Мне было стыдно. Я закатила истерику постороннему человеку. Я сидела в пижаме сама не знаю где. Но я не могла остановиться. В тот момент мне казалось, что я плачу в первый раз в жизни.

Из— за закрытой деревянной двери я услышала приглушенный женский визг, и тут же голова какого-то мужчины показалась за дверью и скрылась.

— Успокойся, — растерянно просил Вадим. Ему было неловко. И за мою истерику, и за женские крики.

Обладатель головы появился в дверях, запахивая белый халат.

«Меня примут за проститутку», — безразлично подумала я, закрывая заплаканное лицо рукой. Машинально.

— Региночка, — пьяно произнес мужчина, почему-то решив, что я — жена Вадима, — а я тут с сестрой своей парюсь и Вадика пригласил…

Вадим встал и запихнул отбивающегося товарища обратно за дверь.

— Извини, — попросил он меня очень серьезно.

Я кивнула. Надела шубу. Мне очень хотелось плакать. Но не здесь.

— Давай я тебя провожу?

— Не надо, — прошептала я.

Дверь за мной с грохотом захлопнулась. Я положила руки на руль и смотрела, как слезы капают на них и собираются в небольшие лужицы. Охранник равнодушно разглядывал меня через лобовое стекло. Я включила музыку. Очень громко. Не знаю, сколько прошло времени. Мне не делалось легче.

Я завела машину. Конечно, не очень удобно путешествовать в пижаме, но если запахнуть шубу — не видно.

Я подъехала к дому свекрови и позвонила. Ребенок успокоился и заснул. Светлана еще не вернулась.

Я осталась в машине — ждать ее.

Светлану привез Ванечка.

Что— то неприятно шевельнулось в груди.

Но я ведь сама этого хотела.

«Только бы он не пошел ее провожать», — подумала я.

Светлана вышла из машины и махала рукой, пока она не скрылась за поворотом.

В подъезд мы вошли одновременно.

— Привет! — удивилась Светлана. Двери лифта закрылись за нами.

— Кто это? — Я вытащила фотографию.

Я была уверена, что он — какой-нибудь ее ухажер. Может, даже ребенок от него.

Я была готова к тому, что Светлана начнет юлить. И уже заранее разозлилась.

— Мой брат. — Она снова удивленно посмотрела на меня. — А что?

— Брат? — Мне казалось, что я проговорила это слово мысленно, но, судя по тому, как Светлана отпрянула от меня, я прокричала его во все горло. — Брат?

Я придавила ее к стене. Пол лифта качнулся.

— Сучье семейство! Она оттолкнула меня.

— Да что с тобой?

Я дала ей пощечину со всего размаха. Шуба распахнулась, Светлана какую-то секунду смотрела на пижаму, а потом бросилась на меня с кулаками.

— Да что ты хочешь от меня? Сумасшедшая! — кричала она.

Я давно ни с кем не дралась. Может быть, даже никогда. Но в этой кабине, с огромным зеркалом во всю стену, я мутузила Светлану и не собиралась останавливаться. Мы ничего не говорили, только яростно драли волосы друг другу, пока лифт не открылся. Светлана повернулась к выходу, и я, вложив всю свою злость в наманикюренный кулак, ударила ее в глаз.

— Рассказывай! Все рассказывай! — прохрипела я.

— Что рассказывать-то? — Она никак не могла отдышаться.

— Они были знакомы?

— С Сережей? Да. Они вместе работали даже.

— Ты познакомила?

— Я, кто же еще.

— Ну?

— Да что «ну»? — закричала Светлана и заплакала.

— И что с работой?

— Да откуда я знаю? Вроде ничего не получилось! Сначала у него было много денег, а сейчас нет. Сначала он мне даже куртку норковую подарил…

Я ненавидела Светлану за то, что не верила ей. С той самой первой минуты в ресторане. Но здравый смысл говорил, что она не врет. У нее не было мотива. У ее брата — был.

— Давай его адрес.

— Зачем? — Она отошла от меня подальше.

— Давай адрес! — опять закричала я.

— Он сейчас живет в моей квартире… Ты можешь мне объяснить, что происходит?

— У твоего сына болит живот: газы. А они старые люди. Так что ты помогай им, ладно?

Мы вызвали лифт, потому что обе нуждались в зеркале.

