– Мы можем прокатиться туда еще раз?

– К дому Кемпа?

– Просто издалека взглянуть на него.

– А на что еще там глядеть? – приподнял плечо Мэзерс. – Вы все уже видели. Господи, да вы же и так будете прямо внутри этого проклятого места, ну, фактически будете, это ведь то же самое!

– Да, я знаю. Я просто хочу взглянуть.

Мэзерс встал и проверил, лежат ли в карманах ключи от машины и сигареты. Потом он включил автоответчик и сказал:

– А почему бы и нет? Я ведь беру с вас плату за день.

Полуденные тени испещрили пустыню желто-коричневыми пятнами. То тут, то там из складок земли вдруг появлялись бледно-зеленые столбики. Солнце, подобно какой-то адской машине, вбивало и вбивало свой жар в скалу.

Кэлли вскарабкался на небольшой утес и присел на корточки, чтобы слиться с камнем. Розы буквально роились в этой жаркой дымке, казалось, что они надвигаются и отступают, взлетают вверх и скользят вниз, подобно волнам. Дом выглядел безлюдным и безжизненным. Кэлли быстро наклонил голову к плечу и, потеревшись о рубашку, стер пот. Когда он снова поднял взгляд, ничего нового он не увидел.

Дом. Большие красные волны. Кресло-качалка на веранде.

Какая-то девушка загорала, лениво развалясь на топчане прямо во внутреннем дворе, напротив окна Кэлли. Гибкая, темноволосая, с резко очерченной талией, придававшей ее торсу сходство с виолончелью. Она была в бирюзовых трусиках от бикини, представлявших собой завязки с лоскутком материи. У нее был некий метод: когда она переворачивалась на спину, она прикладывала чашечки расстегнутого бюстгальтера к грудям и зажимала его концы согнутыми в локтях руками, прикрывая свою наготу. День заканчивался, и девушка ловила последние лучи солнца. Она передвигалась по мощеному дворику, плитка за плиткой, стараясь опередить тень. Теперь девушка оказалась как бы загнанной в последний уголок света. Журчание фонтана напоминало тихий перезвон китайских колокольчиков.

Мэзерс привез кассетник, умещавшийся на ладони, и присоску для телефона в виде крохотной чашечки.

– Вот это вставляется в кассетник, – сказал он, – а это надо пришлепнуть к верхней части трубки телефона. – Он сверился с карточкой на столике у кровати Кэлли. – Да, набирайте девятку, а потом номер.

Пока Кэлли изучал его оборудование, Мэзерс подвинул свой стул к окну. Девушке осталось еще примерно футов шесть солнечного света. Она перевернулась на грудь, отбросила бюстгальтер в сторону и оперлась щекой о сложенные ладони. Мэзерс закурил сигарету.

– Вам дали комнату с исключительным видом, – сказал он.

– Специально для туристов и любителей красивых мест, – согласился Кэлли.

– Очень сексуально, – задумчиво сказал Мэзерс. – Вся задница на виду, если не считать этого лоскутка. Голая спина, так что вы знаете, что и спереди все голое. Но все, что вы можете получить, – это лишь многообещающий намек на то, чего вы никогда не увидите. Они знают, как это получше проделать. – Глаза Мэзерса между тем были прикованы к тому самому намеку на округлость пониже подмышек девушки.

– Дайте ей возможность попытаться, – сказал Кэлли. – Может быть, она дожидается кого-нибудь, чтобы он показал ей город.

– Время для этого уже прошло, – вздохнул Мэзерс. – Эта девушка ждет какого-нибудь парня, который должен вернуться после заключения крупной сделки. Ему будет лет тридцать пять, дряблая мускулатура, пачка кредитных карточек, длинный лимузин, персональный самолет... Я ненавижу этого ублюдка.

– Он, возможно, отвратителен в постели, – предположил Кэлли.

– Думаете, ее это волнует? – засмеялся Мэзерс. – Когда вы собираетесь попробовать насчет Кемпа?

– Через пару часов. Санчес сказал, что они вернутся к восьми. Я набавлю ему еще немного времени.

– Я вам сейчас нужен для чего-то еще? Вы получили жучок, вы получили Санчеса. Думаю, я могу раскланяться.

– Я не уверен, насколько надежно я буду себя чувствовать без вас, – сказал Кэлли. – Мне бы все же хотелось иметь возможность позвонить вам.

