или поздно он обернется ветчиной, колбасой и сосисками. Ну а куры несли ему яйца.

И вот однажды утром Омобоно сходил в курятник за свежими яйцами и, вернувшись в дом, вдруг обнаружил в корзине среди белых яиц одно зеленое.

– Такого я еще никогда не видел, – проворчал он. Старики, известное дело, нередко разговаривают сами с собой вслух. – Зеленое яйцо! Готов спорить, что его снесла Пимпа. Эта курица уже давно стала какой-то странной, будто кто-то запугал ее. Зеленое яйцо! Прямо хоть пиши об этом в газету!

Он взял яйцо и поднес к уху.

– Надо же! Вот так новости! Яйцо, а гудит, как машина. Словно там мотор вместо желтка.

Старик положил белые яйца в буфет, а зеленое – на стол и принялся разглядывать его. Гула вроде не было, но стоило Омобоно приложить яйцо к уху, как он снова слышал его.

Тогда Омобоно взял ложечку, осторожно разбил скорлупу и отколупнул два или три кусочка, чтобы заглянуть внутрь, но испугался и положил яйцо на стол. И тут из отверстия в скорлупе вдруг один за другим начали выскакивать крохотные, ростом не больше ногтя, человечки. Омобоно насчитал сначала десять человечков, потом еще десять и еще… И каждый что-то нес на спине или тащил за собой на невидимой веревочке, только непонятно было, что именно. В одно мгновение человечки разбежались во все стороны. Кто спешил сюда, кто – туда. Некоторые как будто что-то забивали молоточками, другие пилили. А все вместе – работали дружно, быстро, старательно и совершенно бесшумно. Но когда Омобоно наклонился к столу и прислушался, ему показалось, что он слышит удары топора, скрип, скрежет и даже чьи-то повелительные голоса.

«Это, наверное, какие-нибудь начальники», – решил Омобоно.

А минут через десять человечки уже построили что-то очень похожее на железную дорогу, которая вышла из яйца и очертила вокруг него исключительно ровную окружность радиусом в пятьдесят сантиметров. Затем из яйца выехал поезд, состоящий из двадцати вагонов, каждый из которых был не длиннее спички. Локомотив (это был, наверное, электровоз, потому что он не дымил) был короче, но довольно массивный. Поезд бежал по рельсам, точно игрушечный. Он часто останавливался, и человечки что-то выгружали из вагонов. Тут Омобоно вспомнил, что у него где-то есть лупа. Он отыскал ее в ящике буфета и увидел с ее помощью, что они выгружали автомобили, велосипеды, тракторы, подъемные краны, строительные конструкции, детали домов, двери, окна, разного рода мебель и машины, много машин, бесконечное множество легковых машин. Разгрузив вагоны, человечки тут же принялись разносить вещи во все стороны, словно у них в голове был четкий план. Впрочем, план этот скоро стал ясен и Омобоно.

– Да ведь они строят у меня на столе целый город. И как отлично все делают!

Поезд, совершив круг, возвращался к яйцу, въезжал в него и спустя немного выезжал с новым грузом. А кроме того, из яйца беспрестанно появлялись все новые и новые человечки. Омобоно насчитал их сначала несколько десятков, затем несколько сотен, а потом и считать перестал – ясно, что их было теперь уже не меньше десяти тысяч. А из яйца все выбегали и выбегали новые – парами, группами, в одиночку. И казалось, они уже хорошо знают, куда именно им надо идти, потому что сразу же без колебания направлялись в тот или иной квартал города… Да, да, уже появились кварталы, улицы, и по ним проносились туда и сюда машины, куда-то спешили пешеходы, работали магазины, из окон домов выглядывали люди, во дворах играли дети…

– Ай да молодцы! – подивился Омобоно, рассматривая сквозь лупу то один, то другой уголок города.

А потом вдруг из яйца вынесся целый табун лошадей, а за ними выбежали собаки, кошки, вылетели птички – маленькие, еле видимые, меньше самой малюсенькой мошки – и полетели над крышами домов, а некоторые даже принялись строить гнезда.

От удивления Омобоно даже выронил лупу. К счастью, она упала рядом с городом, иначе, наверное, убила бы кого-нибудь. И тут человечки вдруг замерли. Очевидно, удар лупы о стол показался им оглушительным раскатом грома. Затем, как будто кто-то успокоил их, они снова принялись за работу.

– Жаль, что не слышно, о чем они говорят, – огорчился Омобоно. – Интересно, что же все это значит…

И тут ему пришла в голову одна мысль. Он вышел из дома, осторожно закрыв двери на ключ, и отправился на поиски того, что ему понадобилось.

Продавец в магазине очень удивился:

– Усилитель? Динамик? Микрофон? Зачем вам все это?

– Хочу послушать, о чем говорят муравьи, – отрезал Омобоно. – Какое вам дело? Скажите, сколько это стоит, и до свидания.

– Ладно, не сердитесь. В конце концов мое дело продавать, а не интересоваться, кто и зачем покупает эти вещи.

– Вот и отлично. Сколько?

Омобоно уплатил, попросил объяснить, как пользоваться этими устройствами, и вернулся домой, не обращая внимания на людей, которые оборачивались ему вслед, потому что привыкли видеть его с лопатой или мотыгой на плече.

А дома Омобоно ожидал новый сюрприз.

– Черт возьми, готов поклясться, что человечки выросли, а город стал больше и дома выше. Не резиновые же они, чтобы так раздуваться.

Город занимал теперь почти весь стол, а человечки были уже в два раза выше ростом.

– Ну-ка посмотрим, – решил Омобоно, – что из этого выйдет?

Он расположил приборы так, как ему объяснили в магазине, надел наушники, как у телеграфиста, поправил держатели и стал слушать. Теперь звуки слышны были громко и отчетливо: шум двигателей, тарахтенье моторов, крики детей, голоса на стройплощадке, шум поезда, который без устали ездил в яйцо и обратно.

– Алло, алло! – услышал он вдруг голос, перекрывший все остальные звуки.

И тут умолкли все другие голоса, машины остановились, и город замер в полной тишине.

– Внимание, внимание! Выходим на связь с землянином! Нам неизвестны его намерения, поэтому объявляется Малая Тревога!

– Вот это да! – удивился Омобоно. – Они хотят говорить со мной… Надо полагать, именно со мной, ведь единственный землянин тут – это я… Гм, а они? Разве они не земляне? Ведь их же снесла моя курица!

– Алло, алло! – снова раздалось в наушниках. – Мы обращаемся к землянину, который слушает нас. Вам хорошо слышно?

– Да куда уж лучше! – ответил Омобоно. – Только объясните мне, кто же вы такие и что делали в яйце моей курицы? Да, и долго ли собираетесь занимать мой стол?

– Прежде всего, – услышал он в ответ, – предупреждаем вас, что вы лишены возможности причинить нам какой-нибудь вред. То обстоятельство, что мы пока еще такие маленькие, не должно вводить вас в заблуждение. Мы способны спастись от любого нападения. К тому же мы его не провоцируем.

– Хорошенькое дело, – ответил Омобоно. – Послушаем, что вы еще расскажете.

– Да будет вам известно, что мы прибыли с очень далекой и совершенно не известной вам планеты. К сожалению, в последние века условия жизни там стали совершенно невыносимыми. Наше солнце начало остывать, вся растительность погибла, ледяной панцирь покрыл один за другим все наши города. Спастись можно было, только покинув планету и переселив всех ее обитателей в другие миры Вселенной. Вы меня слышите?