— Она у моего брата. У нее от крика давление поднимается.

Она то и дело поправляла что-нибудь в люльке ребенка.

«Не волнуйся, — хотела сказать я, — он им понравится». Но промолчала.

Дверь открыла свекровь. Увидела меня, радостно всплеснула руками.

— Как вы? — нежно спросила я.

— Да… — Она махнула рукой. Слеза блеснула на ее лице, но она тут же отвернулась. — А это кто у нас такой хорошенький?

Пока Светлана доставала Сережу из его одежек, я увлекла свекровь на кухню. Там же смотрел телевизор ее муж. Он кинулся мне навстречу.

— Кто к нам приехал!

Я закрыла за собой дверь.

Свекровь непонимающе поглядывала на меня

Мне показалось, что всю свою жизнь я жила ради этой минуты. Сказать им, что у них есть их Сережа, а потом умереть.

— Это ваш внук. Его зовут Сергей. — Не уверена, что у меня получилось улыбнуться.

Отец Сержа попеременно целовал то внука, то Светлану. А мама сидела со мной на диване, держала меня за руку, и счастливые слезы катились по ее лицу.

— О-го-го! — кричал дедушка, поднимая внука к самому потолку.

— Спасибо, — шепнула мне свекровь и погладила меня по голове.

Я все— таки улыбнулась. Им надо было о многом расспросить Светлану. Я сослалась на какие-то дела и уехала.

Лена болтала по телефону. Она открыла мне дверь, не прекращая монолога ни на минуту.

— … у них там шахматы всякие, астролог раз в неделю приходит, косметолог по вторникам, по четвергам они учатся танцевать, а по средам — готовить блюда бразильской кухни. В субботу — литературный вечер, и все читают стихи… потом зарядка…

— Это садик какой-то? — поинтересовалась я, проходя в гостиную.

— Слушай, я тебе перезвоню, но, в общем, ты подумай. Они там чай пьют и сплетничают. Цивилизованный вариант скамейки около подъезда. Купил годовой абонемент — и все. Пока, думай.

— У Кати же роман с олигархом образовался, — объяснила мне Лена на одном дыхании, — а ее мама-то его не очень. Вот я и предложила ей организовать клуб для родителей. Мы все скинемся — и достаточно. Моей маме тоже делать постоянно нечего. Будут собираться там и на нас внимания поменьше обращать.

— Здорово, — одобрила я и подумала, что моя мама тоже туда бы ходила. — А что, у Кати прямо роман?

— Да, она к нему переезжает!

Судя по разбросанным всюду мужским вещам, к Лене тоже кое-кто переехал.

Она поймала мой взгляд.

— Мы думаем пожениться, — торжественно объявила Лена.

— Здорово, — снова сказала я.

Если бы я рассказала, что мой дом продают, Ленка пожалела бы меня. И мне стало бы легче. Может быть, мы даже поплакали бы вместе.

Но это значит, что и Катя узнает об этом. От Кати — Кира. Потом Олеся. Потом вся Рублевка. Я бы шла и думала: «Все смотрят на меня и жалеют — незадачливая бизнесвумен».

Я молча выбирала диск для CD-проигрывателя. Остановилась на Pink.

— Нам придется строить дом! У него же ничего нет, он все жене оставил. Она такая акула! Хорошо хоть, машину не забрала.

— Он уже сделал тебе предложение?

— Нет, но спросил, не против ли я.

— А ты что?

— Сказала, подумаю. Представляешь, он по утрам не завтракает. Вот мне повезло!

Она плавно, по-кошачьи двигалась под музыку.

— Свадьбу сделаем в «Метрополе». Я хочу подарить ему что-нибудь необыкновенное! Не знаешь что?

Я пожала плечами:

— Обычно дарят женихи…

— Ну и что? Я ему тоже подарю, — она упрямо качнула головой, — знаешь, он не хочет, чтобы я брала деньги у своего мужа…

— Здорово.

— Да что ты заладила: здорово, здорово…

Зазвонил телефон.

— Алле, — произнесла Лена капризно. Но тут же сменила интонацию на покровительственную. — Папу? А ты не хочешь со мной поздороваться сначала?

В следующие секунды она уже не была настроена так доброжелательно.

— Нет, пока ты со мной не поздороваешься… Надо же, повесила трубку. Это его дочь. Ей двенадцать, — объяснила Лена.

Снова раздался звонок.

— Алле. Нет, я же тебе сказала, пока ты со мной не поздорова… Снова повесила. У него, наверное, мобильный отключен.

— Ладно тебе, сказала бы, что его нет, — заступилась я, — она же ребенок.

— Ребенок? — возмутилась Лена. — Да я слышала в трубке дыхание ее мамы! Это она ее подговаривает! Я, говорит, не буду с тобой здороваться, дай папу!

Телефон зазвонил снова. Лена буквально закричала:

— Слушаю!

Лицо ее поменялось, глаза наполнились слезами. Она послушно кивала головой, но потом снова начала кричать:

— Не буду я терпеть хамство твоей дочери’ Я не кричала на нее, она врет! Я ее очень вежливо попросила! А вот ты орешь на меня! Не смей орать! — Лена швырнула трубку и принялась рыдать. — Надоело! Надоело! За все надо бороться! За уважение к себе и то надо бороться! Ты помнишь, как он не поздоровался со мной в ресторане? — Ее глаза горели, как фары на неосвещенной дороге с кочками. — Если человек однажды так поступил, значит, потом он будет орать на тебя и унижать как угодно!

Я уже открыла было рот, чтобы сказать ей, что мой дом продает банк, как опять зазвонил телефон.

— Возьми, — попросила Лена, — это он. Скажи, что я плачу и с ним разговаривать не хочу.

Звонила Катя. Пригласила к себе на семейный ужин.

Лена долго одевалась, а я красилась перед зеркалом. Не каждый день ужинаешь с олигархами.

Молодящаяся шестидесятилетняя мама Кати встретила нас в джинсах, с огромными буквами из кристаллов Svarovski на попе: RICH.

— Вы видели себя в последнем «Vogue»? — спросила она осуждающе.

В разделе светской хроники Катя с Леной стояли в обнимку на вечеринке Moet Chandon и улыбались прямо в объектив. Подпись под фотографией «Светские львицы».

— А по-моему, неплохо, — довольно произнесла Лена.

— А по-моему, неплохо — это когда пишут твое имя и фамилию. И род занятий, — возмутилась Катина мама.

Но Катя тоже была довольна.

— Посмотри на эту дуру, — она протянула мне журнал с фотографией девушки, к которой недавно ушел муж нашей приятельницы. — На ней платье из позапрошлой коллекции Вивьен Вествуд. У меня тоже такое было.

— Потом его мне отдали, — с нарочитым смирением произнесла Катина мама, — я все донашиваю…

Я покосилась на ее джинсы за шестьсот долларов, и слова сочувствия застряли у меня в горле.

Мы с интересом разглядывали светскую хронику нового «Vogue».

— Рустам с какой-то новой девкой, — прокомментировала Лена, пробегая глазами страницу в поиске знакомых лиц.

— А что это за шуба на Курбатской? — Катя так низко склонилась над фотографией, что хотелось предложить ей лупу.

— Это ей Маруся сшила. Смотрите, Ульянины сиськи сейчас прямо из журнала вывалятся! — Лена развеселилась. — Представляете, рекламная акция: открываешь журнал, а оттуда вываливаются Ульянины сиськи — прямо на колени!

Ужин с Катиным олигархом прошел удачно. Мы попали под обаяние его острого ума и непринужденных манер. Только один раз дружеская атмосфера вечера оказалась под угрозой благодаря Катиной маме.

— Это же твоя девушка? Бывшая? — с напускной простотой спросила она, показывая в телевизор. Героиню очередного российского мыла играла актриса, из-за которой много лет назад не задалась Катина личная жизнь.

— Ну что вы, у меня всегда была только одна девушка — ваша дочь, — широко улыбнулся он.

Я подумала, что с актрисами и прочими звездами олигархам действительно интересней, потому что у них такая же завышенная самооценка, как и у них самих, и чтобы произвести на них впечатление, олигархам приходится постараться немного больше, чем с нами, простыми девушками с Рублево-Успенского шоссе.

Катя смотрела на свою маму и прикидывала, во сколько ей может обойтись клуб для родителей. Действительно, неплохая идея. Только не надо путать его с домом престарелых.

— Ты знаешь, — сказала мне Лена по телефону, когда мы созвонились, чтобы обсудить Катин ужин, — моя мама тоже, когда я подарила ей сережки на день рождения, сказала: «Какая красивая вещь! Но если бы ты мне не сказала, что там бриллианты, я бы их в жизни не разглядела!»