Кирихара подмигнул Фукумото. Тот дружелюбно хлопнул парня по плечу и на ломаном китайском языке сказал:

— Не боись. Деньги есть. Давай по рукам.

Парень уже решил не связываться с солдатами — черт с ним с мулом! А то, чего доброго, будет хуже. Он хотел что-то сказать, но тут Кирихара вдруг с размаха ударил его в грудь. Парень упал.

— Что вы делаете? — побледнев, закричала девушка.

— Отвернись и молчи! — крикнул ей Кирихара. — Скажи он в деревне, что видел японцев, нас, как зайцев, перебьют!

Убить прежде, чем будешь убит сам. Убить, даже если в этом нет нужды. Убить на всякий случай. Ситуация оправдывает, чего же раздумывать? Кирихара высоко поднял приклад над лежавшим без чувств подростком. Обхватив брата за плечи, девушка отвернулась и зажала уши — невыносимо слышать тупой звук удара о череп.

— Фукумото, Хикида, ведите мула в лес и заколите, — голос Кирихары не дрогнул. — Ничего, девочка, сейчас попируем.

— Уходите от меня! — крикнула девушка, не оборачиваясь. — Мы пойдем одни.

— Куда ты пойдешь? В подстилки к китайцу? Тебе же некуда податься. Хочешь не хочешь, а придется быть в нашей компании, а то и родителей не увидишь никогда.

— Мне все равно! Лучше умереть, чем быть с вами.

Девушка повернула голову и посмотрела на Кирихару.

В ее глазах светилась ненависть.

— Мы пойдем одни, — твердо сказала она.

— А как же мы? Мы без тебя с тоски помрем, — насмешливо сказал Кирихара и уж другим тоном добавил:- Ты нас не зли, давай лучше дружить. Мы теперь одна компания, бездомная.

— Это верно, — поддакнул Фукумото.

2

Группа Кадзи шла в противоположную сторону. В полдень на влажной лесной дороге они увидели многочисленные следы от солдатских ботинок. Видимо, здесь недавно прошло не меньше роты японских солдат.

Присмотревшись, Кадзи обнаружил следы от гусениц.

— Легкий танк проходил, — сказал он.

— Может, тут поблизости наши прячутся, — предположил Тангэ.

Вскоре они набрели на несколько пустых палаток. Среди деревьев валялись мешки с очищенной кукурузой, ящики с соевым соусом.

Тэрада и Ямаура тут же принялись готовить еду, а Хиронака, расстелив на влажной земле палатку, прилег отдохнуть. Он пользовался каждой удобной минутой, чтоб вздремнуть; весь его унтер-офицерский пыл прошел, с тех пор как Кадзи принял командование группой. Кадзи и Тангэ внимательно оглядели местность. Ясно было одно: часть снялась с места внезапно. Но почему здесь все осталось нетронутым до сих пор?

Это настораживало. Видимо, окрестные жители боятся сюда заходить, опасаясь встретиться с японскими солдатами, которые сейчас бродят повсюду. Но почему в лесу так тихо?

— Осмотрим лес поглубже, что-нибудь да найдем, — сказал Кадзи. — Не может быть, чтобы все это было брошено. Тут поблизости, есть что-нибудь еще.

Кадзи был близок к истине. Не прошли они и двух километров, как увидели несколько стандартных казарм. Но и здесь стояла тишина. Следов боевых действий не было видно. Видимо, Советская Армия, не встретив сопротивления, прошла мимо.

— Странно, — сказал Кадзи, — то из танка бьют по одиночным солдатам, притаившимся в поле, то не трогают целое подразделение.

Когда они дошли до первой казармы, из нее неожиданно выскочили семь японских солдат.

— Эй, приятели! — крикнул Кадзи, — вы из какой части?

Солдаты настороженно посмотрели на подошедших. Вдруг один из них, рослый, с огромной бородой, радостно воскликнул:

— Вот это да! Кадзи! — Он бросился навстречу Кадзи. — Не узнаете? Я Наруто.

Это был солдат второго разряда Наруто, тот самый подрядчик плотников, что не поладил с унтером Хиронакой, за что получил трое суток строгой гауптвахты; считали, что он погиб на границе.

Кадзи часто заморгал глазами. Он вспомнил, как Наруто, прощаясь с ним, плакал, словно ребенок, которого отрывают от матери.

— Кто с вами еще из наших? — спросил Наруто.

— Четверо, — Кадзи обернулся к Хиронаке, — это ведь Наруто.

Хиронака мрачно улыбнулся.

— Ах, сволочь, жив еще! — Добродушное лицо Наруто исказилось злобой. — Значит, справедлив наш Будда, если мы встретились!

— Оставь его, — тихо сказал Кадзи, — он не в своем уме. А сколько вас здесь?

— Человек тридцать. Все из разных частей. Еда пока есть вот и сидим тут.

— Начальство есть?

— Одни унтера.

— И дальше собираетесь держаться вместе?

— Хотелось бы, да вряд ли получится. Каждый свое тянет.

Кадзи понимающе кивнул. Тридцати разным людям, конечно, трудно договориться. Их объединяет лишь одно — страх перед смертью.

— Вот бы вас, Кадзи, к нам командиром! По-китайски тут никто не понимает, да и с топографией не знакомы.

— Нет уж, хватит. Да и не от одного меня это зависит.

Войдя в полутемный коридор, Кадзи предложил группе Наруто соединиться с ними.

— А почему с ними? — недовольным тоном спросил кто-то из другой группы. — Мы что, вам не по душе?

— Да нет, просто нам будет лучше, ведь мы из одного взвода, — примирительно ответил Кадзи.

Группа Наруто вошла в группу Кадзи, они заняли переднюю комнату.

Когда стемнело, издалека донеслись звуки, похожие на гром. С полудня небо затянуло тучами, поэтому гром никого не удивил, но когда раскаты начали повторяться через определенные интервалы, все поняли, что это орудийные выстрелы.

— Полевое орудие бьет, но не крупное, — сказал Кадзи, видя, что все напряженно прислушиваются. — А вчера стреляли?

— Нет, — ответил Наруто и, подойдя к двери, заглянул в темноту. — Что это там творится?

— А кто же знает! Но тут нам лучше не задерживаться.

Из других комнат стали приходить солдаты, и все спрашивали: «Что же делать?»

Наруто дотронулся до плеча Кадзи.

— Вот увидишь, Кадзи, все они к нам примкнут.

Кадзи решил уйти отсюда на рассвете. Кое-кто не хотел, но Кадзи настоял на своем. Так он неожиданно стал во главе двадцати пяти человек — к ним пристало еще более десятка солдат.

3

От Наруто Кадзи узнал о смерти Кагэямы. Привыкший воевать по уставу, Кагэяма дрался, верно, не от отчаянья, как Кадзи, не из бешеного желания остаться живым. Его смелость, скорее всего, была продиктована офицерской муштрой и бесчеловечностью. Воевал не он, а его профессия. В этом отношении, пожалуй, Кагэяма был идеальным офицером.

— Вы бы только посмотрели на него! — рассказывал Наруто. — Командир роты растерялся, его подкосило сразу, толку от него было мало, а Кагэяма стрелял и из винтовки и из пулемета. Я был рядом. Он сказал, что от винтовки нет проку, но потом улыбнулся и добавил: «Конечно, у Кадзи и винтовка свое бы сделала». Он был совершенно спокоен. Когда русские начали наступать, и исход стал ясным, он приказал нам отдать ему все гранаты. «Отступайте, я прикрою вас», — сказал он. Нас тогда еще человек десять оставалось…

Кадзи представил, как Кагэяма лежит в окопе, зажав гранату в руке, как подходят русские…

Иногда человек намеренно плюет на себя. Кадзи вспомнил, как потерял человеческий облик унтер-офицер Онодэра еще до того, как сойти с ума. У Кагэямы не было ни Митико, ни любви, ни иллюзии. Он не верил в свою страну, не верил в победу и дрался с таким азартом потому, что не верил и в жизнь. А Кадзи самозабвенно служил ей.

«Митико, Кагэяма погиб, — мысленно сказал Кадзи, — а я еще жив, надеюсь, что ты тоже. Я знаю одно — я иду к тебе, но если я узнаю, что тебя нет, я не смогу идти дальше. Я живу одной мечтой — увидеть тебя, и я тебя увижу. Только ты, когда увидишь меня, не пугайся. Не пугайся, как бы я ни изменился».

Откуда-то, будто из другого мира, до Кадзи донесся голос:

— Как же все-таки Америка и Россия поделят Японию? Острова, наверно, перейдут Америке, Маньчжурия — России. На том, видно, Трумэн со Сталиным и порешат.

— Тогда мы, выходит, станем врагами Японии?

— Дурень, так и дадут тебе жить в Маньчжурии!