— А стоит ли нападать на Кадзи в поле? Может, лучше еще разок тот же способ применить? — небрежно сказал Фуруя. — Во-первых, жди теперь, когда Кадзи поведет их в поле, а потом, он не так слаб, как ты думаешь.

— Знаешь, есть пословица: честным три раза подряд не будешь. — И Чон Чхван покачал головой. — Опасно в третий раз! Я не дурак. Вот пройдусь в последний разок по-большому, и прощай господин Фуруя. Ненадолго, правда, но прощай!

— Вот ты как!

Узкие глазки Фуруя усмехнулись. Этот тип, пожалуй, уходя, тебя же и лягнет. Самое время теперь разделаться с ним.

Мозг Фуруя лихорадочно работал. Как же их всех столкнуть лбами, заслужить одобрение директора, и сесть на место Кадзи?

17

— Послушайте, господин Кадзи, — сказал Мацуда, склонившись у стола начальника. Он впервые заговорил с Кадзи после того случая, когда Чен украл муку. — По указанию директора выдаем муку и масло. — И подождав, пока Кадзи поднял голову, добавил: — Разумеется, только японцам.

Японцы, сотрудники отдела, заулыбались. А все китайцы одновременно вскинули глаза на Кадзи, словно он был в чем-то виноват. По лицу Кадзи пробежала тень досады, а Мацуда смотрел победителем. Ведь Кадзи когда-то отверг это предложение, а теперь оно все-таки прошло. Более того, когда Мацуда получил от директора это распоряжение, он не преминул рассказать о том, что Кадзи был против такого распределения. Куроки недовольно нахмурился: Кадзи все-таки решал этот вопрос более справедливо. Но он подавил в себе минутное колебание.

— Ничего не поделаешь, Мацуда, война! Если все делать по правилам, производительность не поднимешь, да и вообще ничего не добьешься. Что идет на пользу, то и годится.

Штурмовой месячник проходил успешно, и директору хотелось поощрить своих подчиненных. Вот почему предложение Мацуды сейчас прошло.

— Вы, конечно, возражаете? — снисходительно спросил Мацуда.

— Да, возражаю. — Кадзи нахмурился. — Прежде следовало бы выдать хотя бы тем рабочим, которые отработали под землей больше двадцати дней.

— Это в вашем духе — на первом месте рабочие, — рассмеялся Мацуда. — Однако, как ни жаль, вы еще не директор рудника.

Кадзи заметил, что Фуруя тоже улыбнулся, а Чен настороженно наблюдал за ним из угла комнаты: интересно, что Кадзи скажет?

— Да, тебе сильно повезло, Мацуда, что не я директор.

Кадзи вызывающе посмотрел на заведующего складом. Возмущение распирало ему грудь. Скажи Мацуда еще одно слово, и он набросился бы на него с кулаками. Но в это время снаружи донеслись чьи-то крики и вопли. Со звоном разбилось стекло. Видимо, что-то стряслось. Все выбежали во двор. Там Окидзима и двое подрядчиков избивали Чон Чхвана. Кореец попал в ловушку, которую ему устроил Окидзима.

— Я тебя заставлю сполна рассчитаться, — хрипло кричал Окидзима и тыкал окровавленное лицо Чон Чхвана в осколки выбитого оконного стекла.

— Пристукнуть его — и конец! — крикнул один из подрядчиков.

— Господин Окидзима, отдай его нам на расправу, — сказал другой. — Мы его динамитом подорвем! В клочья!

Подрядчики с ненавистью смотрели на корейца. Еще бы! Они с таким трудом набирали рабочих, везли их, кормили, чтобы потом выжать из них последние соки, а этот тип уводит их с рудника! Да это хуже, чем залезть к ним в карман!

— Без вас обойдусь! — зло сказал Окидзима и стукнул Чон Чхвана головой о стену. — Сволочь! Думал, что здесь кругом дураки? Ну как, будешь теперь уводить? А ну, попробуй!

Он подхватил Чон Чхвана с земли, высоко поднял его и бросил оземь. Кореец ногтями царапал землю, словно пытался вскочить и убежать. Силы явно оставляли его.

Окидзима, тяжело дыша, посмотрел злыми глазами на Кадзи.

— Чего ж сегодня не удерживаешь?

— А ты этого ждешь?

— Не криви недовольно рожу! Я эту заботу снял с твоих плеч! А прикажешь и тут не трогать — оставлю, пожалуйста. А только я буду поступать по-своему, как умею. Твоя гуманность хороша, да только не с такими бандитами. А с ними это не гуманизм, а ротозейство!

