Ее трудно было назвать красавицей. Джорджиана была слишком высокой, слишком решительной, ее щеки и переносицу покрывали светлые веснушки. Он не мог удержаться от улыбки, видя, как очки сползают вниз по очаровательному носику. Все это лишь усугубляло его злость на самого себя – ведь, едва соскочив с Паундера и подойдя к ней, он воспылал к Джорджиане глубокой, всепоглощающей страстью.

Она очень изменилась за два года, прошедшие со времени их последней встречи. Он вдруг обнаружил, что испытывает вожделение к сестре человека, которого любил, как брата.

«Ник Росс, ты отвратительный тип, недостойный жить на этой земле. Ты думаешь, Джос, хотя он и благороднейший человек, захочет отдать свою сестру за уайтчепелъского воришку? Ты обязан ему жизнью, и . ты не можешь отплатить ему тем, что соблазнишь женщину, которую он поручил тебе оберегать. Черт возьми! Кончай с этим. Кончай с этим делом и убирайся от нее подальше!»

Впрочем, ему повезло. Леди Джорджиана возненавидит его за то, что он попытается расстроить ее брак. Он не сможет соблазнить женщину, которая его ненавидит. Ему ничто не угрожало; Джосу ничто не угрожало; леди тоже ничто не угрожало. Удовлетворенный таким выводом, Ник повернулся к женщине с ружьем.

Бросив унылый взгляд туда, куда уехала повозка, он покачал головой:

– Черт побери!

– Я вас понимаю, молодой человек, – сказала она. Взяв ружье одной рукой, она протянула ему другую.

– Меня зовут Лавиния Стоукс. Я прихожусь тетей Джорджиане.

Ник взял ее руку и учтиво склонился над ней.

– Я очень рад, мэм. – Он исподтишка посмотрел на ее брюки. Он никогда не видел женщин в брюках, даже в Техасе. Джос предупредил его, что тетя Лавиния – кумир Джорджианы и, несомненно, она повлияла на ее решение получить независимость.

– Теперь я вас вспомнила, – продолжала Лавиния. – Я вспомнила, что Джоселин рассказывал о вас. Что это нашло на вас, что вы пытались запугать мою племянницу таким необычным способом?

– Джос послал меня для того, чтобы я добился расторжения этой помолвки, мэм.

– Вы потерпели неудачу.

– Еще нет. Я еще не использовал все свои возможности.

Лавиния окинула его внимательным оценивающим взглядом.

– Зачем вам это?

– А? Что?

– Вы прекрасно меня слышите. Зачем вы вмешиваетесь в то, к чему не имеете отношения?

– Я делаю это ради Джоса, мэм!

Она бросила на него пронзительный взгляд, и он понял, что Лавиния ему не поверила. Неужели она каким-то образом сумела разглядеть его постыдную страсть к Джорджиане? Что он будет делать, если тетя Лавиния наставит на него ружье и велит убираться из поместья? Она снова смотрела своим оценивающим взглядом, который едва не заставил его покраснеть.

– Вы можете остаться, молодой человек, но сначала мы с вами должны прийти к соглашению.

Застигнутый врасплох, он попытался скрыть удивление за улыбкой, которая с одинаковым успехом покоряла и леди, и простых девушек.

– О каком соглашении вы говорите, мэм?

– Вы можете пытаться убедить мою племянницу отказаться от намерения выйти за его светлость любыми мирными средствами, но чтобы больше никаких грубых выходок. Вы согласны?

– Как скажете, мэм, – вежливо отозвался он и поправил шляпу. На лоб его упала прядь каштановых волос.

Взгляд леди Лавинии скользнул по непокорной пряди.

– Будьте осторожны, сэр. Джоселин также говорил мне, что вы обладаете обаянием Байрона и жестокостью казака. Помню, он даже привел мне длинный список ваших побед в свете: эти женщины имели глупость уступить дьяволу.

– Дьяволу, мэм? Я протестую. – Лавиния шагнула к нему, гравий захрустел под ее сапогами. Она тихо сказала:

– Джорджиана благоразумная девушка. Она гораздо благоразумнее, чем полагает Джоселин. Пожалуйста, помните об этом, когда будете иметь с ней дело. Я доверяю вам, потому что вам доверяет мой племянник. Он очень вам доверяет, и я уважаю мнение Джоселина. Ведите себя хорошо, мистер Росс, прошу вас.

– Да, мисс Лавиния.

– И оставьте это нелепое произношение, – сказала Лавиния, направившись к монументальному греческому портику. – Вы можете морочить голову моей племяннице, но меня вы не проведете.

Ник снял шляпу, взмахнул ею, описав в воздухе полукруг, и поклонился.

– Да, мэм.

Он надел шляпу, поправил вьючный ремень у себя на плече и кивком головы подозвал Рандалла. Перейдя на произношение, которому его учили на протяжении нескольких последних лет, он протянул дворецкому свою визитную карточку.

– Его светлость предупредил вас о моем приезде?

Рандалл посмотрел на карточку, его глаза расширились, но он быстро овладел собой.

– Разумеется, сэр. Ваш слуга только что приехал с вашими вещами. Вы позволите мне показать вам вашу комнату?

– Благодарю вас.

Рандалл предложил понести его седельные сумки, но Ник отказался и последовал за горделиво вышагивающим дворецким к дому. Они поднялись по лестнице и вошли в дом, который скорее можно было назвать дворцом. Первое, что он увидел в огромном холле, это стоящие в многочисленных нишах статуи обнаженных мужчин и женщин. Некоторые из них он узнал – его занятия с камердинером не прошли даром. Он замедлил шаг, рассматривая грациозные формы Ариадны.

Рандалл уже подходил к противоположному концу холла, когда Ник поравнялся со статуей Давида. Неожиданно из торса статуи выросла голова в капоре с плюмажем и густыми фальшивыми локонами, обрамляющими напудренное морщинистое лицо.

– Ш-ш-ш… – прошипела голова.

Ник остановился. Незнакомка вышла из своего укрытия и жестом поманила его к себе. Он взглянул на Рандалла, который с невинным видом разглядывал потолок, и подошел к ней. Она была в розовом муслиновом платье с высокой талией и буфами на плотно облегающих ее руки длинных рукавах. Женщин в таких нарядах он видел на картинах, изображающих события пятидесятилетней давности, но у этой дамы был орлиный нос, унаследованный от своих предков многими членами семейства Хайдов. Этот нос контрастировал с ее женственной грациозностью, вьющимися волосами, плюмажем и розовым муслином. Он с любопытством посмотрел на ее шелковые туфли без каблуков, на прикрепленную к высокому воротнику брошь с портретом принца-регента и на отделанный бахромой шелковый зонтик от солнца. Ее воспаленные карие глаза бегали, словно она опасалась, что на нее в любую минуту могут напасть. Незнакомка схватила Ника за руку и затащила в нишу, так что они оказались втиснутыми между стеной и статуей.

– Я видела, как вы приехали, – прошептала она заговорщически, потом замолчала и, оглянувшись, с подозрением посмотрела на Рандалла. – Вы приехали с Пиренейского полуострова?

– С Пиренейского полуострова?

– От Уэлзли, – уточнила она. У нее был неприятный визгливый голос, свойственный некоторым молодым женщинам. – Кстати, о французской шпионке. Я видела, как вы столкнулись с ней. Вы должны действовать благоразумно, иначе она избавится от вас. Я написала о ней маркизу, и он обещал прислать кого-нибудь мне на помощь. Ш-ш-ш… – Она привлекла Ника поближе и заговорила тише: – Сюда ее послал Наполеон, чтобы она перехватывала письма, которые посылает мне принц-регент. Вам известно, что я передаю их Веллингтону ?

Дама замолчала и с гордостью посмотрела на него, словно ждала, что он что-то скажет. Ник поборол в себе желание вытаращиться на эту увядшую красавицу эпохи Регентства и кивнул с самым серьезным видом.

– Разумеется, миледи.

Негромкий звук закрывающихся дверей заставил его собеседницу подпрыгнуть и уронить зонтик. Он вежливо поднял и подал его ей.

– Мне нужно идти. Нас не должны видеть вместе. Я рада, что Веллингтон наконец отреагировал так, как того требует мое положение в обществе. Хорошо, я не буду вдаваться в тонкости касательно причин его медлительности. – Она высунула голову из ниши, убедилась, что Рандалл не смотрит, и удалилась.

Ник изумленным взглядом проводил ее комнатные туфли, скользящие по мраморному полу, и вышел из состояния оцепенения только тогда, когда дама выбежала из дома. Он присоединился к Рандаллу, который возобновил свое величественное движение вверх по изящной лестнице, покрытой толстым ярко-синим ковром.