Моя шелковая пижама порвалась, но я завернулась в шубу. Собрала волосы в хвост.

— Скажи им, что упала, — я оценила ее расхлестанный вид, — и чуть не попала под машину.

Светлана стерла расплывшуюся тушь под глазами.

— Как Ванечка? — насмешливо спросила я. Она задрала подбородок и не ответила.

Я заснула, как только добралась до постели. Только пижаму сняла.

А когда открыла глаза утром, мне казалось, что я не спала совсем.

На полу валялась фотография Крысы.

— Я убью его, — сказала я себе спокойно и скучно.

Позвонил Вадим.

— Это брат Светланы, — сообщила я ему.

— Брат? — переспросил он ошарашенно.

— Брат, брат! — В моем голосе снова появились слезы. — Ты ведь ее, наверное, знаешь?

Он промолчал.

— Ага! — закричала я торжествующе. — Знаешь! Вы сначала спите с кем попало, а потом вас убивают их ублюдочные родственники! Такие же ублюдочные, как они сами, эти ваши шалавы!

— Хочешь, я приеду?

— Не хочу! Езжай лучше к той девке в баню и посмотри ее паспорт! Нет ли у нее какого-нибудь братца? Или папы? Или у нее у самой пистолет в сумочке? Одни твои часы стоят дороже, чем вся ее жизнь! Не боишься?

Он повесил трубку.

Я швырнула телефон об стенку.

Проверила — работает.

Вадим перезвонил через десять минут.

— Надо дать его данные мусорам. Ты узнала адрес? Не факт, что он живет там, где прописан.

— И что? Мы уже это проходили. На суде водитель откажется от своих показаний. А кроме водителя — у них ничего нет на него.

Вадим поинтересовался, как его здоровье.

— Нормально уже. Ходит, все двигается, все работает. Но только ходит он в пределах своей квартиры. Я же не могу дать им роту охраны, чтобы сопровождать все его семейство по Москве.

— Значит, ты не хочешь? — уточнил Вадим.

— Нет.

Я позвонила водителю.

— Я нашла Вову Крысу, — жестко произнесла я вместо приветствия.

Казалось, он ждал этого звонка.

— Что я должен делать?

— Ничего. Просто потерпеть еще немного.

— Да я ничего. Вот мама только…

— Совсем чуть-чуть, — пообещала я.

Я возьму у Алекс «осу». Она пробивает насквозь с расстояния трех шагов.

Я спустилась в столовую. Алекс, как всегда, сидела на диване с журнальчиком.

— У тебя «оса» с собой? — спросила я небрежно, заглядывая в заварочный чайник.

— Зеленый с клубникой, только что заварили. С собой.

Я кивнула.

— Оставь мне. И… У тебя сегодня выходной. Алекс внимательно посмотрела на меня.

— Спасибо… Я только машину хотела отвезти на мойку. Ты куда-то ездила ночью?

Я что— то промычала и вышла.

Почему— то мне казалось, что я должна одеться во все черное: черные джинсы, черный свитер, черная куртка и черные кроссовки.

Я сказала Алекс, что помою машину сама.

Она проводила меня тревожным взглядом.

Я ехала по залитой солнцем дороге, и мне было невероятно обидно. И жалко себя до слез. Потому что все остальные ехали на работу, на свидания, в рестораны, в гости. По крайней мере, так это выглядело со стороны.

Я чувствовала каждый квадратный миллиметр «осы» в своем кармане. Каждый квадратный миллиметр давил на меня своей тяжестью. На светофорах я дотрагивалась до нее рукой.

Я подумала, что мне надо поупражняться в стрельбе.

Пляж на Никольской горе был самым подходящим местом. По крайней мере, в марте.

НИ ОДНОЙ пустой бутылки в радиусе пятидесяти метров не оказалось. Я достала из багажника канистру с незамерзающей жидкостью. На всякий случай вылила жидкость. Соорудила из снега небольшой пьедестал. Поставила канистру. Заледеневшими пальцами взяла пистолет. Его пухлое брюхо и короткий ствол удобно разместились в ладони.

Выстрелила.

Руку отбросило назад. Железная пуля пролетела насквозь, швырнув канистру далеко в сторону, и разнесла в щепки угол деревянной будки, в которой летом продавали билеты.

Плечо болело. Похоже, я его вывихнула.

Испытания прошли успешно.