— Вы просто великолепны, — презрительно сказал Кадзи. — Ну что же, бей всех, кто тебе пришелся не по нраву. Окадзаки, наверно, от восторга языком прищелкнет. Ты не понимаешь, к чему это приведет. Поймешь потом, когда увидишь.

Чон Чхван катался по земле и стонал. Изо рта у него шла кровавая пена. Кадзи поискал глазами Фуруя. Тот неизвестно когда исчез.

— Чен, возьми несколько человек, отнеси этого в амбулаторию, — сказал Кадзи, указывая на Чон Чхвана.

— Это еще зачем? Пусть валяется здесь, за ним придут его хозяева, — злобно сказал Окидзима. — Оставьте его в покое, за него я отвечаю.

— Несите скорее, — сказал Кадзи и, обращаясь к Окидзиме, добавил: — А следующий скандал прошу устраивать вне территории рудника.

Состояние Чон Чхвана казалось тяжелым даже для неопытного глаза. Чен вздохнул с облегчением — кажется, опасность для него миновала. Конечно, лучше всего было бы, если б этот человек поскорее умер. Но даже если он и выживет, ему теперь будет не до Чена.

Когда Чон Чхвана уложили на кровать, он застонал и что-то пробормотал. Это было похоже на бред, и Чен забеспокоился. А вдруг Чон Чхван проболтается в бреду?

Пока врач мыл руки, кореец пришел в себя и посмотрел на Чена:

— Позови Фуруя, — едва слышно сказал он по-китайски. — Не трусь, мальчик, пускай хоть глотку перервут, все равно никого не выдам.

У Чена отлегло от сердца. Этот человек теперь казался ему чуть ли не воплощением благородства.

Когда он шел в отдел, его остановил Фуруя.

— Где Кадзи? — спросил он. — Он ничего не говорил?

— Нет.

— А там как? — Фуруя кивнул подбородком в сторону амбулатории.

— Он вас зовет.

Фуруя, прищурившись, посмотрел на Чена.

— Тебе не кажется, что я о тебе знаю больше, чем ты обо мне? — сказал Фуруя с усмешкой, от которой Чену стало страшно. — Вернешься в контору — скажешь Кадзи, что состояние корейца хорошее и что в амбулаторию ему ходить не нужно. Так и для тебя будет лучше.

Чену снова стало страшно: только миновала одна угроза, как нависла новая. Кажется, ниточка продолжала виться.

Они разошлись. Чен оглянулся — Фуруя спешил в сторону амбулатории.

Придя в контору, Чен доложил Кадзи так, как велел ему Фуруя. Ответ Кадзи был совершенно неожиданным.

— Этот тип у нас не работает, поэтому его не станут оформлять в стационар. Придется мне сходить.

Чен с перепугу ляпнул:

— Фуруя сам, наверно, оформит.

— Фуруя? — Кадзи в недоумении поднял брови. — А он откуда взялся? Его же не было. Ты что, видел его?

— Да…

Чена охватило на миг такое ощущение, будто Кадзи видит его насквозь. Стараясь скрыть свое смущение, он добавил:

— Фуруя человек опытный. Я думаю, все будет в порядке.

— Возможно, — как-то странно протянул Кадзи, — но избили корейца у нас, и надо все оформить официально.

— Здорово отделали, — сказал врач с едва заметной усмсшкой. — Перелом левой ключицы и внутреннее кровоизлияние в области грудной клетки. Наружные раны не опасны. Его лучше отправить в городскую больницу, у нас тут его не вылечишь.

Кадзи утвердительно кивнул. Он уже хотел пройти в кабинет, как до его слуха донесся голос из-за ширмы:

— Фуруя, пошли Усиде телеграмму, чтобы эту сволочь Окидзиму…

Голос внезапно оборвался, за ширмой наступило молчание. Видно, осторожный Фуруя поспешил закрыть рот Чон Чхвану. Кадзи стало жарко. Вот, оказывается, кто! Молнией блеснул в памяти намек Чена на подозрительные встречи Фуруя с этим корейцем. Теперь понятно, почему Фуруя поспешил поскорее ретироваться. Кадзи очень хотелось опрокинуть ширму и поймать Фуруя с поличным, но он сдержался.

Протяжно, словно гудок, прозвучал стон корейца. Кадзи тихо вышел за дверь. Вот лиса! До последней минуты обманывает!

Прошло несколько минут. Из амбулатории появился Фуруя. В его глазах мелькнуло замешательство. Кадзи бросил окурок и растоптал его.