Дело в том, что третьим СУ руководил в свое время Густов-старший и считал его своим, может быть, до конца строительства. Потом прислали к нему молодого перспективного прораба Толю Губача. Парень и впрямь оказался ловким и хватким, в работе напористым. Не прошло и двух лет, как его решили выдвинуть, тем более, что в то время как раз освобождалась должность начальника второго строительного участка. Все было нормально. Но на освободившееся место вдруг рекомендовали Николая Васильевича, а Губача оставляли на третьем участке. Решение было вроде бы даже почетным для старого солдата — его бросали в прорыв, на участок, где многое надо было перестроить и наладить после снятого с работы растяпы и хапуги, а молодого товарища, естественно, оставляли на прежнем участке, в привычной и отлаженной системе. Опять все логично. Однако заноза в душе Николая Васильевича осталась, и с тех пор он особенно ревниво следил за деяниями молодого соседа. Сначала в этом была естественная забота о своем бывшем участке, своих людях и состоянии дел, оставленных преемнику в полном порядке. Забота и тревога: не завалил бы, не развалил бы этот парень так любовно налаженную систему. И вскоре появились первые признаки. Сперва до Николая Васильевича дошло, что Губач критикует густовские порядки и собирается их поломать, но это бы еще бог с ним! Мало ли таких преемников, которые начинают с того, что охаивают своего предшественника! Бывалому человеку пора бы к этому привыкнуть и не обращать внимания. Так, между прочим, и вел себя до поры до времени Николай Васильевич. Но когда Губач начал перетасовывать и смещать бригадиров и звеньевых, подобранных Николаем Васильевичем, то тут ветеран не мог оставаться безучастным. Он поговорил с начальником управления основных сооружений Александром Антоновичем Проворовым и первого обиженного Губачом бригадира взял к себе. Это был как раз Ливенков, нынешняя гордость стройки…

— А ты знаешь, я все же попробую! — вдруг загорелся Юра.

— Бесполезно, — помотал головой Ливенков.

— Я через механиков. Через Костю.

— Только побыстрей! — попросил Ливенков.

Юра буквально скатился по этажерке вниз, а там — в прорабскую, и за телефон. Набрал давно затверженный наизусть номер отдела механизации. В трубке отозвался знакомый, но не очень приветливый голос — чего, мол, надо?

«Не в настроении», — понял Юра. Но отступать не собирался.

— Здоров, Костя! — начал он бодро и этак по-приятельски. — Ну, сколько чего поймал, вчера?

— Не поймал, а убил, — отвечал недовольный Костя.

— Неужто сбраконьерил, такой-сякой?

— Точно. Живое время убил.

— А вот Гера Сапожников десять ленков взял, одного налима и еще харьюзят сколько-то.

Костя помолчал. Но не потому, что сильно позавидовал рыбацким успехам Геры Сапожникова, а просто начал ждать, чего Юра попросит. Все эти рыбацко-охотничьи запевки для того и ведутся, чтобы сразу после них попросить что-нибудь несусветное.

Юра тоже понял момент и перешел к делу:

— Слушай, друг, прикажи своей властью тринадцатому крану поработать пока на Ливенкова. Временно!

Костя удивился:

— У тебя же свой «тысячник» там стоит.

— Это у тебя… то есть у нас обоих — на схеме. А он, гад, — на простое.

— Не вечно же он будет стоять.

— У меня бетон сохнет.

— Ты обеспечен самой современной техникой… — у Кости тоже были отработаны свои отговорки.

— У тебя что, уши заложило? — рассердился Юра. — Стоит твоя современная… — И дальше Юра напомнил механику, как они в свое время «сбраконьерили», не дотянув подкрановый путь до конца. А потом оба забыли.

— Давай пока так договоримся, — немного помолчав, предложил Костя. — Ты принимай бетон на соседний блок, а мы тебе поднимем бульдозер — будешь сталкивать бетон в выгородку.

— А там — лопатами? Ты соображаешь?

— Больше пока ничего не могу, Юра. Бетон идет вовсю, и на третий участок тоже. Если я Губача о чем-то попрошу, он у меня потом десять раз потребует… Сам-то ты как, рыбачишь? — Теперь уже в голосе Кости послышались добрейшие приятельские нотки.

Юра бросил трубку и немного посидел без движения, соображая, нельзя ли предпринять что-нибудь еще. Но ничего реального не придумалось, кроме как согласиться на бульдозер и ждать выздоровления «тысячника».

Следующий номер телефона он набрал почти автоматически, по давней привычке.