– Я могу перевести вас на льготный тариф. Половина ежедневного гонорара. Я, возможно, не всегда буду на месте точно в тот момент, когда вам понадоблюсь, но время от времени буду заходить. Если возникнет какая-нибудь проблема, оставьте мне сообщение. Завтра я должен провести некоторое время с моим малышом, но я буду заглядывать к себе.

– Так вы женаты, – протянул Кэлли.

Он не мог себе представить Мэзерса в этой роли: пасующего футбольный мяч какому-то ребенку со скрепами на зубах, одетого в смешной фартук и жарящего мясо на семейном пикнике, мирно спящего под бочком у одной и той же женщины каждую ночь...

– Был женат. В общей сложности семь лет.

– И что же случилось?

– Я был полицейским, когда мы поженились. Ей такая жизнь пришлась не по нраву. Ну, вы знаете, как это бывает.

Кэлли с трудом подавил желание расхохотаться.

– Ненормированный рабочий день, работа по ночам... – сказал он, но не упомянул ни о чем из собственной ситуации, потому что ему хотелось услышать побольше о том, как это было у Карла.

– Ну да, это... Люди, с которыми ты общаешься: и друзья, и враги... Дело в том, что часто бывает трудно отличить их друг от друга. Но главным образом, я думаю, дело в одиночестве.

– А сколько лет ребенку?

– Десять. – Казалось, что Мэзерс закрыл эту тему. Потом он добавил: – Я даже ушел из полиции, пытаясь сохранить наш брак. Первые два дела, которые я расследовал, – розыск пропавших. Ну в этом нет ничего необычного: у ребятишек из северных городов вместе с зубами прорезается и расовое сознание, и вот они изобретают нечто под названием «Истинная Америка», слоняются по резервациям, выискивая там духов чьих-то предков, черт бы их подрал! А третий случай – это вообще черт знает что. Один парень спит с женой своего приятеля, и вот как-то раз, ничего не зная, он где-то еще на стороне подхватывает триппер. Жена его приятеля, не зная об этом, тоже получает его и передает мужу. Ну и очень скоро все узнают об этом. – Мэзерс захихикал и вскоре уже хохотал во весь голос. – Господи, да мы ведь никогда не знаем, с чем утром проснемся. Так или иначе, у этой жены возникла воистину остроумная идея. Она обвинила своего мужа в том, что он трахается где-то на стороне, и наняла меня, чтобы я доказал это. Может, он где-то и трахался – этого я не знаю. Но прежде, чем мне удалось зарыться в это дело поглубже, этот самый парень явился ко мне домой. Меня там не было, а вот жена и сынишка были дома. Парень был пьян и рассержен. С учетом этого, я не могу его в чем-то обвинять. Ну, он разбил у меня в доме несколько стекол и перепугал жену и сынишку до смерти, пока не явился Тайлер Век и не охладил его пыл. Но в результате моему браку он нанес ущерба больше, чем моему дому: через пару дней жена ушла вместе с сынишкой. – Со времени своего появления Мэзерс выкурил уже пять сигарет. Он закурил шестую и, выдыхая колеблющийся поток дыма, сказал: – Глупо это как-то все получилось, теперь вот она живет с Тайлером. Попробуй разберись в этом!

Девушка во внутреннем дворике лежала на спине, когда солнце рассталось с ней окончательно. Она села и вслепую потянулась к застежке бюстгальтера. При этом всего на мгновение ее груди оказались на виду. Девушка продела палец под каждую из сторон трусиков, разглаживая их на крестце, а потом не спеша направилась к двойным стеклянным дверям, пересекая весь дворик. Кожа ее была бледно-кофейного цвета, узкая талия покачивалась, и бедра вихлялись при движении.

– Я лучше пойду, – помотал головой Мэзерс. – А то я что-то начинаю ненавидеть свою жизнь.

Кэлли набрал номер и подключился к разговору почти немедленно. Мысленно он поблагодарил Айру Санчеса. Кто-то еще пустится в поиски новой жизни. У Кэлли ушло не более нескольких секунд на то, чтобы решить, какой из голосов принадлежит Кемпу. Он беседовал с мужчиной, говорившим резким, гнусавым голосом. Кэлли представил одежду, подобающую такому голосу: отлично сшитая, дорогая, ненавязчивая... Этот голос произнес: