Прошедшие месяцы подтверждали, что — да! — ускорение и улучшение строительства в Сиреневом логу возможно. Это подтверждали сами строители, наладившие наконец ритмичную работу бетоноукладочного конвейера, и многие поставщики. На стройке побывали глаза правительства и министр энергетики и электрификации. Повышенный интерес к ней проявляли все партийные органы — вплоть до Центрального Комитета. Партийные и правительственные органы присматривались ко всему здесь происходящему с совершенно ясной целью: не есть ли это новая ступень в методах строительства, в системе взаимодействия производственных коллективов? Возможно, здесь зарождался и новый вид трудового коллективизма, когда добрая сотня производств, организаций, десятки и сотни тысяч людей, работающих в разных концах великой страны, буквально болели душой за объект, возводимый за тысячи километров от них, в малоосвоенных глубинах Сибири…
Надо было хорошо все понять и осмыслить. В принципе нас волнует и радует всякое новое строительство, где бы оно ни производилось. Мы радуемся и новому заводу, на котором никогда не будем работать и продукцию которого, возможно, не будем потреблять, каждой новой дороге, по которой никогда сами не будем ездить, — и это все понятно. Но тут для всех далеких все здешнее становилось кровным, своим. Тут все объединилось в одном заманчивом стремлении построить прекрасную мощную ГЭС и быстро, и хорошо, и при новом к ней отношении. Для всех поставщиков, для всех участников содружества она стала любимой в семье дочерью, и ей отдавалось все лучшее.
Легче всего понять ленинградцев. Они создали проект этой ГЭС, на ленинградских заводах проектировались и строились уникальные турбины, генераторы и многое другое; они и раньше считали себя прямыми участниками строительства. Они и затеяли это гражданское дело — содружество, взяв на себя смелость первого шага. Но дело-то в том, что к ним тут же начали присоединяться машиностроители Днепродзержинска и Красноярска, Белоруссии и Удмуртии, и с этого времени для этих людей тоже стали кровно родными все дела и проблемы Сиреневого лога. Во всех этих краях и городах стройку называли «наша ГЭС». Каждый энергоблок, подъемник, новый бетоновоз, набор необходимых металлоконструкций или мелких инструментов — все, что предназначалось для «подшефной» ГЭС, было теперь делом особо важным и особо ответственным. Сроками поставки и качеством оборудования для этой ГЭС определялось отныне лицо предприятия-поставщика. Стройка становилась своеобразным смотром способностей предприятия, современности его. Начинал действовать незримый, но самый надежный контролер — совесть. Устранялся институт «толкачей», исключалось взаимное вымогательство по системе «дашь на дашь».
Не всюду, не у всех и не все шло успешно и гладко. Всегда ведь легче сказать слово, чем сделать дело. Кое-кто, возможно, и поторопился взять на себя почетные обязательства, еще не достигнув необходимого для этого уровня культуры производства и ритмичности в работе. Но дело это оказалось не только заразительным, но и двигательным. Оно уже само подтягивало всех до необходимого уровня, обязывало к честности. Был создан Большой координационный совет с участием крупных специалистов и партийных руководителей, который объединял действия всех участников, контролировал их, вносил поправки, делал, в случае нужды, переадресовки заказов.
На самой стройке — на плотине и здании ГЭС — работа шла все время с напряжением. Достигнув одного уровня, приходилось тут же поднимать его, чтобы в новом месяце непременно перекрыть. Тут было, как на состязаниях прыгунов: взял высоту два метра восемнадцать — планку поднимают на два двадцать. Только беспрерывное и безостановочное наращивание темпов укладки бетона могло обеспечить необходимую для пуска первого агрегата высоту плотины. Только так создавался фронт работы для монтажников на здании ГЭС.
Как во всякой большой работе, кому-то приходилось труднее, кому-то полегче, кто-то ухитрялся шагать вроде бы и в общем напряженном ритме, однако же без особых напряжений и волнений. Есть такая удивительная разновидность людей, которые в любой обстановке — даже на войне, даже в момент перекрытия реки и во всякой другой яростной трудовой ситуации — умеют соблюдать режим наибольшего благоприятствования самим себе, устраиваются в таком месте, откуда все видно и где они сами тоже вроде бы на виду, но все-таки, по выражению одного мудрого поэта, не воюют, а «кхекают». Поэт вспоминал мужика, который, глядя на своего соседа, колющего дрова, в такт каждому удару топора старательно, с силой «кхекал». Любопытно, что именно эти «кхекающие» люди больше всех говорят о напряженности планов и графиков, о перегрузках, и так это умеют сказать, настолько научно, тонко и утомленно, что им нельзя не поверить. И нельзя не подумать, что они-то и есть настоящие, современно мыслящие герои строек!
К зиме, когда бетонные работы сильно пошли на спад — под шатрами, в тесноте и парильне, слишком широко не развернешься! — снова прозвучал подзабытый Голос Сомнения, впервые прозвучавший в конце памятного партийного актива стройки. Он был теперь не столь категоричен, в нем слышались и нотки заботы, и какого-то смутного предупреждения. Дескать, не провалимся ли мы с этим досрочным пуском? Ведь если сегодня идем такими темпами, если и тут и там видим недоработки, срывы, так как же успеем к новому сроку? Не зарваться бы нам. Не надорваться бы. Не вышла бы нам эта досрочность боком!
И опять вопрос: надо ли, стоит ли прислушиваться к таким голосам в ходе начавшегося наступления? Первый и самый простой ответ: не надо! Первая реакция нередко бывает и самой верной. Но если задуматься и что-нибудь вспомнить… «Сомневайся во всем», — советовал один древний мудрец. О пользе сомнений часто говорят творческие кадры. Возможно, что и в сомнениях, касающихся стройки, есть свой резон, поскольку в них содержится невредный призыв к трезвости, к благоразумию, к проверке желаний расчетами. Может быть, в них звучит предостережение от безоглядности?
Все может быть.
И мы пока что не будем отвечать на прозвучавшие здесь вопросы, ибо единственно убедительный ответ на все сомнения может дать лишь конечный результат дела, итог наступления. Победил — и ты прав во всем, на всех этапах. Проиграл — значит ошибался на всех этапах или на самых главных. Победителей, как водится, не судят, проигравшим остается анализировать и признавать перед всем честным народом свои ошибки, делать выводы на будущее, не ждать ни наград, ни повышений — и делаться более осторожными впредь. Вот ведь какая жестокая цена проигрыша не в спорте, а в деле! Здесь надо обязательно выходить в победители. Не сомневаться и не оглядываться.
У гидростроителей есть еще и свои особенности, даже своя особая психология.
Установим для начала, что психика и нервы у них в общем-то здоровые, крепкие. Как-никак, люди все время работают на свежем и чистом воздухе, на вольных ветрах; здесь можно приобрести радикулит, но не психическое расстройство. Однако представьте себе такую работу, которую приходится делать годами, на которую уходит целое десятилетие жизни, а конечного результата все нет и нет — и не скоро увидишь! Укладываешь тысячи кубов бетона, но надо обязательно съездить в отпуск, чтобы заметить, что плотина все-таки немного растет-подрастает. Тут и заскучать не трудно. Случается, что и заскучают — и начнут собирать чемоданишко. Но остающиеся, то есть 99 из ста, продолжают тянуть свой однообразный воз исправно, с каким-то дивным упорством, внутренним интересом и задором, придумывают по ходу дела что-то новое, пробуют, отлаживают — и на следующую стройку везут это новое как уже отработанное и апробированное. А там придумывают еще новое — и опять кладут бетон, поднимаются вместе с плотиной и сами все выше и выше.
Растут люди, живут, люди, и некогда им останавливаться, некогда сомневаться. Все начатое положено доводить до конца уверенно, терпеливо и без колебаний. Сомнения должны кончаться на уровне изысканий и проектирования. В строительстве только и можно, что быть победителем. Даже генерал может иногда проиграть бой, но затем ловким маневром выправить положение и одержать победу: строитель же не может кое-как сляпать фундамент и первый этаж, а второй и третий сделать на «отлично» — все равно они рухнут из-за плохого фундамента. Нужна только победа.