— Бетонный завод слушает, — тут же отозвалась трубка.

— Ну как там у вас здоровье, не чихаете? — спросил Юра тоже, в общем-то, по привычке.

— Простудные времена кончились, Юра, — ответили ему, узнав по голосу. — Скоро мы вас завалим бетоном.

— Спасибо, — ответил Юра.

Как раз сейчас-то ему и не требовалось много бетона.

Неожиданно и решительно он набрал номер главного инженера стройки. Он понимал, что превышает свои полномочия и нарушает субординацию, но совершенно точно знал и то, что любая ссылка на главного инженера будет законом для Толи Губача.

Телефонная трубка продолжительными гудками долго убеждала Юру, что хозяина нет в кабинете.

Все возможности были исчерпаны.

И все же Юра не хотел с этим согласиться. Он резко встал из-за стола и направился в переносной «городок» третьего участка. Вступил в щеголеватую прорабскую Толи Губача. Здесь много было разных деревянных планочек и реек, на стенах висели крупные, неплохо выполненные фотографии — пейзажи и производственные процессы. Сам начальник участка сидел, чуть откинувшись на спинку деревянного стула. Приход Юры встретил откровенным недоумением.

— Послы сопредельного государства, — отрекомендовал себя Юра почему-то во множественном числе.

— Если они с верительными грамотами главы государства… — сдержанно улыбнулся Губач.

— Пока что без оных. По срочному оперативному поводу.

— Понял, но не могу.

— Чего не можешь?

— Поделиться краном. Самим нужен.

— А коллективизм и взаимовыручка?

— То есть жену — дяде?

— Ты отлично все понимаешь, и я тоже видел: кран половину времени стоит, ждет бетоновоза.

— Бетоновозы могут вот-вот зашустрить так, что только поворачивайся.

— Тогда и разговора быть не может.

— А как старина Густов поживает? — вдруг поинтересовался Губач.

— Ничего, спасибо.

Губач в ответ проиграл на столе пальцами несколько барабанных тактов.

— Слушай, Анатолий, ты же современный руководитель…

Юре довольно тошно было произносить эти, в сущности, льстивые слова, и он попутно убеждал себя, что у этого парня действительно заметна тяга к современности во всем. Даже в этом вот оформлении прорабской… Словом, Юра говорил и говорил, а Губач слушал, и оба они за время этого короткого монолога успели не то чтобы сблизиться, но кое о чем одинаково подумать. Может, почувствовали и осознали некое возрастное родство. Может, промелькнуло у Толи Губача и такое соображение: не сегодня-завтра Юра станет начальником соседнего участка, и им надо будет поддерживать уже современный уровень отношений. В итоге Губач решил:

— Добро! Когда кран свободен…

— Спасибо, — поблагодарил Юра.

— Но в случае у нас что…

— Ясно! — понял и пообещал Юра.

Дальше ему предстояло как-то деликатно объясниться с отцом, но это дело было неспешное, и, вернувшись к себе, он снова начал названивать Косте-механику, чтобы он все-таки закончил прокладку подкранового пути. Потом он наведался в бригаду Славы Шишко, в которой опять не хватало людей, и надо было что-то предпринимать. Может быть, даже посидеть когда-то в отделе кадров и поговорить там с новоприбывающими, чтобы они смелее шли на бетон. А то, как слышно, побаиваются нынешние молодые. Не понимают, что на плотине крепкий характер вырабатывается…

У Юры нарастала потребность действовать широко и активно, раздвигая сферу своей деятельности во все стороны. Получить бы еще побольше прав и власти — вот раскрутил бы маховик! Всех бы заставил бегом бегать, и сам не сидел бы на месте. Или, наоборот, сидел на связи — и требовал, нажимал, проверял. Потому что у истоков всех наших трудностей и сложностей, так же как и успехов, стоит человек, с его умом или бестолковостью, трудолюбием или ленью, профессионализмом или неосведомленностью, человек, ответственный перед делом и перед своей совестью или живущий только для себя. Надо это как следует осознать на всех уровнях и неучей учить, бракоделов и прогульщиков прижучить так, чтобы они и думать забыли о своих замашках, горьких пьяниц — изолировать как социально опасных людей. Плановиков и снабженцев научить расторопности, чтобы все, предусмотренное проектом, все, записанное в спецификациях и заявках, было обеспечено и доставлено на место работ вовремя, а на производстве технология, качество, современный уровень организации и производства работ всегда должны стоять на первом месте, выше, чем погоня за процентами перевыполнения плана…